Эхо тьмы

СанаА Бова (2025)

На вершине славы участники популярной айдол-группы Eclipse становятся центром шокирующей и жестокой цепочки убийств. Каждые три дня на улицах Сеула находят мертвые тела, превращённые в жуткие скульптуры, символизирующие образы вокалистов. В каждом преступлении скрыт религиозный подтекст, и на местах убийств оставляются символы древнего культа. Пока страна охвачена ужасом, жизнь участников группы рушится. Поклонники отворачиваются от них, обвиняя в случившемся, ненависть охватывает соцсети, а концерты отменяются. За каждым углом мерещится опасность, и даже в собственной команде каждый начинает подозревать друг друга. Но настоящая угроза куда более зловеща, чем они могли предположить. Серия убийств — это лишь часть плана огромной секты, которая видит своей целью уничтожение популярных людей и их поклонников. Эта сеть фанатиков действует по всему миру, принося в жертву тех, кто осмелился стать любимцем миллионов. Кто скрывается за маской убийцы? Сможет ли Eclipse выжить?

ГЛАВА 2: НОВЫЙ ОХРАННИК

Ночь давно накрыла Сеул своим бархатным плащом, и город, словно оживший механизм, продолжал жить, сияя миллионами огней. Автомобили, похожие на блестящих жуков, лениво двигались по улицам, их фары бросали длинные блики на мокрый асфальт. Вывески магазинов и ресторанов переливались кислотными цветами, как будто пытались затмить звёзды, скрытые густыми облаками. В воздухе витал смешанный аромат — терпкий запах жареного мяса из уличных киосков, лёгкий привкус бензина и сладковатая нота влажного бетона. Этот аромат был Сеулом, городом, который никогда не засыпал.

Но за зеркальными окнами здания Luna Entertainment скрывался совсем другой мир. Здесь не было блеска, только строгая рутина, чёткий порядок, как в улье, где каждая деталь была подчинена достижению одной цели. В тишине, нарушаемой лишь приглушённым звуком шагов и шорохом бумаг, молодые звёзды гнули спины, отдавая последние силы ради поддержания иллюзии совершенства, которую от них требовали.

В длинном коридоре, ведущем к репетиционному залу, неподвижно стоял новый охранник. Его фигура напоминала статую — высокий, массивный, словно вырезанный из твёрдого камня. Кан Сихён держался так, как будто являлся не человеком, а частью интерьера, стражем, который здесь всегда был и будет. Его строгий чёрный костюм сидел идеально, подчёркивая широкие плечи и узкую талию. Ткань костюма чуть поблёскивала в свете люминесцентных ламп, создавая ощущение, что он полностью сливается с холодной стерильностью этого пространства. Галстук, завязанный безукоризненно, придавал его образу безупречную сдержанность, завершённость, как у персонажа, выточенного до мельчайших деталей.

Но в облике Кан Сихёна было нечто тревожное, ускользающее от первого взгляда. Его руки, огромные, с длинными, сильными пальцами, покоились вдоль тела. Эти руки могли казаться совершенно неподвижными, но в них ощущалась угроза, скрытая сила, которая ждала лишь команды. В этих пальцах было что-то неестественное, что заставляло окружающих на мгновение задерживать дыхание, словно предчувствие, что они могут сжаться в кулаки, способные сокрушить всё на своём пути.

Его взгляд, глубокий, холодный, словно два осколка обсидиана, скользил по людям, которые проходили мимо. Он смотрел на них, как камера наблюдения, следя за каждым движением. Но этот взгляд был не просто оценивающим — в нём читалась отрешённость, будто он видел не только настоящее, но и что-то большее, что-то скрытое за видимой реальностью. Он не выдавал, что именно видел, и это было самым пугающим.

Воздух в коридоре казался плотным, наполненным невидимым напряжением, которое исходило от самого Сихёна. Его фигура не двигалась, но её присутствие чувствовалось в каждом углу пространства, как тяжёлый груз, который невозможно игнорировать. Его молчание было почти осязаемым, оно заполняло коридор, заглушая даже едва слышные разговоры сотрудников.

За дверью комнаты группа Eclipse готовилась к очередной фотосессии, но в этот момент сама тишина вокруг Сихёна казалась зловещим предзнаменованием. В его лице, в его взгляде, в его неподвижности было что-то, что предвещало перемены, невидимые, но неизбежные, словно эта ночь была началом конца.

Юнсо первым заметил его, когда они вышли из гримёрки. Его взгляд, всегда цепкий и полный скрытой тревоги, скользнул по фигуре нового охранника. Лидер группы, привыкший следить за каждой деталью, особенно когда это касалось их безопасности, окинул Кан Сихёна пристальным, оценивающим взглядом. В воздухе, казалось, витал слабый, еле уловимый запах антисептика, смешанный с ароматом недавно нанесённого одеколона охранника — терпкого, с древесными нотами.

— Вы новый телохранитель? — в голосе Юнсо звучала сдержанная настороженность.

Сихён медленно повернул голову. Это движение было настолько плавным и отточенным, что на мгновение могло показаться угрожающим. Его тёмные непроницаемые и спокойные глаза встретились с взглядом Юнсо, а затем он коротко кивнул, как будто каждое его действие было взвешено заранее.

— Кан Сихён. Рад служить вам, — произнёс он. Его голос был низким и ровным, но в этом спокойствии ощущалась странная холодная отрешённость, от которой по спине Юнсо пробежал слабый, но ощутимый холодок. Слова прозвучали так, будто за ними скрывался другой смысл, едва уловимый, но тревожный.

— Мы тоже рады, — вмешался Сонгю, стремясь разрядить напряжение. Его голос, обычно полный жизнерадостности, прозвучал слегка неуверенно, но он всё равно попытался улыбнуться. — А то наш старый охранник нас чуть ли не оставил на растерзание фанатам!

Сихён никак не отреагировал на шутку, не проявил даже намёка на улыбку. Он просто слегка склонил голову, как будто слова Сонгю были чем-то незначительным, не заслуживающим внимания. Его фигура, облачённая в безупречный чёрный костюм, оставалась неподвижной, будто он был частью самого коридора, холодной и стерильной его тенью.

Через несколько минут началась фотосессия. Парни, одетые в сценические костюмы, напоминали ожившие глянцевые обложки журналов. Блестящие жакеты, украшенные пайетками, отражали яркий свет прожекторов, создавая иллюзию бесконечного сияния. Тёмные брюки подчёркивали их стройные фигуры, а тщательно уложенные волосы добавляли совершенства их образу. В этой студии они превращались в идолов — недосягаемых, идеальных, словно созданных из света и теней.

Но за пределами этого мира, в коридорах, скрытых от блеска прожекторов, Кан Сихён оставался стоять, как статуя. Его неподвижная фигура будто вытесняла свет, превращая пространство вокруг себя в нечто зловещее, насыщенное глухой тишиной, которую нарушали только отдалённые голоса из студии.

Минхо, уставший от бесконечного света камер и директив фотографа, вышел из студии. Его шаги, приглушённые мягким ковровым покрытием коридора, разрезали удушающую тишину. Он направился к кулеру, чтобы выпить воды, пытаясь прийти в себя. Но, дойдя до середины коридора, он внезапно остановился.

Перед ним, всё так же неподвижно, как раньше, стоял Сихён. Он не сделал ни одного движения, но его присутствие ощущалось так ярко, что Минхо невольно затаил дыхание. Казалось, воздух вокруг охранника был плотнее, тяжелее, как перед грозой. Свет ламп, падающий на его лицо, выделял резкие тени на скулах и подбородке, добавляя к его облику нечто пугающе монолитное.

— Ты здесь всегда, да? — попытался пошутить Минхо, хотя его голос прозвучал немного дрожащим. Он почувствовал, как сухость в горле усилилась, и снова потянулся к бутылке воды.

Сихён медленно перевёл взгляд на него. Его глаза, тёмные и бездонные, встретились с глазами Минхо, и тот ощутил странное, неприятное давление, словно эти глаза могли видеть сквозь него, вглубь его мыслей.

— Моя работа — быть там, где нужно, — ответил Сихён, его голос прозвучал ровно, но с каким-то металлическим отзвуком, который заставил Минхо поёжиться.

Коридор, казалось, стал ещё тише. Минхо быстро сделал несколько глотков воды, чувствуя, как напряжение сжимает его грудь. Ему не хватало воздуха. Он постарался улыбнуться, но даже эта простая задача показалась ему трудной. Сихён больше не смотрел на него, устремив взгляд вперёд, словно ничего не произошло.

Но Минхо не мог избавиться от странного ощущения, что этот человек, словно тень, знает больше, чем должен, и скрывает нечто, о чём не стоит спрашивать.

— Ты всегда такой… — Минхо запнулся, подбирая слова, словно боялся задеть что-то невидимое, что витало между ними, — серьёзный?

Сихён перевёл взгляд на него. Его глаза, тёмные и глубокие, как ночь без звёзд, слегка сузились, но не выражали никаких эмоций. Это был взгляд, который заставлял замереть, словно в нём скрывалась бездна, способная поглотить любое проявление человеческой слабости.

— Это часть работы, — коротко ответил он, голос его прозвучал низко и бесстрастно, будто заученная фраза, давно потерявшая связь с настоящим смыслом.

Минхо рассмеялся, но смех вышел напряжённым, неестественным, словно он пытался заполнить пустоту, которая вдруг показалась слишком ощутимой. Его улыбка была слабой и недолгой, а внутри нарастало странное беспокойство, словно в комнате стало меньше воздуха. Он не знал, что именно вызывало это чувство — взгляд Сихёна, его монолитное присутствие или нечто ещё, неуловимое, но пугающее. Это было как ощущение, что кто-то невидимый постоянно наблюдает за тобой, лишь изредка позволяя почувствовать своё присутствие.

На следующий день, когда группа отправилась на съёмки рекламного ролика, Сихён, как и ожидалось, сопровождал их. Его массивная фигура выделялась в толпе, словно тёмный силуэт на фоне яркого пёстрого полотна. Поклонники, собравшиеся перед студией, чтобы увидеть своих кумиров, сначала визжали и размахивали плакатами, но замолкали, когда он проходил мимо. Казалось, его аура не терпела суеты. Люди инстинктивно расступались, как перед волной, которая угрожала смыть всё на своём пути.

В студии съёмок всё выглядело привычно: яркие прожекторы, нервные крики ассистентов, запах кофе, смешанный с лёгким ароматом лака для волос и текстиля от костюмов участников группы. Атмосфера была напряжённой, но не зловещей. Парни стояли на платформе сцены, одетые в идеально подобранные костюмы, их образы были сияющими, как всегда, хотя за этим блеском скрывалась усталость.

Но затем произошло нечто странное. Во время записи сцена, на которой стояли участники Eclipse, неожиданно начала шататься. Движение было резким, будто сама конструкция потеряла равновесие. Минхо, стоявший ближе к краю, инстинктивно схватился за Юнсо, пытаясь сохранить равновесие. Звук ломающегося металла эхом разнёсся по студии, а затем платформа дрогнула ещё сильнее, угрожая рухнуть.

Крики техников и сотрудников заполнили пространство, их лица побледнели от ужаса. Съёмочный процесс тут же остановили, а группа была быстро эвакуирована с платформы.

Спустя несколько минут техникам удалось выяснить, что кто-то намеренно ослабил крепления сцены. Но никто не видел, как это произошло. Крепления были расположены в местах, куда доступ имели только несколько человек, и камеры наблюдения, казалось, ничего подозрительного не зафиксировали. В воздухе повисла тяжесть, словно сама студия впитала это ощущение опасности.

Сихён стоял неподвижно у входа, его лицо оставалось таким же бесстрастным, как всегда. Он наблюдал за происходящим, не выказывая ни капли удивления или тревоги. В его позе, в напряжении его плеч было что-то странное, почти пугающее. Минхо, ещё дрожа от шока, случайно встретился с его взглядом и почувствовал, как по спине пробежал холод.

— Кто-то хочет причинить нам вред, — шепнул он, пытаясь сказать это скорее себе, чем кому-то ещё.

Сихён не двинулся с места, но на долю секунды его глаза блеснули чем-то, что сложно было назвать простым интересом. Затем он медленно повернулся, и в этот момент Минхо понял: каким-то образом этот человек знал больше, чем говорил.

— Это просто совпадение, — резко бросил Джэхён, его голос, обычно насмешливый, дрогнул, выдавая напряжение. Он облокотился на стол, сцепив руки, словно хотел скрыть, как его пальцы непроизвольно подрагивают.

— Совпадений не бывает, — неожиданно вмешался Сихён. Его голос, глубокий и размеренный, прозвучал, как удар гонга, вибрация которого заполнила комнату, заставив всех замолчать. Слова будто проникли в каждую тень, оставив после себя ощущение чего-то тяжелого и зловещего.

Юнсо напрягся, его взгляд сузился, словно он пытался прочитать невидимый подтекст в словах охранника.

— Что вы имеете в виду? — спросил он, медленно, как будто взвешивая каждую букву.

Сихён пожал плечами, его лицо оставалось таким же непроницаемым, как всегда. В тусклом свете комнаты его черты выглядели резкими, словно высеченными из камня.

— Просто советую быть осторожными. Слава приносит не только поклонников, — ответил он ровно, но в его голосе прозвучала нотка, от которой по коже пробежали мурашки.

Эти слова застряли в голове у Юнсо, как заусеница, цепляющаяся за ткань. Он почувствовал странный холод, который не имел ничего общего с температурой воздуха. Что-то в Сихёне вызывало у него беспокойство, которое он не мог объяснить. Это было ощущение, будто в их окружении появилась сила, которой здесь не должно быть.

Когда день подошёл к концу, парни, вымотанные и подавленные, вернулись в общежитие. Их движения были медленными, словно тела отказывались подчиняться. В воздухе чувствовался слабый запах пота, оставшегося после напряжённого дня, смешанный с металлическим ароматом дождя, который проникал в помещение через открытые окна. На улице гремел гром, и мелькания молний заливали комнату резким, белым светом.

Сихён, как всегда, следовал за ними. Но теперь он больше не казался просто охранником. Его молчаливое присутствие, тяжёлое, как свинец, заполняло пространство, словно невидимая стена, которую никто не мог пересечь. В каждом его движении, каждом взгляде читалось что-то большее, что-то недосказанное. Он двигался медленно, но уверенно, как человек, который знал нечто, что должно остаться тайной.

Юнсо бросил взгляд на Сихёна, который стоял в стороне, глядя в окно. Его силуэт казался почти неестественным на фоне всполохов молний за стеклом. На мгновение показалось, что тени вокруг него двинулись, изменив форму, но Юнсо отогнал эту мысль, списав её на усталость. Однако, когда очередная молния озарила комнату, Юнсо замер.

В отражении окна он увидел лицо Сихёна, и это лицо смотрело прямо на него. Но когда он отвёл взгляд от стекла, чтобы посмотреть на охранника, тот стоял к нему спиной.

Сердце Юнсо заколотилось быстрее. Холодный пот выступил на его лбу, а в животе завязался тугой узел. Он сказал себе, что это игра света, простое совпадение. Но слова Сихёна, сказанные раньше, вновь эхом отозвались в его голове: "Совпадений не бывает."