Демоны Хазарии и девушка Деби

Меир Узиэль

Особое место в творчестве известного израильского писателя Меира Узиэля занимает роман, написанный в жанре исторической фэнтези, - «Демоны Хазарии и девушка Деби» («Маком катан им Деби»). Действие романа происходит в таинственной Хазарии, огромной еврейской империи, существовавшей сотни лет в восточной Европе. Писатель воссоздает мифологию, географию, историю, быт мифической Империи иудеев. При этом населяет страницы романа живыми, узнаваемыми героями, насыщает повествование их страстями, любовью и ненавистью, пороками и благородными побуждениями. Роман держит в напряжении и не оставляет равнодушными сотни тысяч читателей, ознакомившихся с ним на иврите. Теперь одна из любимейших книг израильтян приходит к русскоязычным читателям.

Глава двадцать восьмая

Напротив дома пчеловодов Гади и Малки расцвело вишневое дерево. И это было ясным знаком для каждого, что Малка и Гади не переносят свой дом в другое место.

Были и такие среди хазар, что не совершали это кочевье и оставались на месте летом и зимой. Есть ли в этом некое равнодушие к традициям? Нет. Это было определено заранее: пчеловодам оставаться на месте. Потому дом этот стоял на месте уже два поколения. И все же нельзя было обойтись вовсе без чего-то, связанного с кочевьем. Дом разбирался, все доски обстругивались заново, матрацы наполнялись свежим мягким сеном, снова выверялись размеры матрацев — восемьдесят на метр восемьдесят сантиметров — и этим решалась величина дома. Все было сдвинуто с мест, стены разобраны, кожа вычищена, каждая деталь пронумерована и перенесена на расстояние десяти метров.

Все это время жили под открытым небом. На третий день дом был вновь собран, каждая деталь была чиста от крошек квасного, и много накопившихся вещей было выброшено за ненужностью. Конечно, это не шло в сравнение с числом таких вещей, от которых избавлялись, перевозя дом на расстояние в шесть дней пути — на лошадях, ослах и верблюдах.

Домохозяйка в Хазарии предпочитала использовать лишь необходимые вещи. В доме у Гади и Малки скопилась уйма ненужных вещей по сравнению с другими домами, да и пчелиное хозяйство обросло множеством таких предметов. Потому Дуди сказал: «Давайте построим склад».

Вооружился топором и пилой, начертил план, и перед приходом Пейсаха рядом с домом уже стоял склад величиной с дом.

Рыжая Эсти не отходила от Давида все время, пока он сооружал склад, подавала ему инструменты и обтачивала зубцы досок, входящие в зазоры при скреплении стен, все более влюбляясь в его сноровку, в движение его руки, орудующей молотком, в умение ловко вгонять одну доску в пазы другой, и даже в жест, которым он отирал пот. Каждый раз, когда он отрывал глаза от работы и встречался с ее глазами, она молила про себя, чтобы он встал, оставил работу, клещами раскрыл бы пояс верности и сделал бы ей тут же, на месте, маленького Дудика.

Работа была завершена, пояс верности остался нераскрытым. И тогда Эсти сказала ему, после того, как все присвистнули от восхищения, увидев постройку: «Почему бы нам не перейти сюда жить, любимый?» Так она называла его — «любимый» «Куки». Эти клички доставляли ей удовольствие.

Дуди улыбался широкой улыбкой: «Да, перейдем сюда, когда поженимся».

«Глупости, — сказала Эсти, — пока поженимся, пройдет много времени. Ведь это будет после вашего возвращения».

«После возвращения?» — удивился Давид. Он чувствовал, что есть нечто, чего он не понимает.

«Да, любимый». — И он понял до того, как она завершила фразу. — После того, как вы вернете детей».

«Я…я не думаю, что мы едем, чтобы привезти детей», — забормотал Дуди.

«Нет?» — пришла очередь Эсти удивляться. Неожиданная радость окатила ее с ног до головы.

«Нет, — сказал Дуди, — это не в наших силах. Мы не те шесть храбрецов. Вся идея в том, чтобы добраться до графа в Лопатин, и он решит, что делать».

«А… — разочарованно протянула Эсти. — Он, несомненно, прикажет вам вернуться искать детей. Он вас накажет за то, что не сразу вернулись. И сердиться будет, главным образом, на тебя за то, что ты остался здесь. Ты попадешь в тюрьму на острове среди Хазарского моря».

«Я так не думаю, — сказал Дуди и мороз прошел по всему его телу только от мысли, что он попадет в тюремные подвалы, вырубленные в скалах острова в Хазарском море, пронизываемом сильнейшими ветрами. — Я думаю, что пошлют войска. То, что произошло, не относится к делам, за которые отвечают душой, кровью, головой. Мы не солдаты и это не военный приказ».

«Кто же вы?» — спросила Эсти, радоваться ли тому, что мужчина ее не боец и потому целиком принадлежит ей, или быть этим разочарованной.

«Граф собрал нас в Лопатине» — сказал Дуди. — Мы были просто парнями, которые разгуливали в городе, не кавалеристы, не следопыты, не бойцы-профессионалы. Он дал нам оружие. В общем-то, кое-что мы знаем. Каждый из нас отслужил в армию положенный год, и мы все — хазары, и со дня совершеннолетия — бармицвы — проходили учения. Но вместе мы просто компания юношей, которые хотели выполнить не такое трудное задание, получить оплату и купить коней. Мы не боимся грабителей и шведов, этих мы одолеем. Но с воинством демонов мы справиться не можем. И никто не может это от нас требовать. Мы сделали все, что смогли. Нельзя нас обвинить в том, что мы не попытались освободить детей из рук этого чудовища, от этих созданий мрачных глубин, этой массы бледной немочи в гнилых провалах, далеко от стран нормальной жизни. Достаточно было боя, который мы вели с войском черепах этого дьявола, неестественно и пугающе огромных, болотных черепах, исходящих слюной. Я думаю, что нас лишь похвалят за все, что мы сделали».

«Надеюсь», — сказала Эсти. Они зашли в склад. Вокруг была тьма. Свет едва пробивался в щели окон, и в отверстие трубы виднелась листва деревьев. Он прижал ее тонкое тело к себе, сосредоточился на ее бедрах, приподнял над полом, и через десять минут объятий, кончил, неожиданно, не в силах сдержаться. Тело ее пылало. Что сказать, большое свинство — эти пояса верности. Она попросила его лечь на нее, извиваясь под ним непонятными ему движениями, и вдруг затихла. «Мне было хо-рошо-о» — сказала.

Он был изумлен.

«Сколько женщин — столько колдовства». Затертое это выражение в Хазарии обрело новый смысл. Впервые он понял, что девушка может сделать что-то для собственного удовлетворения, без мужчины. Впервые этот секрет открылся ему.

Дуди не знал, как отнестись к этому. Он попытался вытеснить из сознания то, что отдалило его от Эсти, а, может быть, наоборот, приблизило. Он обнял ее крепко и думал о ней только хорошее.