Роковая Роксана

Наталья Лакота (2025)

Три раза я собиралась замуж, и все три раза мои женихи умирали накануне свадьбы. Королевские дознаватели признали это несчастными случаями, но жители нашего города всё равно считают меня виновной, и для них я — Роковая Роксана, приносящая смерть. А тут ещё приезжает королевский эмиссар — поправить здоровье на минеральных водах. Только ходят слухи, что он прибыл по секретному поручению. И почему-то он сразу заинтересовался мной…

Глава 4

— Такое великолепие! — мама обмахивалась веером, не забывая зорко посматривать по сторонам. — Графиня явно поскромничала, назвав это приёмом.

— Всё как обычно, — ответила я. — Все те же, всё там же, отличие только в милых анютиных глазках, которые леди Ленсборо решила посвятить милому графу, — и я взглядом указала на цветочную композицию, выставленную напоказ — на зелёном поле из листьев букетики анютиных глазок образовывали инициалы почётного гостя, чьё появление вот-вот ожидалось.

Графиня Ленсборо была сама не своя и стояла у входа уже добрых четверть часа, рассеянной улыбкой встречая привычных гостей и поминутно выглядывая в окошко, когда слышалось, что подъехала очередная карета.

— Не знаю, не знаю, — ответила мама, дёргая плечом. — Я нервничаю больше обычного.

— Это от жары, — сказала я.

— От жары? Возможно, — мама, как обычно, приняла мои слова за чистую монету. — Сегодня, и правда, слишком душно. Надеюсь, после ужина мы перейдём в сад, там будет прохладнее… Ты не обидишься, если я отойду к карточным столам? Вижу, Аделард сел играть, хочу напомнить, что азартные игры пагубно отражаются на здоровье.

— Разумеется, не обижусь, — заверила я её. — Иди. Тем более, сейчас начнутся танцы, мне будет, чем себя занять — стану высматривать, кто кого пригласил, и кто с кем слишком уж любезен, как и положено заправской старой деве.

— Рокси, — только и произнесла с укоризной мама, а потом поплыла к карточным столам, величественно обмахиваясь веером.

Я осталась одна, если не считать ещё четырёх девиц критического возраста, которые так же, как и я, сидели на самых дальних скамейках, поставленных рядами, чтобы наблюдать за всеми, не привлекая к себе лишнего внимания. Когда начнутся танцы, те, кому не повезло быть приглашёнными, займут места перед нами. И тогда можно будет слушать жалобы, обиды и самое прекрасное в своём проявлении злословие, которыми переполнены юные особы, чьи надежды не сбылись.

— Граф Бранчефорте! — объявил мажордом, и все мы встрепенулись.

Потому что новый гость — это всегда новое развлечение. А в Солимар охочи на новенькое, потому что старое приелось на сто рядов. Я тоже с любопытством уставилась на вход, ожидая появления эпатажного графа. Леди Ленсборо очень невежливо оставила без приветствия чету Мэйзон и бросилась ко входу.

Королевский эмиссар появился, как и следовало ожидать, в блеске столичного великолепия. На госте был ярко-синий камзол с золотыми пуговицами, узкие чёрные штаны и ослепительно-белая жилетка. Волосы граф подвязал золотой ленточкой, и чёрные кольца локонов красиво обрамляли смуглое узкое лицо.

Я видела, как леди Ленсборо рассыпалась перед ним в восторгах, приседая в книксене и забегая то справа, то слева. В свою очередь, господин эмиссар вёл себя именно так, как полагалось важному столичному гостю — лениво и снисходительно улыбался, почти не обращая внимания на хозяйку приёма, и осматривал зал, чуть прищурив тёмные глаза.

Наверное, его забавляла наша провинциальная роскошь, которая в столице выглядела бы вульгарной и убогой. Я следила за эмиссаром, не отрывая глаз от его высокой, стройной фигуры, стараясь подмечать всё, что могло бы попасть в статью утренней газеты — пренебрежение к хозяйке, высокомерие, слишком обтягивающие бёдра штаны (перепутал вечерний костюм с купальным? ха-ха!), и в этот момент граф скользнул взглядом по пустым рядам скамеек, мимо меня…

Граф остановился, как вкопанный, и мэр, который семенил следом за ним, налетел на него. Конечно, мэр сразу принялся извиняться, но королевский эмиссар его не услышал, как не услышал и леди Ленсборо, приглашавшую его пройти к столу, чтобы полюбоваться на цветочные инициалы.

Я успела подумать, что даже по столичным меркам должна неплохо выглядеть — в новом синем платье с нижней юбкой из белого атласа, с чуть завышенной талией и золотым галуном. Так что бедняжке графу не грозит эстетический шок.

Но королевский эмиссар отодвинул в сторону мэра, который продолжал извиняться, отстранил леди Ленсборо, которая как раз взяла его под руку, и направился ко мне.

Играли англез — самый кокетливый и динамичный танец, когда молодёжь вовсю флиртовала, не боясь строгих папочек, мамочек, дядюшек, тётушек и бабушек (дедушкам, как правило, было всё равно), и раздались недовольные голоса, когда первая скрипка взвизгнула струнами и замолчала, сбив мелодию. Остальные музыканты тоже прекратили играть, а недовольные голоса очень быстро затихли, потому что все увидели, как граф Бранчефорте подошёл ко мне и поклонился. Где-то слева раздался взволнованный шепоток, но и он пропал, когда граф произнёс, протягивая мне руку:

— Леди Розенталь? Окажите мне честь. Разрешите пригласить вас на танец?

— Мы с вами знакомы? — спросила я, не торопясь принимать приглашение.

— По-моему, да, — он пожал плечами. — Вы знаете меня, я знаю вас — значит, знакомство состоялось.

— Не помню, чтобы нас представляли друг другу, — сказала я.

— Вас это смущает? — поинтересовался он. — Тогда скажем, что мы были представлены друг другу в мастерской нашего общего знакомого — господина Эверетта.

— Почему бы и нет? — я точно так же, как и он, пожала плечами и встала, оперевшись на его руку.

Музыканты опомнились и снова заиграли англез. Правда, флейта изо всех сил косила глазами в нашу сторону, а поэтому фальшивила на трелях.

— Танцуете прилично? — спросила я, пока мы с графом выходили в центр зала.

Я успела заметить изумлённое лицо мамы в толпе возле карточного стола, и Стеллу, которая в объятиях своего Хэмфри смотрела на меня так, будто я на глазах у всех превратилась в позолоченную статую. Впрочем, в этот момент на нас с графом смотрели все. А он — вот что приятно — смотрел на меня.

— Танцую сносно, — ответил он мне в тон. — И обещаю стараться изо всех сил.

— Это хорошо, — похвалила я его. — Старайтесь. Не люблю, когда наступают на ноги и разговаривают во время танца.

— Намекаете, чтобы я молчал? — догадался он.

— Вы же пригласили меня танцевать? — ответила я вопросом на вопрос. — Или у вас какие-то другие намерения в отношении меня?

— Честно говоря, танец был лишь предлогом, — признался он.

Мы уже прошли по кругу, и стало понятно, что граф Бранчефорте поскромничал — танцевал он превосходно, двигался легко, и ему были знакомы все фигуры.

— И какова же истинная причина? — я обошла его кругом, чуть касаясь кончиками пальцев его ладони.

Даже через ткань перчаток я чувствовала, какая твёрдая у него ладонь. Всегда приятно, когда у мужчины крепкие руки. А не дохлая рыбёшка какая-нибудь вместо ладони и сардельки вместо пальцев.

— Какая может быть причина? — теперь он обошёл меня, пристукивая каблуками при каждом шаге. — Вы поразили меня в самое сердце своей красотой. Я побеждён, пленён, и склоняюсь к вашим ногам.

— Сколько пафоса… — покачала я головой.

— Чистая правда! — возразил он. — Ещё когда я ехал сюда, то знал, что произойдёт что-то невероятное.

— Так вот для чего вы прибыли в Солимар? — мы галопом помчались мимо двух рядов дам и кавалеров, изображая бегство возлюбленной и преследование её возлюбленным. — Чтобы приударить за какой-нибудь провинциалкой? А в газетах писали, что хотите поправить здоровье.

— Считаете, мне не надо заботиться о здоровье? — он держал меня за талию, поворачивая в такт музыке то вправо, то влево, и это было приятно — когда мужчина ведёт в танце уверенно, так что остаётся лишь расслабиться и получать удовольствие.

— Считаю, что о здоровье необходимо заботиться, — сказала я серьёзно.

— Вот я и приехал поправить здоровье, — сказал он. — А встретил вас и…

— Наш врач — господин Оливер, — перебила я его, — говорит, что местная вода помогает при бесплодии, эпилепсии и геморрое. Вот я думаю — какая же хворь могла приключиться с вами?

Он хмыкнул и спросил:

— А от чего лечитесь вы?

— А я не лечусь, — сказала я, вприпрыжку выполняя последнюю фигуру танца. — Я тут живу. К сожалению.

— К сожалению? — живо переспросил граф. — Чем же вам не нравится этот милый городок?

Музыка закончилась, и я не ответила — только вежливо улыбнулась.

— Вы здесь с родителями? — спросил он, подставляя мне локоть. — Проводить вас к ним?

— Верните меня туда, откуда взяли, — я не поддалась на уловку.

Проводи он меня к матери и отчиму, пришлось бы представлять графа, а там — слово за слово — обмен любезностями и приглашение на обед или ужин, а я не была уверена, что хочу видеть милорда Бранчефорте в нашем доме. И даже не подслушанный разговор в мастерской художника был тому причиной. Слишком напористо граф принялся ухаживать за мной. Можно, конечно, льстить себе, что я такая распрекрасная, что одним взглядом «пленила» столичного хлюста, но…

— Могу ли я пригласить вас на следующий танец? — граф взял мою руку в свои и нежно пожал. — Или если вы захотите отдохнуть — на следующий? А если совсем мечтать — может, вы разрешите провести вечер рядом с вами?

— Думаю, кадрили будет достаточно, — сказала я, высвобождая руку из его пальцев. — А вечер рядом со мной покажется вам скучным и утомительным. И это не понравится леди Ленсборо. Она мечтает пообщаться с вами, доставьте же ей такое удовольствие.

Он посмотрел на меня быстрым, пронзительным взглядом, но тут же с улыбкой поклонился — легко, изящно, явно красуясь напоказ.

— Тогда — с нетерпением жду кадрили, леди Розенталь.

— Взаимно, — пропела я, усаживаясь обратно на скамейку, где уже стало потеснее от девиц, которых никто не пригласил танцевать.

Все они (да и я вместе с ними) проводили графа Бранчефорте взглядами, а он подошёл к леди Ленсборо, которая по мере его приближения улыбалась всё шире и шире.

Рядом со мной уселась запыхавшаяся Стелла. Она была в бледно-жёлтом платье с кружевами и крохотными золотистыми розочками на лифе и верхней юбке, и всё утро призывала меня похвалить её наряд, а вот теперь разом позабыла и про кружева, и про розочки.

— Рокси! — зашептала она, вцепившись в мою руку. — Как ты могла пойти танцевать с ним?!

— А что такое? — спросила я, наблюдая, как леди Ленсборо представляет своего графа Бранчефорте остальным гостям.

— Вы же даже не были представлены друг другу!

— Подумаешь, — ответила я равнодушно.

— Ты представляешь, что скажет мама?.. — ахнула Стелла. — И вообще… ты говорила, он тебе не нравится… Ты смеялась над ним…

— Так я же не замуж за него пошла, — утешила я её. — Всего-то потанцевать. Что делать, если он единственный, кто осмелился меня пригласить? Ему положен приз хотя бы за смелость.

— Считаешь себя призом? — возмутилась она.

— Нет, просто надоело смотреть, как другие танцуют, — сказала я немного резче, чем хотелось. — Прости, что подорвала твою веру в мою принципиальность, но я пошла бы танцевать даже с господином Бриандом, пусть он старый, лысый и тупой, как пень.

— Извини, Рокси, — сказала Стелла после паузы. — Да, я не подумала…

— Забудем, — я похлопала её по руке.

— Ну и… как ты его нашла? — спросила сестра с жадным любопытством.

— Забавный, — коротко ответила я, продолжая следить, как граф разговаривает с прокурором, шутит с женой судьи и многозначительно улыбается, целуя ручки хорошеньким дочерям мэра.

— И это всё?.. — Стелла дёрнула меня за кушак. — Всё, что ты можешь сказать? Забавный?

— А что ты хочешь от меня услышать? — я с трудом оторвалась от созерцания стройной фигуры в синем камзоле и посмотрела на сестру. — Я с ним танцевала, а не исповедовала.

— Рокси, ты невозможна, — вздохнула Стелла и не утерпела: — Он хоть учтив?

— Более чем.

— Умён?

— Мне кажется, да. Иначе вряд ли стал бы королевским эмиссаром.

— Фу! От тебя и слова не дождёшься, — она надула губы совсем как мама.

От продолжения разговора, который мне не хотелось продолжать, меня избавил миловидный юноша — я видела его во время прогулки, это он читал статью обо мне в дамском журнале.

— Леди Розенталь, — произнёс он дрожащим от волнения голосом, — Джон Милфорд, к вашим услугам. Разрешите пригласить вас на танец?..

Стелла издала странный звук — то ли всхлипнула, то ли ахнула, то ли поперхнулась. Я тоже была удивлена, но не настолько, чтобы упустить шанс потанцевать.

— Разрешаю, — сказала я и отправилась танцевать, оставив Стеллу на скамейке, рядышком со старыми девами.

Вечер продолжался на удивление приятно — казалось, молодые люди решили разом бросить вызов всем своим ворчливым тётушкам, которые сейчас сидели вдоль стен и возмущённо качали головами, наблюдая, как я раз за разом выхожу на середину танцевального зала. Я старалась не замечать неодобрительных взглядов и ускользала ото всех объяснений с мамой, которая умудрялась разыскать меня в толпе, стоило только закончиться очередному танцу.

Я просто радовалась возможности натанцеваться в своё удовольствие, вспомнить то совсем позабытое чувство, когда кажется, что туфельки не касаются пола, ещё немного — и взлетишь!.. И пусть наутро ноги будут гудеть, а обувь придёт в полную негодность, потому что подошва станет тонкой-тонкой, как бумага, если не протрётся до дыр, зато это будут приятная усталость и приятные потери.

Приближалась кадриль, и я была полна приятных предчувствий, потому что танцевать с графом Бранчефорте было настоящим удовольствием. Во-первых, он был превосходным партнёром, а во-вторых, после меня он не пригласил ни одну девицу, а это означало, что его привлекали танцы именно со мной. Так себе достиженьице, но в провинциальном городе и за это полагается золотая медаль общественной зависти. А когда тебе завидуют — значит, ты чего-нибудь да и стоишь.

Признаться, мне надоело за последние два года слышать притворное сожаление в свой адрес. Люди жалели и щедро прощали меня за то, в чём я не была виновата — за смерть моих женихов. Но я знала, что всё их сожаление — это лицемерие. Не я же сама придумала себе прозвище «Роковая»? И прозвище было дано мне вовсе не из-за того, что я могла выиграть войну одним взглядом.

Поэтому сейчас я чувствовала себя вознаграждённой за долгие сезоны сидения на скамеечке, не отказывалась ни от одного приглашения, и собиралась откадрилить с графом так, чтобы потом можно было вспоминать об этом до самой старости.

Церемониймейстер объявил кадриль, и я сразу увидела, как граф оставил приятную компанию мэра и леди Ленсборо и пошёл в мою сторону, отыскав меня взглядом.Глаза у него были чёрные и блестящие, как ежевика после дождя. Да-да! Именно — как ежевика! А уж сколько колкости в словах — столько же, сколько колючек у этого дикого растения… Боже, получился не человек, а ежевичный куст!..

Я прикрыла лицо веером, чтобы никто не заметил моей улыбки, и чтобы граф не приписал эту улыбку на свой счёт (конечно, она была на его счету, но не в том смысле, в каком бы он понял), и в этот момент стройный силуэт графа заслонил другой силуэт — не менее стройный, но, конечно, не такой впечатляющий.

— Разрешите пригласить вас? — Эмиль Бэдфорд с поклоном предлагал мне руку.

Граф оказался рядом быстрее, чем я успела ответить.

— Сожалею, но танец был обещан мне, — сказал он холодно, глядя на Бэдфорда-младшего сверху вниз, и не только потому, что был выше Эмиля на голову.

— А я не вас приглашаю, смею заметить! — Эмиль воинственно вскинул голову и даже приподнялся на цыпочки, будто хотел казаться выше и значительнее.

— Успокойтесь, — я встала между ними, останавливая ссору, готовую начаться на пустом месте. — Танец был обещан графу, господин Бэдфор, — я заговорила с Эмилем как можно дружелюбнее. — Если вас устроит контрданс…

Ему пришлось уступить, чтобы не привлекать излишнего внимания, но сделал он это с плохо скрываемой злостью, и Бранчефорте сказал, выводя меня на середину зала:

— Один из ваших поклонников? Смотрю, тут весь город сошёл из-за вас с ума.

— В маленьких городках мало развлечений, — ответила я, начиная первую фигуру, — просто я — одно из них.

— И самое увлекательное, — заметил граф.

— Вам виднее, — я вежливо улыбнулась.

— А как вы сами к этому относитесь? — продолжал расспрашивать он. — Вас забавляют страдания влюблённых мужчин?

— Страдания? По-моему, очень громко сказано, милорд.

— Мне кажется, юноша очень расстроился, — заметил граф.

— Только не говорите, что бросите меня и помчитесь его утешать, — мне нравился танец, но совсем не нравился разговор.

На балу полагается вести разговоры лёгкие, непринуждённые, а тут… тут допрос какой-то.

— Ну нет, я от вас сейчас не отстану, — пообещал мне граф, уводя в очередную танцевальную фигуру, и если бы не улыбка, его слова можно было бы расценить как угрозу.

Я насторожилась, но больше граф не расспрашивал о моих поклонниках, а болтал всякую чепуху — о прекрасных глазах, устах и жемчужном челе, как болтают все мужчины, когда им нечего сказать, а молчать глупо. Только впечатление было испорчено, и я уже не могла беззаботно радоваться возможности натанцеваться в своё удовольствие.

Никогда ещё с таким нетерпением я не ждала окончания танца, хотя кадриль была хороша, и граф отплясывал её с таким азартом, что всё меньше походил на человека, у которого проблемы со здоровьем. И смотрел на меня с таким пылом…

Я хотела уже съязвить по этому поводу, как вдруг воздух между нами задрожал — будто колыхнулся пласт прозрачной воды, я услышала щелчок, и что-то невидимое и мелкое осыпало нас с графом, словно над нашими головами разорвалась маскарадная бомбочка с конфетти. Мой партнёр по танцу схватил меня за талию, наклонил, укладывая себе на локоть (хотя этого не было предусмотрено танцевальными фигурами), и я совсем близко увидела его лицо — с тёмными блестящими глазами, с чётко очерченными губами, которые приоткрылись как для поцелуя…

— Вы что это делаете? — спросила я дрожащим голосом, цепляясь за его жилетку двумя руками, потому что сейчас балансировала на каблуках, рискуя упасть, если граф отпустит меня.

— Что я делаю? — вкрадчиво тихо сказал он, буравя меня взглядом. — Разве это не ваше колдовство, дорогая леди Розенталь?

— Моё колдовство? — мне показалось, что граф сошёл с ума. — Вы о чём?..

И в этот момент случился переполох в дамском окружении — леди Ленсборо ни с того ни с сего упала в обморок. Её еле успели подхватить под руки и уложили на диванчик, кто-то побежал за водой, кто-то громко звал врача.

Граф Бранчефорте мигом привёл меня в подобающее вертикальное положение и сказал очень учтиво, но смотрел в это время на бесчувственную графиню:

— Прошу прощения, мне необходимо оставить вас. Леди Ленсборо плохо…

Он мог не извиняться, потому что музыканты прекратили играть и даже привстали со стульев, чтобы лучше видеть, что происходит на диванчике. За неимением воды в лицо графине начали брызгать лимонадом.

— Вы ещё и врач? — скептически спросила я уже вслед королевскому эмиссару, но он не услышал — так спешил к леди Ленсборо.

Я не осталась одна, потому что в меня сразу врезалась второй бомбочкой Стелла.

— Господи, что это с леди Ленсборо? — зашептала она мне на ухо, обнимая за талию и уводя в сторону, откуда было лучше видно, как хлопочут вокруг графини. — И что это граф вытворял с тобой? Такой фигуры не было в танце!

— Не было, — признала я, задумчиво глядя, как леди Ленсборо лежит на диване, уронив голову и растрепав причёску, а граф Бранчефорте осторожно берёт женщину за руку, выслушивая пульс. — Стелла, — я невольно сжала руку сестры, — ты не заметила ничего странного, когда мы с графом танцевали?

— Конечно, заметила, — подтвердила она немного сварливо. — Он тебя обнял, как наш трубочист продавщицу рыбы, и чуть не поцеловал. Странно, да? Ты представляешь, что скажет мама?!

— Что мне в кои-то веки повезло, — ответила я, присматриваясь к Бранчефорте ещё внимательнее.

Нет, этот тип не собирался меня целовать. Похоже, что он старался от чего-то защититься… Защитить меня?.. Или себя? Но что произошло во время танца?.. И при чём тут колдовство? Тем более — моё?

— Рокси! Ты слушаешь? — сестра теребила меня за рукав. — Он, правда, хотел тебя поцеловать? А почему не поцеловал? Что ты ему сказала?

— Что он не в моём вкусе, и вообще, мне левая туфля жмёт — тут не до поцелуев, — притворно вздохнула я.

Стелла посмотрела на меня точно так же, как обычно смотрела мама, и точно так же сказала:

— Ты шутишь, что ли? Не понимаю.

Объяснится с ней я не успела, потому что в это время рядом возник Эмиль Бэдфорд.

— Вы обещали мне контрданс, леди Розенталь, — заявил он очень решительно.

— Вы же видите, хозяйке вечера плохо, — сказала я мягко. — Пока не до танцев, господин Бэдфорд.

Лицо у него стало таким несчастным и обиженным, что я поспешила его успокоить, пообещав контрданс на следующем приёме.

— А пока принесите нам лимонада, — попросила я его. — Мы с сестрой очень взволнованы…

— Эмиль! — услышали мы гневный голос матушки Эмиля — госпожи Сесилии Бэдфорд.

В сопровождении своей двоюродной сестры она спешила к нам, расталкивая гостей.

— Эмиль, мы уезжаем! — объявила госпожа Бэдфорд, наградив меня негодующим взглядом. — Немедленно! Проводи нас.

Юноша покраснел, побледнел и собирался заспорить, но я опередила его:

— Всего доброго, позаботьтесь о госпоже Бэдфорд, а я обещаю вам все контрдансы в этом сезоне.

Он тут же кивнул и нехотя повёл мать и тётку к выходу.

— По-моему, они прибежали спасать мальчика от тебя, — хихикнула Стелла.

— По-моему, нам тоже надо отправляться домой, — я сделала вид, что не заметила намёка. — Леди Ленсборо не становится лучше, вряд ли вечер будет продолжаться.

— Жаль, — протянула Стелла, — ты только растанцевалась.

— Кто думает о танцах, когда речь о человеческой жизньи? — удивилась я. — Надеюсь, с леди Ленсборо ничего серьёзного… Что случилось, интересно? Раньше она никогда не падала в обморок.

— Потрясена красотой и статью графа Бранчефорте, — опять захихикала Стелла.

— Тогда она упала бы, когда он только зашёл в зал, — напомнила я.

— Тогда он не собирался целовать тебя при всех, — не осталась в долгу сестра.

— Сти, он не собирался меня целовать, — терпеливо сказала я ей. — Тебе показалось.

— Да-да, — она хитровато посмотрела на меня, а я снова сделала вид, что ничего не замечаю.

Графиню, наконец-то, привели в чувство, она со стоном приподняла и уронила руку, и церемониймейстер объявил, что вечер закончен, всем гостям приносятся извинения и прочее, и прочее. Мама и отчим нашли нас в толпе и повели к выходу. Но я всё время оглядывалась, потому что возле диванчика, на котором лежала графиня, по-прежнему стоял, как злой гений, граф Бранчефорте, и как-то слишком пристально на неё смотрел…

— Наверное, ей стало плохо из-за жары, — болтала мама всю дорогу до дома. — Какая жалость! Рокси только-только вошла во вкус! Граф Бранчефорте приглашал её два раза, — она принялась загибать пальцы, — молодой Милфорд приглашал один раз, и его дядя — как мне показалось! — был совсем не против этого! Ещё приглашали Албемарль и Моурей, но у Моурея всего лишь восемьсот фунтов годового дохода — нет, он нам не подходит…

— Ма-ам, — Стелла усиленно щипала меня, чтобы я поучаствовала в разговоре, — они ведь приглашали её танцевать, а не замуж.

— Сегодня пригласили танцевать, а завтра придут делать предложение, — отрезала мама. — Если придёт Моурей, ему надо сразу отказать! Восемьсот фунтов в год — этого даже на ленты не хватит!

— Да он счастливчик, — еле слышно пробормотал отчим.

Мама возмущённо заахала, Стелла засмеялась, а я только и смогла, что изобразить улыбку. Нет, сейчас мне было о чём подумать — о чём-то более интересном, чем предполагаемое замужество.

Мы доехали до дома, отчим задержался, чтобы расплатиться с кучером, а я привычно достала из почтового ящика пачку писем.

— Сегодня ужин не готовили, — деловито объявила мама, открывая двери, — поэтому придётся обойтись ветчиной и пирогом.

— Я не голодна, — сказала я, целуя всех по очереди, — ужинайте без меня. Я устала и хочу пораньше лечь спать.

— Я тоже не хочу ужинать, — воскликнула Стелла. — Всем доброй ночи!

Конечно же, ей не терпелось обсудить события этого вечера.

Она уселась на кровать, поджав ноги, и начала вспоминать наряды других девиц, танцы, слова и шутки, появление графа и обморок графини, как будто я сама не была этому свидетелем. Но я не мешала Стелле предаваться сладким воспоминаниям. Мне было о чём подумать, да и надо было просмотреть письма.

Большинство, как всегда, было со стихами, признаниями, уверениями и надеждами. Я вскрывала их одно за другим, просматривала и выкладывала стопкой на стол.

Из одного конверта посыпались сухие лепестки чёрной розы, и я увидела записку, в которой была всего одна строка: «Я знаю, как сохранить вашу красоту навечно».

Повертев письмо, я не нашла ни подписи, ни печати. Странное послание. Какой-нибудь бакалейщик? Или модистка, которая подрабатывает ещё и составлением отбеливающих кожу кремов и мазей? Кто-то решил порекламировать товар? Ну нет. В такие игры мы не играем. Я сунула записку обратно в конверт, смела туда же рассыпавшиеся по одеялу лепестки и бросила письмо в корзину для бумаг, чтобы выкинуть завтра.