Сюита для скрипофона

Мария Фомальгаут

Очень полезная книга о том, что делать, если человек разделился пополам. И как сыграть сюиту для скрипофона. И как вырваться из нищеты, если у вас всего-то есть, что вилла на Лазурном Берегу.

Кто убил Лондон

— А это еще что?

— Ч-ш-ш, не вздумай стрелять…

— Да не стреляю я…

— Вот и не стреляй…

Смотрю, ничего не вижу через заросли, — что-то огромное, массивное пробирается через лес, гулкими ударами впечатывает ноги в поросшую травой землю.

Хочется сбежать. Потому что никакая дробь не возьмет это, что бы там ни было.

Егорыч косится на меня:

— Вон он… там остановился…

— И чего делать будем?

— Пойдем, глянем.

— А стрелять… не будем?

— Чего стрелять, в таких не стреляют.

Иду за Егорычем, вынимаю смартфон, Егорыч недовольно качает головой.

— Не… не снимай.

— А что так? Застесняется он, что ли?

— Да нет… Не проявляются они…

Мне становится не по себе. Еще больше хочется бежать. Прочь из этого леса, куда глаза глядят, пропади оно всё, и Наташка пропади, кто ж знал, что батя у неё на охоте повернутый…

— Ну, вот… гляди…

Смотрю перед собой, не понимаю. Нет, конечно, мы тут изрядно по лесу плутали, я уже даже и не скажу, в какой стороне Омск, если есть вообще какой-то Омск. Но что мы к самому Лондону выйдем, этого как-то не ожидал.

Смотрю на громадину Биг Бена, почему-то увенчанного шляпой, Биг Бен таращится на меня совиными глазами-циферблатами. Поднимается Тауэрский мост, пропускает то ли круизный лайнер, то ли я не знаю, что.

— Нравится? — Егорыч прищуривается.

— Круто… Это… это как это?

— А вот это мы и выясним. Я еще вчера заметил, вот тоже как ты сейчас глазами квадратными смотрел, думаю, вроде и не пил сильно, а тут на тебе… хорош ты, Егорыч, к тебе завтра зять будущий придет, а у тебя тут горячка белая приключилась… Потом смотрю, не, не горячка, так оно и есть всё… Ну пойдем поближе…

Идем поближе, до меня доносятся шорохи машин, шум улиц, обрывки каких-то мелодий, из тумана появляется витрина, украшенная резными тыквами, чуть поодаль сверкают электрические снежинки на заснеженной аллее…

Не понимаю еще больше:

— А у них сейчас что? Зима, осень? Или это, — киваю на витрину, — убрать не успели?

— Ты смотри, смотри… ты…

Егорыч не договаривает, откуда-то из ниоткуда вырывается автобус, огромный, красный, многоэтажный, несется на меня, Егорыч хватает меня за руку, отходи-отходи-отходи…

…падаем в заросли, только сейчас чувствую мелкую дрожь.

— Чего, жив остался?

Еле выжимаю из себя:

— Ж-жив.

— Ты мне вот что скажи… ты что помнишь?

— Автобус помню, что… этажей пять было…

— А еще?

— Витрину с тыквами… аллею… фонари…

— Ты мне вот чего скажи, ты на аллее чего-нибудь заметил?

— Заметишь тут, когда…

Егорыч встряхивает меня:

— Заметил?

— М-м-м… карета там стояла… с лошадью… и человек там ярдом стоял… в цилиндре вроде бы…

— Ага… лошадь в цилиндре… то бишь, карета… то бишь… ну да. Ты мне вот что скажи… вот как думаешь, карета эта там была, чтобы людей развлекать, ну как бывает в Новый Год ослика там какого запрягут… или… или настоящая?

— Да откуда же я…

— Не знаешь? А ты мне скажи, там внизу асфальт был… или чего?

— Мостовая вроде… обледенелая…

— Вот оно что…

Егорыч не договаривает. Город в тумане поднимается с хрустом и скрежетом. Не сразу замечаю четыре высоченных дома — две старинные башни, два небоскреба — опираясь на которые, стоит город. Башни шевелятся, взад-вперед, взад-вперед, город уходит в туман, замирает у реки, наклоняет еще одну огромную башню, жадно пьет. Резкими размашистыми скачками исчезает в лесу.

Убираю смартфон.

— Фоткал-таки?

— А чего…

— Ну, посмотри, чего там вышло…

Смотрю. Ничего не вышло, легкий туман над рекой.

— Говорил тебе, не отображаются они…

Вспоминаю.

— Я еще, знаете, человека там заметил… в автобусе… в кепочке такой… с трубкой…

— С телефоном?

— Не, с такой… ему еще кто-то там втолковывал, что курить в автобусе нельзя…

Наташка сонно бормочет:

— Куда ты в такую рань?

— Да чего в рань, мне батя твой лёжку показать обещал…

— Какого, на хрен, Лёшку?

— Ну, где этот зверь лежит…

Наташка отворачивается, обиделась, ну и ладно, на обиженных воду возят. Странное дело, раньше бы сквозь землю провалился, если бы Наташку обидел, а тут ничего не чувствую, ничегошеньки…

Набрасываю куртку, выбираюсь в предрассветный туман, в котором виднеется силуэт Егорыча. Егорыч сегодня без ружья, значит, пойдем на этого… этого… Я тут за ним понаблюдал, смекнул…

Не выдерживаю:

— А это вообще кто?

— Лондон, кто.

— Так Лондон же… в Великобритании.

— Ну, это ненастоящий Лондон. Выдумал его кто-то.

— К-кто выдумал?

Человек какой-то, кто… Вообще фантазия что надо у него работала, похоже, писатель… Ты молодец, что мужика этого в автобусе заметил… с трубкой…

— И чего?

— А того. Не узнал его?

Пытаюсь отшутиться:

— Шерлок Холмс, не иначе.

— Вот-вот, верно. Это человек какой-то придумал, что Шерлок Холмс из прошлого в наши дни перенесся… из книжки, что ли, выпал, не знаю. По городу ходит, удивляется, как ноут включить, не знает, утром разворачивает Таймс, — предпочитает старую добрую бумажную газету. Ну и преступления расследует, не без этого. У автора вроде еще Человек-Невидимка из книжки выпал, убил там кого-то… автор-то сам в Лондоне и не был никогда…

— А вы откуда знаете?

— А ты этот Лондон его видел? Сразу видно, не знает ни хрена… На какую улицу ни завернешь, отовсюду Биг Бен виден, и аббатство это… Вестминстерское… и мост Тауэрский туда же. В один переулок свернешь, там витрины с тыквами, тут же аллея заснеженная, тут же этот ихний день Леди по весне… ну когда бабы в дурацких шляпах с ведрами пива ходят, Шерлок Холмс за сердце хватается, Ватсон, если у меня когда-нибудь будет жена, я воспитаю её так, что она в жизни не пойдет на эту вакханалию… Видно, автор каких-то новостей про Лондон насмотрелся, да и написал… или не написал, так, в голове сочинил…

— А по лесу чего этот Лондон шарится?

— Да много их тут шарится. Автор подумал-подумал, забросил, вот и шарятся, неприкаянные. Но этот какой-то сильно мощный, как настоящий прямо…

— А автор его бросил?

— Да вот и странно даже, что бросил, вроде как дурень с писаной торбой с историей этой носился… — Ч-ш-ш…

Замираю. Смотрю, куда показывает Егорыч, вижу за деревьями очертания Лондона, который не Лондон.

— Я тут что заметил… он на этой полянке околачивается…

— Гнездо у него там? Или… — вспоминаю нужное слово, — лёжка?

— Да то-то и оно, что не бывает у них лёжек никаких. Вот я и думаю, чего он тут крутится…

— А мало ли… может, еще одну такую фантазию встретил, щенки у них там вывелись…

— Ну, мечтай, мечтай… давай посмотрим… что там…

Идем на поляну — город вздрагивает, подскакивает, отступает в заросли, поглядывает на нас, как бы мы не забрали то, что он охранял…

— Вот оно… смотри…

Смотрю. Вздрагиваю. Зачем-то проверяю пульс, хотя ясно-понятно, что этот истлевший скелет не может быть живым.

— Вон чего… автор умер, а фантазия его так и ходит…

— Отчего… умер?

— Я почем знаю… Бывает, в лес пошел, тут сердце и прихватило, и готов. Или спился, может…

— А это чего?

— Где чего?

— Вот… смотрите…

Поднимаю то, что сначала принял за камушек.

— Вот те на… — Егорыч вздрагивает, — пуля и есть…

— Убил его кто-то.

— Убил? Дело-то дрянь…

Осторожно говорю:

— В полицию надо.

— И чего полиция? Ну, протокол составит… хрен они искать будут, кто его грохнул…

— А если… — осторожно подхожу к Лондону, он вздрагивает, пятится от меня.

— Боится он тебя, чего ты…

— Чего боится, я ему ничего не сделаю.

— Откуда он знает, чего ты ему ничего не сделаешь…

— Приманить бы его чем-нибудь.

— Чем?

— Ну… — задумываюсь, — а чего они едят вообще?

— Да ничего они не едят, в том-то и дело.

Отступаю, понимаю, что чужая фантазия ко мне не пойдет.

— Ничего… пообвыкнет, — утешает меня Егорыч.

— Вон он там… смотри!

Наташка недовольно кривит губы:

— Ну что ты там углядел… пошли уже, не боись, папки нету, можешь из себя больше любителя охоты не строить…

— Да при чем здесь любитель охоты…

Бегу в темноту леса, где снова мелькнула башня Биг Бена, увенчанная шляпой. Сбавляю шаг, крадусь осторожно, вытягиваю руку, тц-тц-тц, на-на-на…

Лондон осторожно подходит ко мне, нюхает руку, вот черт, а мне и угостить его нечем. Не теряюсь, вынимаю смартфон, выискиваю свежие новости Лондона, призрачный город слизывает буквы, слова…

Осторожно вхожу в город, осторожно оглядываюсь, чтобы не попасть под автобус. Автобуса нет, ничего нет, город как будто расступается передо мной, тускнеет, меркнет.

Прохожу мимо витрины с тыквами, по заснеженной аллее, поеживаюсь от холодка, извозчик вежливо приподнимает цилиндр, не желаете ли кэб, сэр?

— Скажите, пожалуйста, вы не видели здесь человека в таком… кепи… с трубкой… с такой…

Ловлю себя на том, что говорю по-русски, какого черта я тут по-русски трещу, можно подумать, меня кто-то понимает. А нет, он и сам со мной по-русски говорил, ну конечно, Лондон-то ненастоящий…

— А-а, вон там, на набережной, — кэбмен вежливо приподнимает шляпу, — счастливого пути, сэр!

— Б-большое спасибо.

Спешу по набережной, которая все больше тает в лондонском тумане. Призрачный город меня боится, призрачный город меня не принимает, тает, рассеивается…

Устремляюсь к одинокой фигуре возле моста, смотрю на худого мужчину, сквозь которого просвечивают очертания деревьев.

— Вы знаете, что вашего хо… м-м-м… создателя убили?

— Он меркнет еще больше, наклоняет голову, похоже, услышал меня.

— Кто-то убил его… вы можете расследовать это дело?

Лондон окончательно тает в тумане, я не успеваю заметить, кивнул он мне или нет.

Оглядываюсь, пытаюсь вспомнить, что я делал, когда делал, куда шел…

А да.

Наташка.

Невеста моя.

Уже бывшая, потому что после такого она меня и знать не захочет.

Все-таки продираюсь через заросли, плохую дорожку я выбрал, как раз на ту полянку выберусь, где мертвец лежит…

Наталкиваюсь на Наташку, чего она тут делает, сидит на корточках перед трупом, перебирает какую-то хрень у него в карманах, что делаешь, еще подцепишь тут что-нибудь…

Говорю, сам пугаюсь своего голоса.

— Ты чего, еще заразу какую подцепишь…

Наташка смотрит на меня, глаза красные.

— Это Димка.

— Какой еще Димка?

— Какой-какой, обыкновенный… Он в сентябре пропал, еще в том году… Я думала, вот скотина такая, надоела я ему, видите ли… А он вон чего… у-мер…

Даже не успеваю приревновать, Наташка прижимается ко мне, всхлипывает, обнимаю, не знаю, что делать, ничегошеньки я про Наташку не знаю, она и не говорила, что когда-то какой-то Димка был…

— У-мер…

— Убили его.

— Чего?

— Убили, чего.

— Да ты чего…

— Ну…

— К-кто?

— Да черт его знает… Ну что ты на меня так смотришь, найдем мы убийцу, найдем… Главное, Лондон снова найти…

— К-какой Лондон?

Смотрит на меня, как на психа.

Вытягиваю вперед ладони.

— Счас, счас, объясню…

2016 г.