Демоны Хазарии и девушка Деби

Меир Узиэль

Особое место в творчестве известного израильского писателя Меира Узиэля занимает роман, написанный в жанре исторической фэнтези, - «Демоны Хазарии и девушка Деби» («Маком катан им Деби»). Действие романа происходит в таинственной Хазарии, огромной еврейской империи, существовавшей сотни лет в восточной Европе. Писатель воссоздает мифологию, географию, историю, быт мифической Империи иудеев. При этом населяет страницы романа живыми, узнаваемыми героями, насыщает повествование их страстями, любовью и ненавистью, пороками и благородными побуждениями. Роман держит в напряжении и не оставляет равнодушными сотни тысяч читателей, ознакомившихся с ним на иврите. Теперь одна из любимейших книг израильтян приходит к русскоязычным читателям.

Глава двадцать девятая

«Скажи мне, что они себе думают?» — сказал Гади жене Малке перед отходом ко сну, лежащей рядом на их супружеском матраце.

Малка едва дышала от усталости после всех этих приготовлений к Пейсаху, нервы сдавали, и потому следует простить ей резкость ответа:

«Не вмешивайся».

«Не вмешивайся, не вмешивайся. Это плохо кончится. Они не могут здесь сидеть, жениться, в то время как дети находятся в руках этого дьявола, и он их тащит — Бог знает куда».

«Перестань произносить имя Господа всуе», — рассердилась Малка, пытаясь унять дрожь, прошедшую по всему ее телу. Вопрос был снят с повестки ночи. Малка вернулась к требованию завтра с утра исправить печь для выпечки мацы, обвинив Гади в лени и безответственности. Гади сказал: «Ладно, ладно» и поцеловал ее в затылок, так, что исчезло желание спать, и она повернулась на спину.

Перегородки в доме удивительно проглатывали все звуки. Гади и Малка возбудились, вспоминая двух маленьких служанок потаскушек, которые были у Гади полгода назад, в Кохоли, и каждая стоила ему кувшина меда.

Деби быстро заснула, считая в уме узлы вязки своего свадебного платья.

Ахав ворочался на своем матраце, наконец-то лег на живот и заснул. Перед сном он с удовольствием вспоминал то, что сказал Деби в этот вечер: «Я и минуты не могу дышать, чтобы не восхищаться тобой. Поэтому каждый вздох — это ты, ты, ты, Деби, Деби, Деби.

Она не ответила. Он просто еще не знала, как отвечать на такие страстно повторяемые слова.

Эсти и Дуди лежали на складе, в обнимку, голые, за исключением пояса невинности на ней, прикрывшись мягкой стороной мехового одеяла, и все обсуждали стадо оленей, встреченных ими, ветвистые их рога, ссоры и перемирия между влюбленными, их смех и сердитые пререкания. Эсти любила рассказывать о днях детства, проведенных вместе с сестрой и братом, о деде, который тогда еще жил и будил их рано утром громким и грозным голосом. Ой, как они его боялись, ой, как смеялись. Это ведь был дед-герой, убивающий всех демонов.

Наконец, они оделись, опять обнялись и заснули.

Только брат девиц Довелэ лежал в одиночестве, без жены, без девушки, без уважения, ощущая бессмысленность своего существования.

Утром встал, с гневом подступил к отцу и, наверчивая пейсы на пальцы, сказал: «Что здесь происходит? Если они не собираются вернуть детей, я их верну». Но и этот кризис постепенно утихомирился, как и все прежние кризисы, и вновь было отложено то, что должно быть сделано. «После Пейсаха, — сказал отец Гади, — поедем в Кохоли. Следует привезти масло, соль, гвозди, нанять мастеров, приобрести два ТАНАХа и два Талмуда для обоих домов, купить ткани для свадебных платьев твоих сестер. После пасхальных дней отловим коней, и затем ты поедешь. И если останешься там три недели, ничего не случится. Сейчас нет особых дел. Пчелы летают в поисках нектара, мед накапливается в сотах, так что, все в порядке. Если же появится новый рой, так я уже научил Дуди ловить рой в мешок. Учиться он быстро, есть у него странный талант к пчелам. Такого еще не встречал. Езжай, Довела, развлекись немного. Ты молод, и Кохоли предлагает многое для таких парней, как ты».

Но отец не поделился с ним информацией о тех двух потаскушках в соседнем городке, которых можно купить за кувшин меда. Гади не верил в такие беседы с сыном и дочерьми. Каждый из них сам должен обрести опыт в этом деле.

Начал Довела мечтать о длительной поездке в Кохоли, думая лишь о приятном.

Услышала Деби, что брат собирается в Кохоли, — расстроилась. Вовсе не полагается ему такое везение, как ей, которая обрела жениха.

После утомительного дня работы по выпечке мацы и ужина сказал ей жених Ахав: «Пойдем, прогуляемся».

«Только не сейчас, нет у меня желания», — сказала Дебора.

«Случилось что-то?» — спросил Ахав сварливым голосом, уничтожив самый малый шанс на то, что она согласится.

«Ничего не случилось» — сказала Дебора. Он коснулся ее рукой, что было еще одной ошибкой с его стороны. Она отбросила его руку. Он сжал губы, и лицо его выглядело обозленным.

«Извини», — сказала Дебора очень тихим и сладким голосом.

И Ахав подумал, что такое извинение снимает всяческое непонимание между ними. Он обнял ее и она не воспротивилась. «Пойдем, — сказал он, — на наше место».

Откуда он мог знать, что это слово «наше» до крайности ее рассердит?

«Не говори мне о «нашем» месте. Ну, правда, Ахави, я устала. Я просто убита этой выпечкой мацы, хочу спать».

И ушла от него, но вовсе не спать. Пришла к матери и сказала: «Почему только Довеле едет в Кохоли, да еще на три недели? Я тоже хочу».

«Ты выходишь замуж, Дебора, Господи Боже мой, ты что, сошла с ума?»

«А-а? Ты еще ругаешь отца, что он произносит имя Бога всуе? Так-то, все вокруг лицемеры. Весь этот мир насквозь фальшив», — подумала про себя Дебора, вслух сказала «Да», кипя от злости.

Теперь она и вправду пошла спать, но не могла заснуть в полном расстройстве мыслей, пытаясь себя успокоить. Мысли-то явно двигались в нехорошем направлении: она не хотела ни свадьбы, ни этого Ахава.