Старший брат подруги. Она моя

Рокси Нокс (2024)

Если вечером уснуть в чужой квартире, то ночью можно проснуться в весьма пикантной ситуации. Старший брат подруги поймал меня в своей постели, и, похоже, не собирается меня отсюда выпускать. Знакомьтесь, Геркулесов Давид, 30 лет. Бабник, прожигатель жизни и совершенно не подходящий для меня, студентки-первокурсницы, опасный тип. Беги, Злата, беги! Только вот получится ли сбежать от этого настойчивого нахала?

Глава 8

Злата

— Я пошел в аптеку, — говорит Давид. — В холодильнике лежат продукты, можешь сварганить нам что-нибудь на обед. Я, если что, неприхотливый, жру чё дали.

— А зачем в аптеку? — едва сдерживаю улыбку, вызванную его словами.

— Антибиоты тебе врач прописал.

— В таблетках, я надеюсь?

— В уколах, малая!

— Нет-нет, пожалуйста, только не уколы! — у меня затряслись колени, — я их дико боюсь.

— Придется одержать победу над страхом. Я буду аккуратен. Даже ничего не почувствуешь.

— Нет и нет.

— Да, Золотко.

Дава уходит, а я остаюсь один на один со сковородкой и контейнером с яйцами.

Разбиваю скорлупу и смотрю, как готовится глазунья. Можно было что-то поинтереснее приготовить, но сейчас я не могу сосредоточиться на чем-то другом, кроме уколов.

Да, я трусиха. Тонкая иголка вызывает у меня желание сбежать заграницу, а лучше прямо с планеты Земля.

И Олька что-то не звонит… Что там случилось в деканате? Одни переживания, блин. Еще этот павлин Дава ходит вокруг да около. Думает, что я не замечаю, как он пялится на мою задницу. У меня глаз на затылке нет, но все равно вижу. Даже чувствую!

Слишком быстро Геркулесов принял мои условия. Это подозрительно!

— А вот и я, — объявляет Давид, и я вздрагиваю.

Смотрю расширившимися глазами на аптечный пакет, где лежат мои страдания. Хочется сбежать. Только некуда. Да и за ногу страшно, если честно. Всё умом понимаю, но страх никуда не уходит.

— У тебя яичница горит.

— Ч-черт! — бросаюсь к сковороде.

Яйца превратились в черные угли. Кухню окутал запах гари. Я такая неумеха. Наклоняюсь над раковиной и чувствую, как по щеке катится слеза.

Вот, распустила нюни…

— Эй, Золотко… — зовет Дава. — Что случилось? — разворачивает к себе и заглядывает мне в лицо. — Почему ты плачешь?

— Не обращай внимания… Я просто… Всё навалилось разом.

— Иди сюда, — прижимает меня к себе. Он прохладный после улицы, и меня это почему-то успокаивает. — Всё наладится. Не вешай нос. А яичницу можно новую пожарить.

Дава сажает меня за стол и ставит передо мной стакан с водой. Затем стягивает с себя футболку и с голым торсом принимается жарить яичницу.

Сижу и наблюдаю за ним, не таясь.

Он нарушил правило номер два «Не обнажаться передо мной», но я молчу, потому что Геркулесов выглядит, как картинка. Вот это тело! У него каждый мускул проработан. Еще и пищу красиво готовит на своей стильной кухне. Я словно за героем фильма наблюдаю.

Прекрасно справляется, привык жить один и самого себя обслуживать. Не ждет посторонней помощи. Такие парни на вес золота.

Давид ставит передо мной тарелку с глазуньей присыпанной зеленью и с помидорками-черри по бокам. Боже, вот это эстетика! У меня сразу же разыгрался аппетит.

— Ты наверно уже пожалел, что оставил меня у себя? — криво улыбаюсь. — Я тебе сковородку испортила.

— Не беда. Куплю новую, — отмахивается.

— А из-за чего ты расстался с девушкой?

— Узнал кое-что про неё.

— А можно поподробнее?

— Нельзя. Не хочу. Просто теперь буду тщательно проверять биографию той, кого решу к себе приблизить.

— А мою биографию ты не будешь проверять?

— Тебе есть, что скрывать? Лучше сразу всё сама скажи, — смотрит на меня испытующе.

— Да нечего рассказывать. А если спросишь, сколько у меня было парней, стукну тебя вилкой по лбу, — предупреждаю.

— И сколько же? — усмехается Дава.

Замахиваюсь на него вилкой, но, конечно, ударить не решаюсь. Ему просто нравится меня дразнить и провоцировать.

— Нисколько!

— Я так и понял, что не скажешь.

Блин, вот дурак! Я же ответила, что нисколько не было.

— Я помою посуду, — встаю с места.

— А я пока наберу лекарство в шприц.

Моя спина покрывается ледяной коркой. Сейчас всё начнется. Я буду мыть посуду два часа, клянусь. Сковородку пока очищу, зачем же выбрасывать хорошую вещь?

***

Давид

В спальне выкладываю на тумбочку лекарства, предвкушая приятную процедуру. Приятную для меня, разумеется. Я специально выбрал инъекции, чтобы получить доступ к важным местам на теле рыжей. Таблетки — это скучно, а скука — враг всего.

Я пообещал Златке, что сделаю всё аккуратно. У меня большой опыт в обращении со шприцом. Не подумайте про меня гадость, что я наркоша. Просто раньше приходилось самому себе уколы делать, когда еще занимался спортом.

Что-то долго Золотко моет посуду, хитрюшка лисичка оттягивает неприятный момент. Пойду звать!

— Златик? Ну ты где?

Подхожу к напряженной девчонке и забираю у нее из рук губку.

— Оставь это.

Чувствую, что она вся дрожит. Ей реально страшно. Вот глупая, нашла чего бояться!

— Ну, что такое?

— Мне страшно.

— Доверься мне.

— Это больно!

— Я сделаю приятно.

— Да как? Это ведь укол! Он не может быть приятным.

— Пойдем, — тяну её в сторону спальни.

Она упирается, хватаясь за мебель. Тогда подхватываю ее на руки и несу в кровать. Кладу на живот и велю снять штанишки. Она пытается куда-то свалить.

— Злат, а давай забьемся?

— На что? — заинтересовавшись, оставляет попытки к бегству.

— Если ты ничего не почувствуешь — то ты меня поцелуешь. А если тебе будет очень больно, то можешь меня ударить со всей силы. Идёт? — протягиваю руку.

Она недоверчиво смотрит на меня, косится на набранный шприц и тяжело вздыхает. Понимает, что ей не отвертеться. Поэтому принимает правила игры, вкладывая свою маленькую ладошку в мою ладонь.

— А куда можно будет ударить? — интересуется.

— По лицу, по яйцам, по почкам. Видишь, самое важное перечислил? Поставил своё хозяйство, гордость и здоровье на кон.

— Ладно, — соглашается девчонка. В ее глазах появляется блеск. Вот кровожадная, хочет меня отпиздить.

— Снимай трусики, — командую.

Радуюсь, что смог ее уговорить. Она так наивна, пздц! Как ребенок, которого не сложно надурить. И черт возьми, меня вставляет наша игра. И то, что она к себе не подпускает, и мне приходится идти окольными путями — тоже вставляет.

Я, блять, укол собираюсь ей ставить, а у меня напряжение в паху. Как какой-то долбанный извращюга возбуждаюсь, увидев фрагмент девичьей попки. Злата чуть-чуть приспустила трусики. Но мне мало, мало… Хочу видеть всё!

— Расслабься.

Прежде чем приступить к экзекуции, я должен разогреть ее. Мне мои яйки дороги, поэтому я начинаю делать ей массаж. Ласково поглаживаю по спинке, и она потихоньку расслабляет мышцы.

Спускаюсь вниз и берусь за резинку трусиков с целью опустить их пониже. Но Золотко тотчас становится бдительна:

— Ты что это делаешь?

— Ты мало спустила. Куда колоть? В поясницу, что ли? Давай еще чуть-чуть.

— Ладно, два сантиметра — не больше!

Не удержавшись, провожу пальцами по нежной коже ягодиц. А-а-а классная! Жалко такую попу красивую дырявить. Но надо.

Блин, нахера я это подумал? В голову теперь лезут непрошенные фантазии, что еще можно сделать с этим прекрасным задиком.

— А сейчас что делаешь? — интересуется она ехидно.

— Дезинфицирую место для инъекции, — раскрываю спиртовую салфетку и тру ею кожу.

Теперь нужно отвлечь её как-то, переключить внимание на что-то мегаприятное, и я спрашиваю первое, что приходит в голову:

— Злат, а ты хотела бы полететь со мной на Бали и встретить потрясающий рассвет на пляже? — а потом нежно всаживаю иголку в расслабленную попочку…