Впереди ветра

Роза Крыма

Рой снежинок смелыхКружит, и поёт,Летим скорее с нами!Звёздный час зовёт!Я кивну согласно-Таять не спеши!За плечами – Муза,Ввысь и ввысь неси!К звездам, что сгорели,Освещая путь,Пели, не молчали,Зная Правды суть.Святы стали песни.Святы их слова.Стала вечной памятьюГероя голова!Не у всех от РаяНа ногах ключи…Пой, не спи сегодня!Воля, не молчи!!!

ДОРОГА НА ЮГ

А поезд? Поезд дальше потащил свой состав, набитый полуобнаженными людскими телами, изнемогшими от летней жары, хозяева которых были полны грез и надежд… По — детски наивны, надеясь на перемены в жизни в лучшую сторону во время отпуска, с помощью лишь набитого кошелька… И конечно, кошелки заметно худели, — деньгами швырялись в дороге, обретая нужное и ненужное…

Машинист перевел свой состав на нужный путь. Вздохнул.

Приподнял солнцезащитные очки на лоб, и пристально вглядываясь вдаль перед собой на железное полотно, произнес: — Видел стрелочника?

Помощник молча кивнул. Машинист продолжил:

— Передай нашим, что мы на первом пути.

— Понял.

Они перемигнулись.

Пассажирский поезд уносил уже размороженных северян все дальше и дальше, в южном направлении. Железному коню не были ведомы людские страдания от одуряющей жары. И он весело постукивал стальными колесиками и тащил груз по рельсам с легкостью, иногда важно подавая длинные гудки на памятных отрезках пути.

Северяне были заняты обычными делами:

кто-то спал, сев с самого начала в подвеселёном виде, и просыпался, чтобы подкупить веселящего и дальше «не унывать»; кто-то сидел, уткнувшись носом в ноутбук, отрываясь на еду и сон; а кто — то сидел и бубнил, причем без остановки — бубнил ночью, бубнил днем…

Что ж, признаемся — это надо уметь.

От удушающей жары в вагоне люди с их сонными лицами и ленивыми движениями походили на заморенных зверьков.

А эти возмущения в полтона… Громче ж нельзя, хотя нужно! О стоимости билетов, о дрянном обслуживании персоналом их, таких беспомощных жертв — пассажиров…Нудное брюзжание переходит в жужжание надоедливых мух, которые сами не спят и другим не дадут. Однако, посмотрите — никто из стенающих не возьмет книгу жалоб, и не выльет туда свое недовольство. Так и есть — навозные мухи! Бубнящие продолжают ныть про эти вечно грязные туалеты, где ни справить нужду, ни умыться на ходу поезда не — воз — мож-но!

А во время стоянки — туалеты закрываются. Что это — па — ра — докс?!

Вот и сейчас, на весь вагон состоялся диалог «вежливости»: Проводник: — Убирать за собой надо!

Пассажир: — Туалеты нормальные сделайте!

Проводник с вытянувшимся лицом: — Что — о?!

Пассажир, повысив голос: — Я говорю, туалеты нормальные сделайте! Я оплатил билет за нормальное обслуживание!

Проводник: — И что ещё вам не нравится? Общество в вагоне перестало дышать.

После паузы, пассажир: — А вы не пробовали на ходу поезда в туалет сходить? Рекомендую!

Взрыв хохота. Мужчина под «аплодисменты» занимает свое место.

Проводник, гремя ведрами, достает что-то отдаленно напоминающее веник. Поднимая пыль и в без того грязном вагоне, начинает яростно махать веником с лицом мученика. Потом достав швабру, идет убирать туалеты, после коих той же тряпкой елозит пол, по которому босиком бегают дети…

Пассажиры забиваются в свои щели — верхние и нижние полки.

Детей — туда же; от грязи — по дальше!

Проводник с торжествующим видом, читающимся на его лице — вот и сидите по своим местам! Нечего тут сновать, я — главный!

…И сидят, как Полканы по конурам, а книга жалоб болтается тоскливо, подобно последнему листику, ждущему порыва ветра…

Где ты, ветер?…