Афоня

Павел Патлусов

Автором написаны повести «Исход», «Булат», «Розовый рассвет», «Светотень», «Шалинские сказы», множество сказок, рассказов, юмористических миниатюр. И вот в свет выходит повесть «Афоня». События повести происходят в 15 веке. В это время началось первое освоение русскими людьми Урала. Герой повести проходит большие испытания прежде, чем с новыми для себя людьми (вогулами) найдёт постоянное место для счастливой жизни. Печальная судьба вогулов отражена в последних строках повести.

По Сылве-реке

Лодка во главе с Охримом Барабашем, взявшем на себя более длительное и трудное испытание, уверенно поднимались вверх по реке уже четыре полных дня. На открытых участках реки, с помощью паруса, лодка двигалась значительно быстрее; в ущельях, возле скал, которые казаки любовно называли: «камушками», парус был бесполезен, — шли на вёслах.

Казаки, постоянно осматривая окрестности реки, не переставали удивляться богатству горного края: «Какая хорошая древесина — сосна на берегах, какие просторные и многотравные луга! А как много рыбы и дичи!»

— И лес по реке можно сплавить в любое место на строительство избы, — причитал постоянно хозяйственный во всех делах Андрей Черкес.

В последние два дня погода ухудшилась; изредка начал моросить мелкий дождичек, но посвежевший западный ветер помогал усерднее двигать лодку против течения. Поэтому казаки не роптали на плохую погоду, а кажется даже были рады такому обстоятельству.

— Охрим, — неожиданно обратился к сидящему с гребком на носу лодки старшему казаку Василий Чёрный.

— Чего? — ответил Барабаш, разглядывая правый берег реки

— Глянь в воду, — рыбы множись… Как серебром дно усыпано!

Охрим Барабаш, отодвинув ивовый щит у борта лодки и перевалив тело через борт, тут же с восторгом воскликнул: «Казаки, да это ж подуст! Жирная рыбка… Табань к берегу, — брать будем!»

Казаки быстро причалили лодку к пологому левому берегу, скинув верхнею одежду, начали разматывать сеть, которую чуть позднее завели в направлении противоположного берега. Двое казаков усиленно колотили по воде жердями; таким образом они загоняли рыбу в сеть. Поёживаясь от холода, рыбаки с трудом вытащили сеть на берег. Крупный серебристый подуст бился друг о друга и вываливался через бечеву сетки на берег.

— Ан, казачки, — надевая зипун, азартно восклицал, прыгая на одной ноге, Василий Чёрный, — сразу на пару бочек взяли… Хороший улов! Ай да улов!

— Да помолчи ты — трепло! — возмутился вдруг Охрим Барабаш. — Тихо!

Казаки замерли. «Чего Охрим?» — спросил, любопытствуя Андрей Черкес, надевая на мокрые ноги сапоги.

— Чего? В другоряд²¹ слышу лошадиное ржание, — не нравится мне всё это: если мирно было бы, то «татаровы» показались бы непременно… Будьте на страже, пока трое производят засолку рыбы, — два казака держат пищали под рукой. Поняли!

Казаки быстро и споро занялись засолкой рыбы. Единственная бочка, предназначенная для рыбы, заполнилась, пришлось приспособить под рыбу и вторую, предусмотренную ранее для мяса…

— Рыбы много здесь, — продолжал восхищаться Василий Чёрный.-«Татаровы» её плохо едят, — вот бы жить здесь: свободно и благодатно.

— Полно болтать — то; сети в лодку, — сушить не будем, — отдал распоряжение Барабаш. — Развернём на ночь вокруг костра…

И вот заметно потяжелевшая лодка, с помощью вёсел вышла на середину реки, где казаки, поправив парус, начали вновь движение вверх по течению. К вечеру они, изрядно утомившись, решили остановиться у небольшого песчаного плёса, у которого почти до середины реки рос «лопушник» — заросли водной растительности.

— Здесь сварим уху, раскинем сети для просушки, а спать будем в лодке, среди» лопушника». Жердь для паруса убрать на ночь, — Охрим показал пальцем на густую поросль растительности на самой середине реки. Уху казаки сварили быстро и ещё быстрее её съели. Но когда стемнело, они растянули сеть по ивовым кустам вокруг костра на уровне человеческого роста. Только ночь полностью опустилась над рекой, и уже была утрачена видимость на расстоянии вытянутой руки, Охрим Барабаш сделал неожиданное предложение: «Соорудить из травы, ивовых ветвей и дерюги чучела, усадить их вокруг костра. Делать тихо и незаметно, — под утро у нас могут быть новости…»

Казаки, не спеша выполнили распоряжение Охрима и, разместив чучела вблизи костра, заблаговременно подбросив в него дров, ушли в лодку и не производя особого шума и всплесков, остановились в «лопушнике», где и бросили якорь. В лодке расположились без лишней суеты, укрывшись от моросящего дождя толстыми дерюгами.

Ночь была темна; тучи застилали весь небосклон. Изредка раздавались всплески рыбин, или же это — возможно, вышли на промысел бобры и выдры. Уставшие за день казаки, заснули крепким сном; буквально утром их разбудили яростные крики на берегу, около догоревшего костра. Там бесновались ногайские войны, рубившие в азарте рыболовную сеть, в которой они основательно запутались. Чучела от кривых ногайских сабель приняли всю исходившую от войнов злость и ненависть; их рубили исступлённо.

Казаки в лодке не шевелились, боялись даже вздохнуть полной грудью.

— Алагей, где казаки? — закричал старший из нападавших войнов на молодого кривоногого юношу.

— Здесь, мурза, были: из котла ели… Потом к вам пошёл, — растерянно отвечал юноша.

— Получай, собака! — со злостью крикнул командир ногайских войнов, вонзая в живот ногайца саблю, которая заскрежетав о кости позвоночника, вышла на шее, возле ключицы. Неуклюже взмахнув руками, молодой войн ещё пытался закрыть ими живот, но, как мешок из которого выпущен воздух, начал падать на колени. Мурза выдернул саблю из тела юноши; в раневое отверстие, пузырясь, с шумом вышёл воздух. Разгневанный предводитель отряда ногайцев, вытер саблю об одежду упавшего на землю война и громко закричал: «По коням, к следующей излучине реки, — не уйдут собаки!» Толпа вооружённых войнов, сквозь кусты ивняка, направилась к ближайшему оврагу, где находились лошади степных наездников.

— Охрим, — тихо произнёс, не веря в чудесное спасение Василий Чёрный, — ты спас наши жизни.

— Приём старый: на Волге часто им пользовались… — ответил так же тихо Барабаш. — Теперь с ногаями всё ясно, — надо возвращаться назад. Пусть Строганов воюет Кадыр — мурзу.

Полежав ещё немного в лодке, казаки подняли якорь, начав спуск вниз по реке.

Примечания

21

Другоряд — другой, в другой раз, вторично, снова, или ещё раз. В. Даль