Пробуждение холода

Надежда А-Верина (2024)

Юный лорд Гараил обретает опасную и непокорную силу холода. Сможет ли он подчинить ее себе или повторит путь героя древней легенды и превратит свою родину в ледяную пустошь?

Глава 1

Гараил коротко вздохнул, внимательно посмотрел в зеркало, медленно стянул полотенце с головы и в сердцах кинул его на пол. Белые! Они всё еще белые!

Он склонился ближе к зеркалу, оттянул прядь волос и придирчиво осмотрел ее в отражении. Нереально белые, с легким голубоватым отливом — таких волос в природе просто не существует, поэтому лорд подумал, что кое-кто их покрасил. Но этот краситель ничем не смывался: ни шампунем, ни мылом, ни даже зубной пастой. Оставалось только попробовать растворитель, но его не было в ванной.

«Нери, гад, прибью к даурам! — зло подумал Гараил и тут же себя одернул: — Нельзя так говорить. Ты же лорд!» Угу, лорд со шкурой полярных волков вместо головы. Просто потрясающе!

Он выпрямился, прикрыл глаза, снова вздохнул и вгляделся в отражение. Если так подумать, то… нет, друг, конечно, мог пошутить, прокрасться ночью в спальню и покрасить волосы, но вряд ли у него получилось бы это столь аккуратно. А пряди были идеально белые, без единого темного волоска. Да и глаза… осветляющее зелье, которым один раз побаловался Гараил, просто делало радужку бесцветной, а не придавало ей голубой оттенок. Похоже, Нериас здесь ни при чём. Но что тогда случилось с внешностью?

Гараил посмотрел на свои руки, кожа которых утратила привычный золотисто-коричневый загар и стала бледной, словно ее никогда не касались лучи Естреи. Интересно, трупная бледность — это про такой оттенок, или всё не так уж плохо?

Гараил недовольно, совершенно не по-лордовски, фыркнул, поднял с пола полотенце, закинул его на сушку и вышел из ванной. И замер в нерешительности на пороге.

Комната оказалась незнакомой. Он явно здесь спал: вон, в углу стоит незаправленная кровать, рядом на тумбочке лежат его вещи, — но Гараил не помнил этого. Очень странно. Он оглянулся через плечо, осмотрел ванную — обстановка была такая же, как у родителей, поэтому он не сразу понял, что находится где-то в другом месте. А вот эта комната…

— Мам? Отец? — позвал Гараил и тряхнул головой: глупо. Родителям просто негде спрятаться здесь. Мама-то, может, еще поместится в этом узком шкафу, а вот широкоплечий отец вряд ли. — Так, ладно. Думай, — велел сам себе лорд и огляделся.

Небольшая комната с простой обстановкой. Изголовьем к окну стояла узкая кровать, на ней валялось скомканное одеяло. Рядом разместилась прикроватная тумбочка, на которой аккуратно лежали брюки и кофта. Напротив кровати находился узкий двухстворчатый шкаф, рядом с ним был письменный стол. А на его углу стоял отрывной календарь, показывавший число 11.

Гараил удивленно уставился на него. Как одиннадцатое? Вчера же было… а что было? Он нахмурился, попытался вспомнить предыдущий день, но вместо четких воспоминаний увидел только неясные образы. Словно вокруг что-то происходило, но он совершенно не воспринимал это. Кто-то о чем-то спрашивал. Кто-то куда-то шел. Кто-то касался его и тут же отдергивал руку. Смотрел в лицо, а после отводил взгляд. Всё сливалось в калейдоскоп образов и действий — непонятных, кажущихся бессмысленными и нереальными. Ерунда какая-то.

Лорд еще раз осмотрел комнату, задержал взгляд на камине, который не приметил сразу, настолько он был непривычно узким, и задумался. Странная внешность, незнакомая маленькая комната, потерянные воспоминания о прошедших днях — всё это явно как-то связано. Но как? Он посмотрел на свои бледные ладони, словно в них скрывался ответ, и недовольно поморщился, внезапно ощутив, что в комнате очень душно.

Гараил прошел к окну, отдернул прозрачную занавеску и распахнул створку. В комнату ворвался приятный освежающий воздух. Освежающий? Лорд внимательно посмотрел на снег, лежащий на внешнем подоконнике, положил на него руку. Прохладный. Не покалывающий холодный, как это ощущалось всегда, а… нежный? Странная ассоциация. Как замерзшая вода может быть нежной? Если только… нет, это невозможно. Ему весной будет сорок лет, откуда бы взяться стихии?

Хотя… стихией хорошо обосновывались перемены во внешности. И провал в памяти становился понятен: если сила проснулась раньше срока, то организм мог просто «заглушить» сознание, пока не привык к ней. И эта комната тоже получала объяснение: она — изолятор для лорда, который еще не умеет контролировать новые способности.

Имелся лишь один нюанс: стихия пробуждалась раньше положенного только в случае смертельной опасности.

Гараил зачерпнул немного снега и задумчиво посмотрел на него. Стихия — это сила. Сила порождает ответственность. Осознание ответственности приводит к взрослению. Взросление пробуждает у лорда флежемериа стихию. Все элементы взаимосвязаны, а значит, что-то произошло, и это заставило Гараила резко повзрослеть. Резко, потому что его аура только начинала подготавливаться к обретению стихии, и при нормальных условиях трансформация закончилась бы года через три.

Снег в руке не таял, и это только подтверждало, что в организме произошли изменения. Понять бы еще, что послужило толчком к этому. Но… а что, если случилось непоправимое?

Тихо скрипнула дверь, следом раздался звонкий девичий голос:

— Милорд, я вам оде… Милорд! Вы же замерзнете! — подошедшая служанка мягко оттеснила Гараила в сторону, закрыла окно. — Не стоит выстужать комнату, вы можете заболеть.

Он дождался, когда девушка отойдет, и снова открыл окно, на возмущенное восклицание коротко ответил:

— Мне жарко.

— Вы говорите?! — удивилась служанка.

— А не должен?

— Ну, вы молчали три дня, — пояснила она и зябко повела плечами. — Милорд, на улице сильный мороз. Закройте окно, пожалуйста.

Гараил крепко вцепился пальцами в раму. Мороз, который он не чувствует. Нетающий снег в ладони. Белые волосы, голубые глаза и бледная кожа. Комната-изолятор. Всё указывало на обретенную стихию — не просто стихию, а силу холода…

Он прерывисто вздохнул и с внезапной яростью резко толкнул створку. Окно громко хлопнуло, задребезжали стекла. Дунул ветер, взметнулась занавеска. Вскрикнула служанка и жалобно взмолилась:

— Милорд…

— Позвольте мне, Олси. Гараил, — мягко окликнули его, и, обернувшись, он увидел бабушку, одетую в темно-зеленое платье с золотистой вышивкой. Лорд нахмурился, но даже не успел толком подумать, как его отвлекли слова: — Не буйствуй, пожалуйста.

Он оглядел покрытые инеем стены и мебель, потер лоб и кивнул. Снова подул ветер, но на этот раз от незакрытого окна. Служанка опасливо покосилась на Гараила, осторожно прошла мимо него к окну и захлопнула створку, задернула занавеску и отошла к столу, поправила сложенную стопкой одежду. Гараил посмотрел на темно-зеленую с золотистой вышивкой ткань, перевел взгляд на платье бабушки. Прямого покроя, с длинными свободными рукавами, закрытое под самое горло, с золотистой вышивкой, имитирующей колосья пшеницы — такое платье называлось «одеянием скорби», являлось традиционной женской одеждой их клана и надевалось только для прощания с умершими. И раз служанка принесла традиционную одежду и ему, то…

— Что-то случилось, — вслух закончил лорд мысль и посмотрел на бабушку.

Она сначала сказала служанке:

— Благодарю вас, Олси. Вы можете идти, — опустилась на уже заправленную постель и жестом пригласила его сесть рядом. И лишь когда Гараил устроился на кровати, спросила: — Как ты себя чувствуешь?

Он пожал плечами, немного подумал и ответил:

— Нормально. Наверное. Что-то случилось? Почему ты в… этом наряде?

— Случилось, да, — медленно произнесла она. — Но сначала скажи, ты что-нибудь помнишь?

Гараил покачал головой и залюбовался, разглядывая серебристо-серые бабушкины глаза, мягкую улыбку и красивое лицо, которое ничуть не портили морщинки. Бабушка же чуть прищурилась и настойчиво повторила вопрос:

— Хоть что-нибудь помнишь?

— Что именно я должен помнить? — уточнил Гараил. Но вместо ответа он получил лишь внимательный взгляд, и наружу прорвались эмоции: — Я ничего не понимаю, бабушка! Я вдруг увидел себя в зеркале белым, оказался в незнакомой комнате. Я не чувствую мороза! И… вот, — он разжал пальцы, в которых всё еще держал снег.

— Какие-то предположения у тебя есть?

— Хватит! — выкрикнул Гараил и вскочил с кровати, зло посмотрел на бабушку. — Хватит подталкивать меня к мыслям! Просто скажи, что произошло!

— За интонацией следи, — жестко произнесла она, и лорд мгновенно вспомнил, что говорит не просто с матерью отца, а с леди, которая долгие годы правила кланом и не терпит неуважительного отношения.

— Прости…

— Сядь. — Он безропотно подчинился и замер, стараясь даже дышать тише. Бабушка немного помолчала, прежде чем спросить: — Давай еще раз: что последнее ты помнишь?

Гараил нахмурился, глядя на снег, который всё еще сжимал в руке. Вспомнить… Проще восстановить цепочку событий сначала, да. А что считать началом? Наверное, Новый год, его только недавно праздновали. Значит, он с родителями и бабушкой встретил Новый год, второго числа вместе с мамой поехал в ее клан. Там она поссорилась со своими родителями и тут же велела собираться домой. И на третий день пути, на подъезде к городу, они попали в метель. А потом… потом только неясные образы, и лорд проснулся здесь.

— Мы ехали, — медленно произнес Гараил. — Метель поднялась, и водитель сказал, что придется ее где-то переждать. Потом… не знаю… мы остановились вроде бы… и мама вышла из автомобиля… не помню.

Он качнул головой и потер виски: тяжелые неясные воспоминания вместо ответов приносили лишь головную боль.

— Да, метель была знатная, — кивнула бабушка. — Ян почувствовал что-то неладное, отправился вам навстречу. А когда прибыл, то… обнаружил Энелию… твою маму, мертвой. И воины тоже погибли. Только ты жив остался, но ни на что не реагировал. Мы даже подумали, что ты разума лишился.

— Что? — спросил Гараил и испуганно посмотрел на нее. — Мамы… нет?

— Да. Ее больше нет, — подтвердила бабушка.

Осознание накатило удушающей волной, сжало грудь так, что вдохнуть стало невозможно. Голова заныла болезненной пустотой. Тело качнулось вперед и попало в горячий плен, и лишь спустя полминуты Гараил сообразил, что это просто бабушка обняла его.

Сознание внезапно отдалилось, скрылось где-то в белом сумраке. Дальнейшее осталось вспышками воспоминаний. Вот он переоделся в темно-зеленые с коричневыми лампасами брюки, золотистую рубашку и изумрудно-зеленый жилет с золотой вышивкой. Бабушка причесала его белые волосы и вывела за руку из комнаты. Потом он зашел в зал для прощания, где собрались все жители дворца. Священник в небесном одеянии вышел вперед и что-то беззвучно запел. Гараил вместо сухой ветки поднес к ложу мамы бумажные пионы — ее любимые цветы, которые он делал к ее дню рождения, а подарил, получается, на день смерти. И вспыхнул огонь, провожая души мамы и погибших ради нее воинов к Отцу-Небу.

После что-то происходило. Отец задавал вопросы, но Гараил не мог разобрать слов. О чем-то вздыхала бабушка и гладила его по голове. Ругалась служанка Олси и разжигала постоянно гаснущий камин.

Белый сумрак расступился так же неожиданно, как и появился. Гараил чуть нахмурился, оглядел кушетку, на которой сидел, письменный стол, заваленный бумагами, и стоявшего рядом с ним мужчину, одетого в серебристо-серый халат лекаря, вслушался в слова бабушки:

— Я не понимаю. У Яна же нормально всё было! Почему у Гараила… вот так?

— Не волнуйтесь, миледи, всё с ним в порядке, — успокаивающим тоном ответил лекарь. — Милорд Гараил обрел стихию раньше срока, аура оказалась не готова к подобному вмешательству и теперь экстренно перестраивается. Это всего лишь эмоциональная защита организма. Всё нормализуется, когда трансформация завершится.

— И долго это будет продолжаться? — поинтересовался Гараил.

Они вздрогнули от неожиданности, и бабушка взволнованно спросила:

— Как ты?

— Жив, очевидно, — пожал плечами он. — А что?

— Ты нас пугаешь. Молчишь, смотришь в пустоту и периодически всё замораживаешь.

— Позвольте мне, — попросил лекарь и щелкнул пальцами: — Милорд Гараил, слышите меня?

— Прекрасно слышу.

— Хорошо. Как ощущения? Есть что-то необычное?

Он прищурился, глядя на лекаря. Интересно, что тот подразумевает под необычным? Тепло тела? Жар от стен? Или искорку на кончиках его пальцев? Или странный полумрак, который не рассеивался от настольного светильника?

Последнее Гараилу не понравилось, и он просил:

— Что это за тень?

— Милорд Янериус шалит. Но мы сейчас про вас.

— Отец староват для шалостей, — пробормотал Гараил и нахмурился. — Мне это не нравится.

— Никому не нравится, но поделать мы с этим ничего не можем. Из-за сильного эмоционального потрясения его стихия вышла из-под контроля, — пояснила бабушка.

— Эмоционального потрясения? — переспросил лорд и внезапно вспомнил, отчего оно могло возникнуть, судорожно вздохнул.

— Нет-нет, нам одного стихийного буйства достаточно! — воскликнул лекарь и велел: — Смотрите на меня, милорд. Ага, а теперь дышите, ровно и глубоко.

Гараил рвано втолкнул в легкие воздух, резко выдохнул. Второй вдох дался легче, но болезненное ощущение в груди никуда не делось. Да и как оно может исчезнуть, если мама… мамы… Лорд закрыл глаза и сглотнул. Комок в горле даже не шелохнулся. Вдох! Да, тяжелый, но столь необходимый. Выдох ничуть не легче. Вдох. Выдох. Мамы нет. А он есть. Почему он есть?

Он жив из-за снега. Снег? Да, точно, тогда всюду летали снежинки. Они кружились, касались кожи и разума и что-то шептали. Этот шепот был важнее дыхания и сердцебиения, громче воя метели, перекрывал звон мечей и чей-то крик.

— Снег, — тихо шепнул Гараил.

— Что снег? — поинтересовалась бабушка.

— Он что-то шептал мне, — сообщил лорд и открыл глаза, посмотрел на искрящиеся льдинки, зависшие в воздухе, тронул одну из них пальцем, и она закружилась вокруг своей оси. — А еще кто-то сражался. Но я плохо помню почему-то.

— Это нормально, — успокаивающе произнес лекарь. — Сознание может блокировать травмирующие воспоминания. А вы еще и стихию тогда обрели, так что одно наложилось на другое. Со временем сможете что-то вспомнить.

— А если у меня не будет времени на это?

— Значит, не вспомните, — он пожал плечами.

Гараила такое положение дел не устраивало, но сообщить об этом он не успел: сознание снова уплыло в дымку.

* * *

Кабинет окутывала уютная тьма. Казалось, она прятала от всех проблем, от большого и жестокого мира, от необходимости принимать решения. В ней можно было бы раствориться, забыть обо всём, если бы не быстрые громкие шаги и требовательное:

— Прекрати пить!

Янериус тяжко вздохнул и с тоской проследил за маминой рукой, уводящей прямо из-под носа темную бутылку, и подпер голову кулаком.

— И не смотри так!

— А как мне смотреть? — безрадостно поинтересовался он. — Ты отбираешь мою единственную возможность забыться.

— Ищи другие способы, — велела мама. — Ты глава клана или кто?

— Очевидно, что никто.

Она резко хлопнула руками по столу. Янериус, не ожидавший такого, испуганно вздрогнул, отшатнулся и посмотрел на маму. А она не скрывала ярости, глядела столь грозно, что хотелось извиниться за все промахи каждого подданного и побежать их исправлять — лишь бы оказаться как можно дальше от этих сверкающих злостью серых глаз.

— Ты хоть понимаешь, что делаешь? — жестко спросила мама. — Ты осознаешь последствия своего поведения?

— Это просто коньяк…

— Я не про эту дрянь!

Глава клана стушевался. Жаль, что она говорит не про его попытку напиться: вторая тема их споров была гораздо хуже. В последние дни всё шло отвратительно, и самым…

— Ты вообще помнишь, что у тебя есть сын?!

…проблемным моментом стало состояние Гараила.

— Помню, — обреченно ответил Янериус и коснулся пальцем края пустого бокала.

— Да неужели?! И что именно ты помнишь, позволь узнать?

— Не позволяю.

— Ян!

— Да, мама?

Он не смотрел на нее, но чувствовал взгляд, пристальный, тяжелый. Возможно, мама пыталась прожечь этим взглядом пару дыр в непутевом главе клана. Или заставить его осознать свои промахи. Или сдвинуть с места, отправить к сыну, чтобы…

Чтобы что? Гараил всё равно ничего не воспринимает, просто смотрит в никуда и делает лишь то, что ему скажут. Сейчас нет никакого смысла разговаривать с ним. Сначала нужно дождаться, когда стихия станет единой с Гараилом, и только после получится что-то узнать и объяснить. Пока же остается надеяться, что бесконтрольная сила не разрушит защитные артефакты в изоляторе, которые уже хрустят от нереальной нагрузки.

— Янериус Зинейл!

Он поднял голову и взглянул на маму. Да, ее можно понять: внук находится в полубессознательном состоянии, сын сидит и ничего не предпринимает — и что со всем этим делать обычной женщине? Только волноваться и давить на эмоции, которые и без того нестабильны.

— Я уже говорил, мама: пока стихия не сольется с аурой Гараила, мы ничем не сможем ему помочь, — терпеливо сообщил глава клана. — Этот процесс нельзя ни ускорить, ни облегчить. И лучшее, что я могу сделать для сына — держаться от него подальше, чтобы не беспокоить своей силой. Сейчас его аура слишком чувствительна к чужим энергиям.

— Ты умеешь скрывать свою энергетику.

— Да, но это помогает только в случае с магами. Лорд всё равно ее почувствует.

Янериус спокойно и уверенно смотрел на маму. Она на мгновение закрыла глаза, едва слышно вздохнула и произнесла:

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. А это я заберу с собой. И не пей больше.

— Ладно, — смиренно согласился Янериус. — Спокойной ночи, мама.

— Спокойной ночи, — ответила она и ушла, забрав с собой бутылку.

Глава клана посидел несколько минут в тишине, коротко усмехнулся и открыл дверцу стола, достал запечатанную бутылку с синей этикеткой. Пить он не будет, нет, просто попробует содержимое раз пять — с первого глотка вкус не разобрать же.

— Я никчемный слабак, — вслух сообщил он, наполняя бокал. — Может, к лекарю сходить, пусть придумает, как мне уснуть без этого? Что скажешь, Вольф?

Дух-компаньон что-то недовольно проворчал в его сознании. Янериус хмыкнул и опрокинул бокал, посмаковал напиток и задумчиво пробормотал:

— Какой необычный вкус…