Полуночная охотница

Луна Аллен (2024)

Полуночные охотницы — дети ночи и луны. Порождение демонов и ведьм. Самые искусные и кровожадные убийцы, которых когда-либо видел мир. Они никогда и ни перед кем не преклонялись, они поклонялись лишь одной книге Арлохоса. Только она могла контролировать и управлять охотницами. Поэтому они спрятали его в самих глубинах Ада, где никто, по их мнению, не смог бы её найти. Шли войны за власть, и вскоре все полуночные охотницы исчезли бесследно… Прошло более двухсот лет, поглощённые страхом люди искали охотниц, боясь, что они когда-нибудь придут за ними. Вскоре люди прекратили поиски, решив, что сам король Ада, забрал их на служение к себе в подземный мир. Так и шли годы, пока охотницы не превратились в сказки. Но настал тот день, когда всё изменилось: король Велисиона — Рагнар Второй, решил возобновить поиски охотниц. Причиной послужила надвигающаяся война, где они смогли бы сыграть значительную роль, так Рагнар находит Арлохос, с которым он хочет преклонить перед собой охотниц.

Глава 4

Дариан, как неумелый охотник, который попался в собственную ловушку.

Моя ухмылка превращается в оскал, когда я понимаю, что все карты теперь на моей стороне.

Он злобно смотрит на меня в ответ и выругавшись внезапно встаёт, и поднимает меня за руку.

— Стой здесь и не уходи. Если я увижу, что ты сдвинулась хоть на миллиметр, прикажу стражникам кинуть тебя в темницу. Ты меня поняла? — спросил он, стоя прямо передо мной.

Тело пронзила дрожь, он, заметив это лишь злорадно усмехнулся, ещё не зная того, что я уже бывала в их дьявольской темнице для пыток. Повторять судьбу мне не хотелось, но становится ещё и марионеткой принца я вовсе не желала.

— А что, если я смогу убежать до того, как стражники и ты сможете меня поймать? — спрашиваю я, приподняв одну бровь.

Ухмылка с лица Дариана исчезает, и теперь на меня смотрит не принц, а сам Вальтер. Изумрудный цвет глаз превратился почти в тёмный, и я слегка уловила оранжевый огонёк внутри зрачка.

Стражники начинают стучать в дверь.

— Очень мала вероятность того, что ты сможешь сбежать, поэтому даже не пытайся, — говорит он.

— Ты недооцениваешь меня, ведьмак. Как-никак я — полуночная охотница. Это у меня в крови, и ты не успеешь глазом моргнуть, как я обведу тебя вокруг пальца, — поднимая руку, я показательно кручу пальцем. Он хватает мою поднятую ладонь и крепко сжимает.

— Ваше Высочество, вас ожидают «Змеи». Они уже прибыли, — произносит один из стражников за дверью.

— Сообщи им, чтобы пока отдыхали. Я спущусь к ним, когда посчитаю нужным, — сообщает и после они уходят прочь.

— И кто теперь меня в темницу-то кинет? — спрашиваю я, театрально вздохнув.

— Говори, кто тебя прислал? — ещё сильнее сжимая мою руку, аж до хруста костей, приказывает он мне.

И снова этот огонёк в его глазах, который как вспыхнул, так и потух, будто он сдерживает кого-то или что-то внутри себя. Вот это уже интереснее, нужно узнать об этом после, сейчас моя рука жутко ноет и болит от его хвата. Но я не доставляю ему такого удовольствия и не показываю этого.

— Думаешь, я боюсь тебя? — спрашиваю я, скользя пальцами свободной руки по его груди. Когда я дохожу до его шеи, он перехватывает запястье левой руки и уже собирается отодвинуть её. Как вдруг мой браслет цепляется за его кулон и что-то пробегает, между нами. Что-то невесомое, но настолько мощное, что это ошеломляет нас обоих. Он быстро отцепляет браслет и отодвигает руку, ослабляя захват на моём правом запястье.

— Думаю, ты слишком глупа, если думаешь, что сможешь меня заинтересовать, — произносит он, осматривая меня с головы до ног. — Я–не Вильям. Я не поведусь на твою красоту или тело. Я беру выше всего этого.

— И что же ты берёшь, ведьмак? — спрашиваю я с интересом.

Он изучает меня своими изумрудными глазами. Чем чаще я смотрю в них, тем больше у меня появляется ощущение, что я где-то уже видела их, или его…

— Душа. Лишь она важна для меня, и так уж распорядилась судьба, что у тебя её нет. Ты сколько угодно можешь это отрицать, но вы лишь пустые оболочки, которые рождены хладнокровно убивать и не испытывать какие-либо эмоции. Не так ли, охотница? — теперь его слова полны пренебрежения и отвращения. Это бьёт по мне сильнее, чем я думала. Злость переполняет меня, и я прижимаюсь к нему ещё ближе, прежде чем шепчу прямо в губы:

— А у тебя она есть? — он вздрагивает, и я чувствую чистое превосходство. — Есть ли эта душа у тебя? — я отодвигаюсь обратно. Он не сводит с меня глаз, как и я с него. — Твои красивые речи о душе и дальнейшая брехня, так фальшиво звучат из твоих уст, когда ты с головы до ног пропитан кровью других людей, не тебе ли знать о жестоких деяниях, Вальтер? — последнее произношу медленнее и ухмыляюсь.

Он разозлён, нет, взбешён. Я вижу огонь, полыхающий в его глазах. Его сжатые кулаки и желваки, играющие на его красивых скулах.

Я ударила по нему также, как это сделал он.

— Мы с тобой слишком похожи, именно это тебя и раздражает. Наши сердца черны, а наши тела запятнаны кровью, — я снова придвигаюсь к нему и провожу рукой по его играющим желвакам, на этот раз он не останавливает меня, а просто молчит. — Совсем скоро ты падёшь к моим ногам, Дариан. — Это было обещание, данное мной.

Дариан просыпается будто ото сна и отталкивает мою руку от своего лица.

— Это ты увидишь только в своих снах, охотница. Не кидайся так смело обещаниями. Однажды это обернётся против тебя. — возможно он и прав, когда-нибудь мне придётся ответить за всё, но сейчас, я буду просто плыть по течению и пытаться выжить, а самое главное для выживания — не заводить врагов, тем более в лице самого Вальтера.

— Меня никто не прислал, я правда просто гуляла по замку и решила прийти сюда. Думала, здесь никто не живёт, но увидела твои покои. Стало интересно, и я решила их осмотреть. Вот и всё. — Другом он стать мне уже точно не сможет, но можно попытаться ослабить его ненависть ко мне.

Тяжело вздохнув, он отворачивается и снова смотрит на меня, затем спрашивает?

— Ты меня за идиота принимаешь?

— Да, но суть не в этом, — я никогда не умела держать язык за зубами.

Внезапно кто-то открывает дверь и вламывается в комнату. Мы вместе с Дарианом оглядываемся и замечаем на пороге улыбающегося Вильяма, но при виде меня его улыбка тут же спадает. Он смотрит то на меня, то на Дариана.

— Что здесь происходит? — наконец подав голос, спрашивает он Дариана, который наполовину раздет.

— Это надо спросить у неё. Почему она шпионит за мной? — спрашивает Дариан, смотря на меня.

Вильям также переводит свой взгляд на меня.

— Я… — уже хочу начать оправдываться, как Вильям перебивает меня.

— Об этом потом, сейчас есть дела поважнее, — грубо произносит он и, посмотрев на Дариана, продолжает, — Мне нужно с тобой поговорить, Селения, оставь нас. — Приказывает он, но даже не смотрит на меня.

Я перевожу свой взгляд на Дариана, который также решил игнорировать меня.

Я подбираю свой разорванный плащ и выхожу, но перед тем, как Дариан захлопывает дверь, я слышу встревоженный голос Вильяма:

— Наш план полетел к дьяволу…

***

9 лет назад

— Почему нам нельзя любить, мама? — спрашиваю я, пока она заплетает мне косу.

— Кто сказал, что нельзя? Можно, просто, когда охотница влюбляется, это бывает раз и навсегда, другого шанса не будет, — отвечает она, аккуратно проводя пальцами мне по волосам.

— Почему не будет? — снова спрашиваю я.

Мама не любит, когда я задаю слишком много вопросов, говорит, что чем я меньше знаю, тем крепче сплю. Но я и так сплю плохо из-за кошмаров, вопросы никак бы не усугубили моё положение. Мама лишь тяжко вздыхает и смотрит на меня. Потом обратно поворачивает мою голову, чтобы доплести косу до конца.

— Любовь — яд. Смертельный и самый опасный. Как только ты дашь себе шанс полюбить и поймёшь, что влюблена, то подпишешь себе смертный приговор. Ты умрёшь, милая. Умрёшь от этой любви, — отвечает она, и я улавливаю грустные нотки в её голосе.

Мама не грустит, вообще никогда. Она всегда улыбается, помогает другим, и она лучшая мама на свете.

— Как это умру? Почему? — спрашиваю я, надув щёчки от злости.

— Это наше проклятие, милая. Нам нельзя любить кого-то, привязываться тоже исключено. Сам дьявол проклял нас. Это наша ноша за грехи наших создателей, — мама заканчивает заплетать косу и аккуратно убирает её набок.

— Но ты же любишь меня, не так ли? — спрашиваю я испугавшись.

— Конечно, — отвечает она рассмеявшись.

— Тогда почему? Почему… — я никак не могу произнести это слово.

— Жива? — спрашивает меня мама. Я киваю, и она тепло улыбается мне. — Ты моё дитя, милая. Это исключение, мы можем любить только своих детей. Но и некоторые подразумевают это как признак слабости, — прошептала она, погладив меня по щеке.

— Значит, если я когда-нибудь полюблю кого-либо, кроме моего ребёнка, то умру? — в страхе спрашиваю я.

Мама не отвечает, всего лишь кивает, но мои надежды навсегда разбиваются.

***

Вернувшись в свои покои, я беру новый плащ и накидываю его на себя. Я злюсь на Дариана и его опрометчивость. Теперь, когда Вильям думает, что между мной и Дарианом что-то есть, то манипулировать им будет труднее.

Ещё нужно разузнать, с кем говорил Дариан. Их мотивы и планы, всё это нужно узнать как можно скорее.

Я быстро выбегаю и прохожу по коридорам замка, раньше я не особо осматривала замок, сейчас мне нужно изучить его вдоль и поперёк. Например, весь проход до тронного зала обвешан картинами предшественников Рагнар. Я останавливаюсь, заметив знакомую вещь на картине Фредерика II. Подойдя ещё ближе, я вижу перстень в виде головы змеи. Глаза её были сделаны из какого-то камня. Художник так точно её описал, что несложно догадаться — это изумруд.

По легенде члены семьи Анкастер не могли носить изумруд, так как он считался одним из камней дьявола. Гранат, изумруд, янтарь. Испокон веков они считались грешными камнями, и их не могли носить такие семьи, как Анкастер. Но тогда, почему он на пальце Фредерика, ведь это точно изумруд? Погружаясь в эти мысли, я даже не замечаю, как ко мне подкрадываются сзади.

— Увидела что-то интересное? — раздаётся голос Вильяма прямо возле моего уха.

Я делаю вид, будто испугалась и слегка подпрыгиваю на месте, он улыбается своей коварной улыбкой. Ведь он, скорее всего, уверен, что смог незаметно ко мне подкрасться и напугать. Только вот Вильям не Дариан, и его шаги слышны за километр. Они не столь плавны, чтобы я не смогла их услышать или предвидеть его дальнейшие действия.

— Вильям, кто учил вас подкрадываться к дамам? — спрашиваю я, испустив испуганный выдох.

— Прошу извинить, но вы слишком были увлечены картиной моего прадеда, что даже не заметили мой приход, — произносит он, слегка улыбаясь.

Закатив глаза, я разворачиваюсь обратно. Ага, ну конечно, не услышала. Решив воспользоваться присутствием Вильяма, я спрашиваю его об изумруде:

— Изумруд — один из трёх камней дьявола. Вашей семье запрещено его носить, так как вы католики. Но я сейчас наблюдаю этот камень на пальце вашего предка, и было бы интересно узнать, как давно вы перешли на сторону Дьявола? — Вильям сначала смотрит на картину, потом на меня, и вид у него такой, будто он только сейчас заметил, что камень изумрудный.

Он слегка хмурит брови и, подойдя поближе, рассматривает перстень в виде головы змеи.

— Он не изумрудный, а сапфировый Селения, вы не можете различать цвета? — он смеётся надо мной.

Я снова смотрю на перстень, и он точно изумрудный. Либо он издевается надо мной, либо не видит настоящего цвета. Обернувшись, смотрю на растерявшегося Вильяма и понимаю, что он не издевается. Он правда видит и думает, что перстень сапфировый. Скорее всего, картину заколдовали, я слышала о таком раньше, на нас она не действует, как и на некоторых магических существ, кроме людей, поэтому Вильям и не видит настоящего цвета. Сообщать ему об этом я не собираюсь. Нужно сначала узнать, почему настоящий цвет скрыли, и, главное, для чего, пока нужно держать это в секрете.

Я снова смотрю на Вильяма и улыбаюсь.

— Я всего лишь хотела подшутить над вами и посмотреть на вашу реакцию, Ваше Величество, — я так часто вру, что это вошло у меня в привычку.

— Скажу так: сначала вы шокировали меня. Я тысячу раз видел все картины, которые находятся на этих стенах, и ни разу не замечал изумруда или других камней дьявола. — признаётся он, всё ещё улыбаясь.

Внезапно вспомнив, что он недавно хотел поговорить с его братцем-мерзавцем, я спрашиваю:

— О чём вы хотели поговорить со своим братом?

В мгновение ока его улыбка спадает, и теперь на меня смотрит кронпринц, и делает он это подозрительно. В его глазах читается недоверие и сомнение, что, по сути, показывает, что он не такой глупый, как я предполагала. Это в принципе хорошо, но также я понимаю, что не смогу пользоваться им, как я надеялась, потому что он мне не доверяет.

— А вы что делали в его покоях? — вопросом на вопрос, довольно умно, но раз он хочет откровенных и честных ответов, то они будут.

— Шпионила, — отвечаю я и улыбаюсь ещё шире.

Внезапно он вскидывает голову и начинает хохотать на весь зал. Я смотрю на него как на умалишённого, пока прибываю в недоумении. Чем я могла вызвать его смех? Я буквально только что призналась, что следила за его братом, а он ржёт, как конь.

— Вы не перестаёте меня удивлять, — отвечает он и убирает слёзы, которые скопились вокруг глаз из-за его непрекращающегося хохота.

— Чем, боюсь спросить, я вас так удивила? — теперь, сдвинув брови, спрашиваю я.

Предельно ясно, что теперь он точно издевается надо мной.

— Я думал, что вы начнёте лгать мне, смотря прямо в глаза, но нет, вы ответили честно, чему я благодарен и слегка обескуражен, — ложь не любит, а от правды крыша едет, ему не угодишь.

— А смысл? Всё равно ваш братец вам поведал о моём неуклюжем путешествии в его комнатку, — и снова этот проблеск смеха, но в этот раз он сдержался и просто улыбнулся.

— В следующий раз будьте осторожны. Мой брат может и кажется временами безобидным, но если кто-то сделает то, что ему не понравится, он просто свернёт ему шею. Кстати, удивлён, что вы всё ещё живы, — произносит он, явно издеваясь.

— Может, потому что я игрушка короля? — спрашиваю я, склонив голову набок.

— Ох, поверьте. Дариану всегда было плевать на это. Если бы он захотел, то вы бы уже были мертвы.