Сергей Рахманинов. Божий ангел. Маленькие рассказы о большом успехе

Николай Яковлевич Надеждин

О Рахманинове можно говорить до бесконечности. И всё равно он останется человеком-загадкой… Например — как он управлялся со своими руками? А руки у него были потрясающие — огромные, с тонкими пальцами, настоящие руки пианиста. Или как он сочинял свою удивительную музыку, которая до сих пор беспокоит и тревожит нас? И почему он жил в Америке — хотя все говорят, что он сильно тосковал по родине? Об этом и о многом другом и написана эта книга.

Введение

Узнав про книжку о Рахманинове, он потребовал показать текст. Я показал. Он долго и сосредоточенно вчитывался. Затем откинулся в моем кресле. Закинул руки за голову и мечтательно произнёс:

— Какая ерунда.

Я попытался изобразить циничную улыбку (получилось так себе).

— Всё было не так. Онег рухнул после того, как Василий Аркадьевич покинул семью, а не до того. И первое знакомство Чайковского с Рахманиновым произошло совсем иначе. И с профессором Зверевым ты слегка дал маху. И вообще, какой-то Сергей Васильевич у тебя… не такой.

Разгорелась полемика, в ходе которой выяснилось, что: я совсем не разбираюсь в музыке (что, в общем-то, простительно); люблю Рахманинова интуитивно, не обладая аналитическими способностями (святая правда); и самое возмутительное, не умею (о, господи!) читать ноты!

— Как может писать о Рахманинове человек, который путает педали рояля с педалями газа и тормоза в автомобиле?!

Что я мог ответить этому одарённому человеку, профессиональному музыканту и фанату рахманиновской музыки? Только попытаться еще раз изобразить циничную улыбку.

— Нет, — сказал он в конце разгромной дискуссии, — не надо рыдать. Не надо посыпать голову пеплом и терзать ни в чём неповинную бумагу. Оставь всё, как есть. Пусть у каждого из нас будет свой Рахманинов…

И я не осмелился ему перечить.