Полутона

Марго Арнелл (2025)

Николас Куинн — агент Департамента полиции и один из лучших следопытов Ирландии. Во всяком случае, был таковым до тех пор, пока его дар не начал давать сбой. А потом кто-то и вовсе стер его из памяти родных и близких ему людей… Из памяти всего мира. Пытаясь разобраться в истоках поразившего его проклятия, Нику предстоит приобрести неожиданных союзников. И ответить на главный вопрос: кому выгодно, чтобы его не существовало вовсе?

Глава шестая. Ник

Наверное, впервые агенты Департамента корили себя оттого, что не послушались подростка. Если бы слова Мелинды с самого начала приняли всерьез… кто знает, чем бы все закончилось. Ведь теперь ни для кого не осталось секретом, что в Колледже Килкенни творятся странные дела.

Понимал это и мэр. И он рвал и метал, вымещая злобу на Лиаме Робинсоне. Ведь все погибшие были той самой злополучной «элитой», и, по совместительству, друзьями Эрин Кеннеди. Богатые сынки и дочери из самых влиятельных семей Кенгьюбери. Будущие лидеры, воротилы бизнеса и депутаты…

С одной только поправкой — теперь их будущее было неразрывно связано с миром теней.

На этот раз неистовое желание оборвать свою жизнь не довело новых жертв потустороннего голоса до «стеклянного сердца» Кенгьюбери. Наверное, потому, что целая группа людей, с пустыми взглядами бредущая к многоэтажкам, обязательно привлекла бы внимание агентов. Или, вероятнее, ищеек Трибунала — людей с очень тонким восприятием, способных «унюхать» (точнее, почувствовать) выброс тэны даже на расстоянии.

Потому в ход пошел псевдоритуальный кинжал — выгравированные на нем символы были взяты кем-то из воздуха и никакую магическую силу в себе не несли. То ли странный подарок одному из подростков, то ли атрибут для костюмированного представления, то ли часть извечной игры немагической молодежи — олицетворение их желания приобщиться к колдовскому миру.

Кинжалом были заколоты все пятеро, включая девушек, которые вместе с Эрин помешали его разговору с Клио, и женственного парня. Еще двое парней, если верить опрошенным ученикам Колледжа Килкенни, с переменным успехом боролись за внимание Эрин. Ее смерть потрясла их… но все же не до такой степени, чтобы наложить на себя руки во время одной из вечеринок в роскошном загородном доме.

Остальные присутствующие на вечеринке почти не пострадали. Почти. Одна из опрошенных рассказала, что в какой-то момент в доме воцарилась тишина. И тогда-то началось безумие…

Как это заведено у молодежи, они чуть ли не дрались за право включить свою собственную музыку. Потому через каждые несколько композиций в мемофон (еще одно популярное ныне устройство, что-то вроде многократно увеличенного плеера) вставлялся новый мемокуб с очередной подборкой популярных и не очень мелодий.

Опрошенная Ником свидетельница, Анна, даже вспомнила, что мемокуб принадлежал Джону — сыну хозяина дома и одному из двух кандидатов на сердце Эрин Кеннеди. Заиграла бодрая музыка, но очень скоро оборвалась. В наступившей тишине Анна с ужасом наблюдала, как Джон спускается вниз с той самой пародией на ритуальный кинжал. Помешать ему совершить самоубийство никто не успел — к тому моменту всех участников вечеринки, что называется, «накрыло».

Почти всех.

Будущие погибшие стояли со стеклянными взглядами, пока остальные хрипели, задыхались и пытались встать или отмахнуться от ввинчивающихся в мозг голосов мертвых. Они словно… ждали своей очереди. Джон рухнул на пол, выронив окровавленный кинжал, и его подобрала Элоиз. За ней последовали остальные.

И только потом кто-то весьма сообразительный смог сложить два и два и вырубить мемофон. Одна тишина сменилась другой, ничьей жизни не угрожающей.

«Разберись с этим», — звучал в голове Ника резкий, словно плеть, голос Лиама. Вот он и пытался.

Криминалист прямо на месте заключил мемокуб в непроницаемый для чар вакуум, поместил его в мемофон и осторожно включил. Ник знал, что ничего ровным счетом они не услышат. Так и произошло. И, как и в прошлый раз, мемофон окружала плотная гуща тэны. Казалось, мемокуб внутри стильной стальной коробки только из нее и состоял.

Ник велел Алану опросить остальных участников вечеринки, а сам отправился к МакМурри. В этот раз он уже не повторял совершенной ошибки, и защитный вакуум (который тоже по своей сути являлся чарами — рассветными и стихийными) не развеивал. Так будет… безопаснее. Но не повредит ли это чарам, которые заключены в самом мемокубе?

Проверить это можно было лишь опытным путем.

МакМурри при виде него заметно оживился.

— Новое убийство?

— Не имею права разглашать, — отрезал Ник.

Спиритуалист махнул рукой.

— Все равно из газет узнаю.

Ник вздохнул и протянул ему купленный по дороге дешевый плеер с уже вставленным в него мемокардом.

— Ну что, попытаем удачи еще раз?

МакМурри серьезно кивнул. Памятуя о прошлом, Ник опустился в кресло. Поерзав, принял удобное положение. Вот бы только не оказаться на полу… Спиритуалист, стрельнув в него взглядом, сел напротив. Прошептал заклинание, разрывая завесу.

И включил плеер.

Голоса мертвых в этот раз были куда тише, приглушеннее. Но они все же были. Лишнее подтверждение тому, что пятерку из Колледжа Килкенни убили те же самые чары, что и Эрин. А вот насчет смерти Кейт Тэннер у Ника имелись определенные сомнения… Чтобы окончательно развеять их, ему требовался один разговор.

— Скажите, что вы слышите, — вполголоса попросил он.

— Какая-то песня… М-м-м, дело не в ней — не чувствую от нее той энергии.

— Энергии смерти?

— Да. Вроде того. Подождите. Ее почти сразу сменила другая. Судя по резкому переходу, ее записали поверх предыдущей. Да, это она.

Ник нетерпеливо подался вперед.

— Что? Что вы слышите?

— Тот же голос. Девичий. Такой… не слишком звонкий и не слишком уверенный. Она не певица, это точно. Я имею в виду…

— Не профессиональная певица.

— Да. Но поет с душой, очень… проникновенно.

Ник подавил раздраженный вздох. Не то чтобы он страдал жаждой контролировать все и вся, но слышать о песне, несомненно важной для дела, из чужих уст — почти то же, что использовать вместо самой улики ее спектрографию.

И тут МакМурри запел.

Пел он тоже не слишком профессионально, но голос у него все же имелся. Но Ник, глядя на спиритуалиста во все глаза, вслушивался не в мягкий тембр, а в слова.

Вы затыкаете пальцами уши, вы торопливо идете мимо.

А где-то плачет одна сирена — тоскливо, горько, неудержимо.

Она взывает к сердцам прохожих, но на нее не обращают внимания.

Голос звучит потерянно, одиноко, а сердце плачет от понимания:

Ее печаль не развеет ветер, ее тоска в вине не растворится,

А те, кто за ее беды в ответе, не за богов, а за дьяволов будут молиться.

Вы торопливо идете мимо. Вы затыкаете пальцами уши.

А где-то плачет одна сирена — никто не хочет ее слушать.

Наивные, даже немного неловкие юношеские стихи — Ник и сам писал такие когда-то. Ритм порой хромает, хотя мелодия это сглаживает. Но в самих словах чувствовалась такая тоска…

Тоска и одиночество.

Не эти ли чувства с головой накрывали учеников Колледжа Килкенни, завладевая их разумом и заставляя бросаться с крыши или вонзать в себя кинжал?

Как и в прошлый раз, Ник заплатил МакМурри. Не только за саму работу, но и за гарантию того, что спиритуалист будет продолжать молчать о своем взаимовыгодном сотрудничестве с младшим инспектором Департамента полиции. Платил Ник, разумеется, из своего кармана, но против ничего не имел. Куда больше пустых банковских счетов его нервировали неразгаданные тайны.

Выйдя из офиса МакМурри, Ник сжал амулет зова. Спустя несколько мгновений на противоположной стене коридора отразилось нежное личико Клио. Они условились встретиться в кафе, в котором часто бывали подростками. Там до сих пор подавали вкуснейшую пиццу во всем Кенгьюбери.

Ник пришел в кафе первым и успел даже сделать заказ — вкусы Клио он, конечно, прекрасно помнил. Жаль только, что они давно не встречались без повода, просто чтобы поболтать. Ведь и сегодня на встречу с ней Ника привело дело.

Хлопнула стеклянная дверь, зазвенели колокольчики «музыки ветра», и появилась Клио, озаряя пространство кафе своей лучезарной улыбкой.

— Пицца! — обрадовалась она, непосредственная, словно ребенок.

Какое-то время они просто жевали, прерываясь разве что на безобидные городские новости вроде постройки нового парка неподалеку от дома Клио. Но когда от пиццы осталась лишь пара кусочков (преимущественно стараниями Ника), пришло время разговора посерьезнее.

— Тебе удалось выяснить что-то о Мелинде? — осторожно спросил он.

Клио разом помрачнела. Помолчала, комкая салфетку.

— Что такое?

— Я просто хочу быть уверена, что то, что я скажу, ей не навредит.

Ник откинулся на спинку кожаного дивана. Если вспомнить род его деятельности (и юный возраст Мелинды), нетрудно понять, что именно беспокоило Клио.

— Разве я когда-то вредил людям из прихоти? — мягко спросил он. — Разве доносил Трибуналу на безобидные полуночные забавы?

«Если они, конечно, оставались безобидными».

Клио перестала комкать салфетку. Глаза цвета морской волны удивленно расширились.

— Как ты догадался?

Ник пожал плечами.

— Подростки. Охотятся за чарами из древнейших гримуаров, которые на поверку оказываются дешевыми пустышками. Выпытывают у цеури мудреные чары, приходят ночами на кладбище, пытаются вызвать демонов из самых глубин мира теней… Ты даже не представляешь, как много таких случаев попадается в практике агентов. — Он выдержал паузу, дожидаясь, когда официантка с готовым заказом пройдет к другому столику. — Регламент предписывает докладывать нам о каждом таком нарушении.

— Но ты этого не делаешь, — тихо сказала Клио. — Нет, я знала, что ты…

— Бунтарь и очаровательный «плохой парень»? — подмигнул Ник.

Клио рассмеялась.

— Я хотела сказать «человек широких взглядов». Даже несмотря на то, что… агент. Но я думала, что это касается только меня и Морри. — Ее щеки порозовели от смущения. — Я была очень самонадеянна.

— Вас двоих моя… м-м-м… широта взглядов касается в первую очередь. Но да, были — и есть — и другие.

Клио выдохнула, даже не скрывая своего облегчения.

— Мелинда… Мне кажется, она практикует не просто какие-то глупые чары, отданные цеури лишь затем, чтобы что-то получить взамен. Она всерьез этим увлечена, но… Я уверена, она не делала ничего плохого.

Ник чуть склонил голову набок. «Прости, Клио, но делать выводы придется мне».

— У меня не сразу, конечно, получилось ее разговорить. Да и вообще хоть какой-то контакт с ней наладить. В тот же день после нашей беседы я подошла к Мелинде, сказала, что сожалею о смерти Кейт. Потом мы несколько раз пересекались в столовой. Кивали друг другу. И в какой-то из дней она подсела ко мне. — Клио вздохнула. — Я думаю, ей до безумия одиноко.

Одним резким движением она смяла несчастную салфетку в ладони.

— В общем, мы условились сходить погулять. Мелинде нужно было выговориться. И, начав, остановиться она уже не могла. Все вспоминала о Кейт — о том, как они познакомились, как подружились. Я больше молчала — я плохо ее знала. На следующий день Мелинда пригласила меня в гости. Ее родители до сих пор не вернулись из командировки. Как я поняла, они постоянно в разъездах, и в огромном доме в Лавандовой Долине Мелинда жила одна. Если не считать приходящей прислуги.

Клио покачала головой. В этом простом жесте Ник увидел многое. И немой упрек в сторону родителей Мелинды, не пожелавших вернуться из командировки пораньше, чтобы утешить дочь, которая потеряла близкую — и, судя по всему, единственную — подругу. И сострадание к самой Мелинде. И даже, может, давнее, в очередной раз подтвердившееся осознание: красивая жизнь в самом престижном районе Кенгьюбери, не гарантирует счастья и гармонии в собственной душе.

— Потому Мелинда оказалась так рада нашему общению.

— И все же она быстро тебе доверилась, — заметил Ник.

Клио издала горький смешок.

— Я думаю, в этом мне очень помогли слухи о семье Блэр. Мелинда увидела во мне, ни много ни мало, родственную душу. Полуночную ведьму.

— Ты не сказала ей, что отказалась от магии еще в детстве и инициацию так и не прошла?

— Нет. Не стала. Ее бы это отпугнуло. Мелинда решила бы, что я чураюсь полуночной магии, боюсь ее или и вовсе считаю грязной, недостойной. Я лишь сказала, что нашла себя в учебе и медицине и решила сосредоточиться на карьере врача.

— Ты сумела понять, каковы границы ее сил? Какими именно ритуалами она занимается?

Клио коротко взглянула на него.

— По большей части, связанными с мертвыми. Не с демонами — с душами, что бродят по миру теней.

Ник вскинул бровь. Надо же. Что-то слишком часто в последнее время судьба сводит его со спиритуалистами.

— Больше я ничего не знаю. — Клио сжала в линию тонкие губы. — Я не захотела расспрашивать, словно Мелинда на допросе, а я…

— Полицейский агент? — улыбнулся Ник. — Все в порядке. И спасибо, что сказала.

Клио с явным облегчением откинулась на кожаный диван. Несколько мгновений изучала лицо друга детства.

— Ты уже выяснил, кто убил Кейт, Эрин и… остальных?

Ее голос на мгновение дрогнул. Можно только представить, какой переполох в Колледже Килкенни вызвала смерть сразу семерых учеников… за месяц. И как близко восприняла к сердцу происходящее чуткая Клио. И все же такта ей не занимать — она и не пыталась воспользоваться их старой дружбой и не донимала Ника вопросами после каждой из смертей.

— Кажется, да. Есть, правда, кое-что, что мне непонятно… Чтобы все прояснить, мне нужно еще раз поговорить с Мелиндой. — Глаза Ника вспыхнули. — Но сначала я доем пиццу.

Через полчаса он уже стоял у кованого забора одного из домов Лавандовой Долины. Что дало району такое название, гадать не приходилось, достаточно было оглядеться по сторонам. По древней традиции, уходящей корнями в семнадцатый век, перед многими домами здесь были разбиты лавандовые газоны — нежные сине-фиолетовые ковры вместо привычных изумрудных.

С удовольствием вдыхая пряно-терпкий аромат, Ник терпеливо дожидался, когда ему откроют. Встретила его сама Мелинда — судя по всему, ее родители домой до сих пор не вернулись. Учебное время давно закончилось, но она все еще была в школьной форме. Теперь ясно, отчего та выглядела настолько помятой.

Круги (скорей, темные провалы) под глазами Мелинды можно было заметить на расстоянии в несколько шагов. Покрасневшие глаза при виде Ника расширились.

— Мистер…

— Куинн, — подсказал он. — Мелинда, вы не против поговорить?

— По поводу смерти Джона и…

— Да. Но по большей части, по поводу смерти вашей подруги Кейт.

Мелинда сглотнула. Мимолетное движение гортани под тонкой кожей сказало ему о многом.

— Что… Что вы хотите мне сказать?

— То, что вы уже, судя по всему, уже и так знаете. То, что Эрин и ее друзей убила Кейт Тэннер.