Новое утро

Натали Дженнер (2024)

От автора бестселлеров «Общество Джейн Остен» и «Девушки из Блумсбери». Карьера драматурга Вивьен Лоури висит на волоске — поставленная в Вест-Энде пьеса провалилась из-за резких отзывов рецензентов. Будущее в Лондоне туманно, и по предложению подруги Пегги Гуггенхайм Вивьен уезжает в Рим, помогать в работе над сценарием фильма. В Италии, которая разрывается между запятнанным прошлым и потенциально светлым будущим, между освобождением послевоенного кинематографа и ограничениями католической церкви, которые пронизывают саму душу страны, Вивьен пытается построить новую жизнь. Но сталкивается с давно похороненной правдой о недавней мировой войне и тайной о том, что на самом деле произошло с ее женихом. «Захватывающий роман, объединивший прошлое и будущее». — Westport Magazine.

Глава 6

Киностудия «Чинечитта»

Апрель 1955 года

В тот день кардинал вошел в студию Teatro 5 в сопровождении одного из многочисленных ассистентов Кертиса и очень молодого, красивого священника. Помимо царственного обращения с детьми, еще одним аспектом повседневной жизни итальянцев, который застал Вивьен врасплох, было постоянное присутствие священнослужителей. Они были повсюду: прогуливались по улицам с аппетитными фоккачой или джелатто в рожках, их черные плащи шуршали по булыжной мостовой. Их худощавые смуглые лица и удивительная молодость придавали им солидность и — как подозревала Вивьен — притягательность запретного для некоторых женщин. Это было поразительно — смешение священного с чувственным, старого с новым, и для Вивьен оно во многом определяло привлекательность Италии.

Кардинал Маркетти был немолод. На самом деле, он уже давно оставил позади очевидные радости юности. Но он был высок и представителен, с темными, глубокими складками на лице, обрамленными копной седых волос, которые не скрывала красная шапочка. Сопровождаемый священником и помощником Кертиса, кардинал пересек площадку, где съемочная группа почтительно отступила в сторону, и каждый из них снял свою шляпу, когда Маркетти проходил мимо. Вивьен, окруженная знаменитостями на работе, считала эту социальную силу самой влиятельной. По крайней мере, в Италии кардинал Марко Маркетти был звездой.

— Подойдите, — сказал он с улыбкой, указывая на Вивьен.

Она держалась отстраненно, выставив перед собой сценарий, как бы защищаясь. Теперь она неохотно вышла из тени, когда Леви забрал бумаги из ее рук. Кардинал Маркетти взял ее за руку, словно отец, обнимающий ребенка. Она внутренне напряглась от такой фамильярности, затем увидела, как в его глазах вспыхнул огонек, когда он крепко сжал ее руки своими: был это вызов или упрек?

— Синьор Кертис сказал мне, что вы недавно здесь, в Риме, и в нашей прекрасной «Чинечитта», не так ли? — Он сделал легкий, незаметный жест в сторону своего молодого спутника-священника, и перед ним быстро появилось режиссерское кресло. Усаживаясь, кардинал не спеша расправил свою красную сутану, прежде чем снова повернуться к Вивьен. — Английская роза, да? И, как я понимаю, еще и писательница.

Вивьен никогда еще не была так уверена в том, что разговор пойдет не о ней.

— Так говорят. И все же, — Вивьен заметила, как священник и ассистент режиссера незаметно отошли от своих привычных позиций по обе стороны от кардинала, — я не уверен, что это так уж подходит для такой женщины, как вы. На странице сорок, per esempio…^[22]

Это была одна из новых страниц, которую Клаудии Джонс только что вручили в ее гримерной. Вивьен напечатала ее в студии накануне поздно вечером и отдала одному из ассистентов Кертиса для копирования и перевода. За прошедшие двенадцать часов сценарий каким-то образом попал в руки Ватикана. Вивьен не удивилась. Церковь обладала огромным влиянием на итальянскую киноиндустрию в целом, а также имела своих шпионов, оставшихся со времен бывшего фашистского режима.

— Да, ваше преосвященство?

Он жестом пригласил ее сесть рядом с собой, и Вивьен поняла, что должна подчиниться. Она чувствовала на себе взгляды всей мужской команды, как будто они наблюдали за агнцем, которого ведут на заклание. Это еще больше укрепило ее решимость.

— Вы понимаете, о чем я, хм? Вы не будете, как бы это сказать, играть со мной в игры? — Он издал тихий цокающий звук, в то время как ассистент режиссера за его спиной отчаянно замахал на нее руками.

Вивьен точно знала, что имел в виду кардинал Маркетти. Это снова была печально известная сцена в спальне, где героиня Клаудии томно лежит под смятым одеялом, довольная и умиротворенная, в то время как ее любовник, итальянский полицейский, поспешно одевается. Целый час на съемочной площадке в то утро был потерян из-за обсуждения того, как низко может опускаться одеяло на груди мисс Джонс, не нарушая нравственности двух разных наций. Вся сцена длилась всего три минуты из ста пятидесяти, но команда Кертиса, казалось, потратила на ее защиту большую часть своего рабочего времени.

— Насколько я понимаю, у вас нет детей. Как печально. У нас часто матери входят в комиссию по цензуре именно по этой причине. Это требует определенной, как вы говорите, деликатности…

Вивьен видела, как ассистент режиссера в отчаянии повторяет одними губами «Ренцо Ренци». Известный режиссер недавно был заключен в тюрьму за сценарий о вторжении в Грецию, в котором итальянские солдаты пренебрегали своими обязанностями по отношению к женщинам. Буквально месяц назад группа сценаристов и режиссеров подготовила обращение с требованием к правительству ослабить такую чрезмерную государственную цензуру.

— Деликатность чаще всего означает обратное, — возразила Вивьен.

Кардинал удивленно приподнял бровь, глядя на нее.

— Что это значит?

— Это значит понимание сложности человеческого поведения и эмоций — то, что, надо полагать, гораздо меньше волнует цензоров.

Священник, стоявший позади кардинала Маркетти, выступил вперед со словами:

— Что мисс Лоури имеет в виду…

Кардинала, однако, позабавило ее объяснение, и он прервал священника небрежным взмахом руки.

— Мне говорили, что британцы имеют в виду не то, что говорят.

Вивьен улыбнулась.

— Нет, мы действительно так думаем, когда говорим это. Просто мы нечасто это повторяем.

Кардинал Маркетти рассмеялся глубоким гортанным смехом, и Вивьен почувствовала, как мужчины вокруг них начали расслабляться.

— Как очаровательно. И все же, предположить, что полицейский может опоздать на работу из-за таких интимных дел…

Вивьен быстро привыкла к манере кардинала не заканчивать предложения, чтобы призвать других присоединиться к своей точке зрения.

— Церковь обеспокоена его опозданием? — наивно спросила она.

Кардинал Маркетти пожал плечами.

— У нас в Италии это больной вопрос, это олицетворение лени и, как вы говорите, некомпетентности?

— Я могу легко это исправить в сценарии, ваше высокопреосвященство.

— Вы считаете, что моя тревога чрезмерна?

— Я думаю, это предрассудки.

Прямота ее слов застала его врасплох.

— Нет, нет. Как по-американски. — Он вздохнул. — В конце концов, мы все дети Божьи.

Вивьен хотелось бы, чтобы это чувство со стороны кардинала было искренним, но все в нем казалось таким же благопристойным и запутанным, как и его одеяние. Вивьен подозревала, что ему плевать на то, что Клаудия Джонс была в постели с белым полицейским, а на самом деле куда больше он заботился о репутации сильного итальянского правительства.

— Значит, у нас все-таки схожие чувства, — был ее простой ответ, и он снова потянулся вперед, чтобы погладить ее по руке.

— Очаровательно, очаровательно. — Он сделал последнее незаметное движение в сторону и встал как раз в тот момент, когда от него отодвинули режиссерское кресло. — Моя дорогая, я уверен, что в Италии станет только лучше от вашего присутствия.

Кардинал медленно прошелся по съемочной площадке в сопровождении молодого священника, в то время как ассистент режиссера с пепельно-серым лицом поспешил прочь, вероятно, чтобы доложить своему начальству. Вивьен почувствовала, как кто-то дружески похлопал ее по плечу.

— Никто не может обвинить тебя в подхалимстве. — Леви Бассано ухмыльнулся, возвращая ей сценарий.

— Кардинал, похоже, не возражал.

— Не пойми меня неправильно. Я думаю, ему это понравилось. Может быть, даже слишком.

Она понимающе улыбнулась ему в ответ.

— Мой злой гений.

— Он мог бы прекратить все это одним движением пальца. — Леви указал на убогие неаполитанские апартаменты, которые раскинулись в Teatro 5.

Хотя Вивьен слышала о подобной цензуре, лично она не беспокоилась. Мужчин, ответственных за Италию, было трудно воспринимать всерьез — казалось, им просто не хватает внимания. Очевидно, кардиналу Маркетти больше всего не нравился этот кажущийся легкомысленным сценарий.

— Не то чтобы дома все было по-другому, — добавил Леви.

Вивьен пожала ему руку в знак сочувствия «ведьмам», на которых охотились в Америке.

— Представь, что вы с Кертисом или Клаудией — враги. Кого они могут считать своими друзьями?

— Думаю, любого, кто пойдет с ними. — Он повернулся к ней. — И это не мы с тобой.

— И вот мы здесь.

— По крайней мере, это прекрасное изгнание.

Но Вивьен начала опасаться, что, уехав из дома, она просто сменила один суровый мир на другой. Возможно, театральный мир более утонченный, чем кинематограф, но ставки в нем не менее высоки. Все, что имеет значение в любой отрасли, — это последние кассовые сборы и статус людей, которым вы понравились. Пробыв в Италии всего несколько месяцев, Вивьен уже знала, что режиссер Дуглас Кертис уважает ее. После сегодняшнего дня у нее закралось подозрение, что кардинал Маркетти тоже неохотно, но проникся к ней симпатией. Это могло быть полезно только в стране, где Ватикан по-прежнему обладал самым большим богатством и самым высоким положением.

Примечания

22

Например (итал.).