Кровавая паутина

Сара Фейрвуд (2025)

Аника Норден — автор детективных романов, чьи вымышленные преступления всегда кажутся пугающе реальными. Но когда темное прошлое стучится в дверь, граница между вымыслом и действительностью исчезает. После загадочной встречи с тенью из своего прошлого Анику начинают преследовать зверские убийства, словно списанные с её собственных книг. Улики ведут к одному подозреваемому — ей самой. Ее подозревают. Ее преследуют. Но она не помнит ничего. Ее реальность спутана в узел, где неясно, что является правдой, а что — иллюзией. Лабиринт ее разума превращается в ловушку, сотканную из страха, паранойи и вины. Погружаясь в спираль сомнений и страха, Аника должна понять что скрывает её сознание: блестящую манипуляцию или истину, от которой она убегала всю жизнь. Удастся ли ей разорвать эту кровавую паутину, или её гениальное перо станет её приговором?

Глава 5

5 ноября 2024г

Этим утром меня разбудил настойчивый стук в дверь. Он был настолько громким и резким, что я подскочила с постели, вмиг проснувшись. Сердце мелко колотилось, а в голове всё ещё роились остатки тревожного сна, чьи детали я уже не могла восстановить. В коридоре раздавался лай — Ральф. Он стоял у двери, топорща уши и измеряя её взглядом, как охранник, защищающий замок.

Стук продолжался. Он был нетерпеливым и каким-то… чужим. Словно он совсем не должен был звучать в это утро. Вроде бы я никого не ждала. Или ждала? Откинув одеяло, я медленно выдвинулась из спальни. На ощупь нащупала халат и запахнулась в него. На пороге я остановилась, стараясь слушать тишину, сломанную возгласами Ральфа. Даже собака звучала раздражённо, будто чует что что-то не так. Тогда я прижалась глазом к глазку.

Мужчина в синей форменной куртке и красной кепке стоял на лестничной клетке и пощёлкивал ручкой, зажатой между пальцами. Всё выглядело обычно, нормально… Но была во всей этой сцене какая-то странность. Что-то в его фигуре, в том, как он стоял… Уловимая несуразность, которую я никак не могла разглядеть через глазок.

— Кто? — спросила всё же я, откашлявшись, чтобы не выдать свою бессонную растерянность.

— Доставка, — коротко бросил он. Голос показался мне привычным тоном курьеров, может, немного грубоватым, но ничего подозрительного — доставка еды для собак, напомнила я себе.

Когда я открыла дверь, Ральф немедленно припал к моим ногам, зарычав и вздыбив холку. Его рычание резало воздух. От неожиданности я схватила его за ошейник и резко одёрнула. Мужчина на пороге усмехнулся, глянув на собаку, а потом перевёл взгляд на меня.

— Доброе утро, — произнёс он немного медленно. — Распишитесь, пожалуйста.

Он протянул мне блокнот, помятый и исписанный, всё потёртое, как будто его таскали в кармане лет сто. Я подмахнула имя рядом с фамилией, так и не прочитав на что подписалась. Что-то во всей этой ситуации меня напрягало — неуловимая вибрация… Чужое присутствие.

Когда курьер вернулся с мешком — огромным мешком сухого корма, — я указала на обувницу рядом со входной дверью. Мужчина поставил его туда, но потом добавил:

— Подождите, тут ещё один.

— Постойте, — начала я, — но зачем…?

Но он уже ушёл вниз по лестнице. Ральф не переставал разглядывать дверь. Едва курьер вернулся, теперь с ещё большим мешком, мой внутренний голос зазвучал тревожно — это вообще нормально? Джеймс вряд ли покупал еду на всю зиму.

— Вы уверены, что это всё на один заказ? — спросила я, чувствуя себя слегка глупо.

— Точно, — безразлично бросил мужчина, словно ни я, ни мой вопрос не имели никакого значения.

Едва мужчина ушёл, я снова трижды проверила замки. Все засовы. Все защёлки. Но вот сейчас, стоя в своей небольшой прихожей, я смотрела на два огромных мешка с кормом для собак и чувствовала раздражение. Джеймс там что, волчью стаю кормит?

Ральф затаился у двери и внимательно изучал мешки своими глубокими янтарными глазами. Слишком… сосредоточено. Меня даже передернуло на секунду. Глупость, конечно. Просто крупная порода, у них такой взгляд. Уверенная, что надо разряжать странный момент, я потрепала его по жесткой шерсти за ухом:

— Ну ты и слон, — пробормотала я, разглядывая мешки. — Тут килограмм двадцать в каждом. Ты у меня точно остаешься на неделю или на несколько месяцев?

Ральф не преподнес ответа, но его взгляд едва заметно скользнул вверх ко мне. Мне показалось, что он глядел слишком… осознанно. Я сжала губы, стараясь не углубляться в эту мысль. Конечно, это просто пес. Нормальный пес.

Я вернулась на кухню, порывшись по ящикам, и поняла, что у меня нет ничего, что бы подошло этому гиганту для еды. Пришлось искать старый тазик. Нашла какой-то пластиковый на литр. Великоват, но подойдет. Я поставила «тарелку» на пол, разорвала мешок и насыпала довольно большую порцию корма.

— Ешь, — бросила я, усаживаясь на корточки.

Ральф не ждал приглашения. В два прыжка он уже шумно хрустел едой. Его темная спина поднялась дугой, зубы методично перекусывали каждую косточку в корме с таким звуком, что у меня пробежал холодок по спине. Задумавшись, я наблюдала за ним еще пару секунд, но, ощутив стыд за свои глупые мысли, вернулась за свой рабочий стол.

На экране моего ноутбука мигал недописанный абзац. Героиня книги — молодая женщина с темным прошлым — только что «познакомилась» со своей следующей жертвой. Это был ее бывший парень. Человек, который разрушил ее жизнь и репутацию обманом. Она изучала его привычки, его маршруты и слабые стороны — холодно, расчетливо, как настоящий хищник. Она знала, что месть станет неизбежной.

Я склонилась над клавиатурой, пальцы уверенно забарабанили по клавишам.

«Ее пальцы обвились вокруг холодной ручки ножа. Было в этом что-то утоляющее боль, почти терапевтическое. Лезвие скользило в тумане, ни разу не дрогнув. Она усмехнулась. Он понятия не имел, что наступил его последний день».

За окном послышался легкий, едва различимый шорох, заставивший меня остановиться. Я посмотрела в окно, но увидела лишь собственное отражение в стекле. Ничего необычного. Ральф все еще хрустел в коридоре. Или нет?

Я замерла. Тишина накатила как волна. Ни звука. Я медленно повернула голову и заметила, как пес вновь застыл возле мешков с едой, но в этот раз в его зубах вырисовывался лоскут моего старого кухонного фартука. Янтарные глаза смотрели прямо на меня, не мигая, ожидая моей реакции.

— Ральф, — голос мой дрогнул, — что ты делаешь?

Он не ответил, конечно. Как может пес ответить? Но знаете… вы бы не стали оспаривать, что в его взгляде была странная, почти человеческая осознанность.

Кажется, он следил за мной.

Я медленно отодвинула стул, стараясь не терять зрительный контакт с собакой. Ральф продолжал сидеть неподвижно, сжимая в зубах лоскут моего старого фартука, будто это был какой-то трофей. Его янтарные глаза напоминали мне об остывающем свете лампы, в которой давно выгорела нить накаливания. Либо я слишком долго сидела над романом, либо что-то в этой собаке действительно было не то.

— Ральф… — повторила я уже тише и медленно встала. Почему-то мое сердце заколотилось быстрее.

Каждый шаг к нему отдавался глухим эхом в пустоте квартиры. Внезапно мне стало жутко. Я опустилась на корточки, протянув руку к Ральфу. Он склонил голову набок, как делают все собаки, когда недоумевают, только вот в его взгляде не было следа собачьего простодушия. Это был взгляд, которым человек со стажем оценивает разыгрываемую партию в шахматы.

— Дай, — тихо сказала я, стараясь придать голосу мягкость, но мои пальцы слегка дрожали.

И Ральф меня «услышал». Безмолвно, почти театрально он будто растворился в движении: медленно поднялся, выпустив фартук из зубов, и, не сводя с меня глаз, отошел на пару шагов назад словно уступал дорогу. Лоскут остался валяться на полу между нами, как сорванное знамя после битвы.

Я наклонилась, подняла фартук. На ткани что-то было — что-то, вернее, кто-то, отнес бы к пятнам от еды или грязи, но моя писательская интуиция заработала, как прожектор. Это было похоже на пятно крови. Высохшее, темное, с рваными, причудливыми контурами.

— Что это такое? — произнесла я вслух, не ожидая ответа.

Ральф наблюдал за мной. Под светом лампы его морда выглядела необычайно серьезной, почти строгой. Черная шерсть на его морде казалась густее, словно тени, падающие откуда-то изнутри.

— Да что с тобой? — я взметнула взгляд, чувствуя нарастающее беспокойство.

Вместо ответа он тихо заворчал. Это было не громкое и не угрожающее рычание, скорее, предупреждение. Как будто он знал что-то, чего не знала я.

Я отпустила фартук, чувствуя, как волосы поднимаются на затылке. Что мне делать? Я сделала шаг назад и вдруг почувствовала, что страх перед собакой — это шаг в какую-то абсурдность. Что я себе придумываю? Эта псина просто дразнит меня. Просто животное рядом с переутомленным писателем, который слишком много времени проводит перед экраном.

— Иди сюда, — сказала я, хриплым голосом, будто проверяя саму себя.

Ральф послушно замер на месте, не двигаясь, но из его пасти сорвался короткий собачий хрип. Мне будто послышалась насмешка. Или это моя фантазия? В комнату вернулось напряжение, от которого сводило скулы.

— Всё, хватит, успокойся…

Я развернулась на пятках с намерением вернуться за стол, но в тот же момент Ральф рванул с места. Быстро. Гибко. Не бесшумно. Его когти скользнули по паркету, и теперь он стоял позади меня, словно перехватывая мой маршрут. Моя рука автоматически ухватилась за дверную раму. Психологическое давление стало невыносимым.

— У тебя крыша поехала, Аника, — произнесла я, сама не веря в свои слова.

Я бросила взгляд на часы. Полдень. Точнее, две минуты первого. И почему-то малейший звук стал теперь мучительно громким. Тиканье часов, разливающийся с кухни едва различимый гул холодильника, потрескивание старого паркета в глубине коридора. Всё превращалось в демонстрацию звуковой атаки на мою психику.

Я вернулась к компьютеру. Абзац на экране всё еще висел незавершенным. Курсор подмигивал — дерзкий и насмешливый, как всё в этом доме. Попытка отвлечься полностью провалилась: мои мысли копошились где-то в коричневых пятнах на фартуке, в подозрительно осмысленном поведении собаки.

Ральф повторно исчез из виду, и от этого стало только хуже. Вернулось странное ощущение — приглушенное напряжение под кожей. Я прислушалась. Его шаги затихли где-то в жилых комнатах.

А потом он залаял. Один раз. Потом второй. Я хотела ответить ему, хотела спросить: «Что ты нашел на этот раз?», но голос предательски застрял в горле. Стук сердца вжимал меня в кресло.

Именно в этот момент мне стало совершенно ясно: я больше не одна в квартире.

Я встала из-за стола, ноги словно налились свинцом. Стук собственного сердца отдавался в голове. Шагнув в коридор, я следила за Ральфом. Он стоял перед входной дверью, выгнув спину, вскидывая уши. Он смотрел прямо на нее, будто видел то, чего не видела я.

Я остановилась. Не смей фантазировать, — одернула я себя. — Ты не в своем романе.

— Ральф, что там? — спросила, но голос дрогнул.

Подойдя ближе, я проверила глазок. Все так же. Никого. Меня прошиб холодный пот. Я могла бы просто уйти, сказать самой себе, что это всего лишь мимолетная паранойя, но одна мысль манила меня подойти еще. Проверить. Просто убедиться. За дверью стояла ничем не примечательная стальная тишина, но почему-то я не могла избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает.

— Ты в туалет хочешь? — спросила наконец дрожащим голосом.

Я попыталась рассмеяться, но звук прозвучал натянуто, словно чужой.

Ральф посмотрел на меня, будто хотел ответить. Потом жалобно заскулил.

— Ну конечно, ты хочешь в туалет, — пробормотала я, стараясь взять себя в руки. Дерьмовая отговорка, но лучше, чем ничего.

Я быстро собралась, накинула на себя яркое красное пальто и привычным движением подцепила поводок к его ошейнику. Все еще словно на автопилоте, повернула ключ в замке, трижды дернув ручку, чтобы проверить, закрыто ли. В час дня. Да, я явно сходила с ума.

Мы вышли в подъезд. Лестница встретила нас тусклым светом лампы под потолком и запахом сырой штукатурки. Ральф тянул вперед, а я старалась держать равновесие: его мощные рывки напоминали, что он все еще зверь, а не домашний питомец. Мы спустились к выходу.

Я резко остановилась. На уровне первого этажа окно, замазанное грязью, отражало слабый силуэт. Сейчас во мне что-то щелкнуло: ни ветер, ни свет лифтовой кабины не могли так двигать тени.

Казалось, что Ральф понял это раньше, чем я. Шерсть на загривке всколыхнулась, как будто кто-то провел рукой. Он резко обернулся назад, вглядываясь в подъезд. И тут я услышала шаги. Где-то выше, на лестничной площадке. Легкие, осторожные, но не настолько, чтобы остаться незамеченными. Ральф остановился, поднял голову и зарычал.

— Ну хватит, Ральф. Давай просто выйдем на улицу, и ты… сделаешь свои дела, — сказала я, стараясь скрыть собственное напряжение.

Вместо этого он стоял недвижно. Его нос вздрагивал, посылая моему мозгу сигнал: что-то здесь не так. Я тоже прислушалась. Сердце стало биться ещё быстрее. Лестничная площадка, которая всегда казалась безопасной, теперь напоминала декорацию для одного из моих романов.

— Кто здесь?! — мой голос эхом разнёсся по пустоте.

Тишина. Я сделала шаг вперёд, но Ральф рванул меня обратно, как будто удерживая от чего-то.

И тут я услышала это. Скрип. Он был едва заметен, но отчётливый. Не лампочка, не мои шаги, не ветер. Он был здесь, в подъезде, за одним из углов.

Я обернулась на Ральфа — он смотрел туда же.

Я не хотела смотреть. Нет. Но мой взгляд поднялся на следующую площадку, туда, откуда показалась макушка, а затем лицо. Девочка в жёлтом плаще шла, неуместно весёлая. Она прыгала через ступеньки, легко и беззаботно, словно я не стояла с застывшим от ужаса лицом внизу.

— Здравствуйте! — послышался её тонкий, звонкий голос, когда она остановилась возле нас. Её большие глаза быстро скользнули по Ральфу. — А можно его погладить?

Я моргнула, вдыхая так, будто меня только что вытащили из-под воды. Боже, это же просто ребёнок.

— Привет, — выдохнула я с облегчением. — Можно.

Девочка протянула руку к Ральфу. Но тот встретил её тошнотворно низким рычанием. Губы пса приподнялись, и я впервые увидела, как резко у него «вылезли» клыки. Я наклонилась к Ральфу, вцепившись в поводок, но не успела ничего сказать. Девочка тут же отдёрнула руку и обиженно нахмурила брови.

— Он у вас злой, — буркнула она и, как ни в чём не бывало, спустилась вниз, скрывшись за дверью подъезда.

Я проводила её взглядом. Еще один толстый слой страха схлынул, оставив за собой что-то холодное и пустое. Почему мой мозг так воспринял её обычные шаги? Почему мне казалось, что весь этот момент какой-то неправильный?

Мысль об этой девочке преследовала меня, пока я спускалась по лестнице с Ральфом. Его напряжение не пропадало, казалось, он был готов в любой момент броситься на что-то невидимое. Я пыталась это списать на его инстинкты — может быть, нелюбовь к детям или что-то подобное. Но внутри что-то не оставляло меня в покое.

На улице прохладный осенний воздух обволок меня, немного смягчая накатывающее напряжение. Но, несмотря на мое желание избавиться от странных мыслей, было трудно забыть голос девочки, её крикливое «Он у вас злой». Что-то в ней казалось… неправильным. Слишком яркий желтый дождевик, слишком невовремя появившееся детское лицо в темноте подъезда. Всё это не увязывалось.

Ральф оставался настороже, его глаза бегали по сторонам, а уши непрерывно дергались. Казалось, он ждал, что что-то появится прямо сейчас.

— Ты чего такой нервный? — пробормотала я, гладя его по голове. Пальцы нащупали жёсткие мышцы на его шее — он абсолютно напряжён. Как будто был готов к бою.

Мы направились к небольшой аллее около дома. Я старалась не думать о странностях. Просто постараться расслабиться, прогуляться, сделать так, чтобы Ральф справил свои дела, а потом обратно домой. Всё это просто разыгравшееся воображение, одинокий день, холод и пустой подъезд.

Я глубже вдохнула холодный воздух, стараясь унять это напряжение, которое, кажется, передалось от Ральфа ко мне. Мы шли по почти пустой улице. Аллея впереди казалась нереально тихой: слабый свет фонарей вырывал из темноты узкие полосы тротуара, остальное тонуло в густой тени деревьев.

Ральф резко остановился, вытянувшись как струна. Его короткая шерсть встала дыбом, он низко зарычал, словно предупреждая что там есть что-то в темноте впереди.

— Эй, парень, успокойся, — пролепетала я, хотя голос предательски дрожал.

Ральф не реагировал. Я наклонилась, слегка потянула за поводок, но он не подался. Вместо этого его взгляд застыл, прикованный куда-то в сторону густых кустов вдоль аллеи.

Я почувствовала, что и сама начинаю напрягаться. Сердце толкнулось в груди, затрепыхалось, будто бы хотело предупредить меня: что-то здесь не так. Ральф же рычал ещё громче, его обычно добрые глаза стали острыми, как нож, нацелив взгляд туда, где нашему сознанию казалось пусто.

— Может, это просто кошка, или, я не знаю, ёж? — пробормотала я сама себе, тряся головой, чтобы прогнать странное чувство нарастающего беспокойства. Но именно в этот момент кусты вдруг зашевелились.

Я замерла. Шорох был такой тихий, едва слышимый, но в эту мёртвую тишину он разлился громким эхом по моим ушам. Это мне не показалось. Что-то определённо двигалось. Ральф напрягся сильнее; он весь словно собрался в пружину, готовую развернуться в любой момент.

Я сделала шаг назад. Не осознанно, просто тело само решило, что нужно держаться подальше. Ладонь на поводке вспотела, пальцы дрожали. Ноги приросли к земле, и только шорох становился ближе, будто бы тёмные кусты начинали дышать.

— Кто здесь? — выпалила я, сама понимая, насколько глупо это звучит.

Голос отразился тонким дрожащим эхом от брошенных фасадов домов за спиной.

И тут шорох прекратился. Абсолютной тишине удалось стать ещё более гнетущей, ещё более тяжелой. Я уловила, как мои собственные вздохи перерастают в гулкие вздохи страха. Ральф замолчал, но я едва заметила, что он наклонился ещё ниже, готовый в любой момент броситься на «врага».

Секунда, другая… Ничего не происходило. Словно всё это была моя игра разума. Даже сердце начало сбавлять обороты. Я хотела уже притянуть Ральфа ближе и вернуться домой быстрее — вдруг из кустов резко вылетело что-то маленькое и тёмное.

Я вскрикнула, отпрянув назад. Ральф рванул вперёд с громким лаем. Прежде чем я успела осознать случившееся, я поняла, что смотрю на чёрного кота. Он пронёсся через тротуар и исчез в переулке. Просто кот.

Я почувствовала, как внутри стало пусто. И глупо. Одинокий кот, а я уже чуть не сошла с ума от страха.

— Боже. Ты это видел? — я попыталась шутливо упрекнуть Ральфа, хотя голос всё ещё дрожал.

Но он не реагировал. Шерсть на холке была поднята, взгляд по-прежнему прикован туда же, где скрылись кусты. Кот его не интересовал. Нет, он смотрел дальше, туда, в глубокую тень.

Что-то холодное сжало моё сердце. Неясное чувство, которое хотелось назвать интуицией или паранойей, заставило меня обернуться по сторонам. Ничего. Улица по-прежнему абсолютно пуста. Но я уже знала — это чувство не обманет. Мы здесь не одни.

— Ладно, всё, домой, — проговорила я решительно, хотя интонация подвела меня, выдав паническое напряжение в голосе.

Ральф нехотя двинулся за мной. Его лапы ступали медленно, почти решительно — как будто он сознательно закрывал мне спину от какой-то угрозы.

Мы торопились, пока мои пальцы не онемели от силы, с которой я стискивала его поводок. Ощущение того, что кто-то следит, было слишком явным, слишком реальным.

Когда мы, наконец, добежали до двери моего дома, я вытащила ключи с такой поспешностью, что уронила их. Наклоняясь, я почувствовала, как дрожат руки. Ральф подсматривал за мной своими глубокими, серьёзными глазами, словно понимал: это не конец. Впереди ещё что-то. Кто-то.

И меня не покидала мысль: за дверью совсем не безопаснее.

— Все, отстань от меня, с тобой я быстрее сойду с ума, — фыркнула я, обращаясь к Ральфу, который уставился на меня, изогнув свою морду так, будто понял каждое мое слово.

Мы зашли в квартиру. Я отцепила его с поводка, и я пошла раздеваться. Но тут мне зазвонил телефон. Телефон яростно вибрировал в моей руке, пока я смотрела на экран. Хейли. Имя высвечивалось крупными буквами, почти ругая меня за ту панику, что копошилась внутри. Я прокашлялась, пытаясь восстановить нормальный тембр голоса, и только после пятой вибрации ответила.

— Привет, — прозвучала я, насколько могла естественно.

— Привет! — через трубку донёсся радостный голос, словно ничего в мире не могло бы её тревожить. — Ты не представляешь, что мне сегодня рассказали…

Её лёгкость контрастировала с тем вопиющим напряжением, которое скручивало меня изнутри. Я взглянула на Ральфа, который уже устроился в углу комнаты, пристально глядя в сторону двери — словно прислушивался. Его грудь вздымалась размеренно, но глаза выдавали — он был начеку.

— Хейли, — перебила я её восторженную речь. — Можешь минуту подождать?

— Что случилось? Ты какая-то странная.

От неё не скрыться. Хейли чувствовала фальшь почти так же остро, как нож скребёт по коже.

— Да… какая-то ерунда. Просто немного напряжённая ситуация была только что, вот я и…

В этот момент я услышала новый звук. Где-то за стеной скрипнул пол, совсем негромко, почти. Будто это было плодом воображения. Взгляд метнулся к двери. Ральф тоже пошевелился, поднял голову, уши встали торчком. Ему было достаточно одного тихого звука, чтобы понять больше, чем мне. Моё сердце забилось с новой скоростью.

— Ты там? — голос Хейли прорвался в мои мысли.

— Да, — прошептала я. — Ты случайно не хочешь приехать ко мне прямо сейчас?

Она замолчала. Видимо, мой голос выдал меня окончательно.

— Что случилось? Тебя кто-то напугал? — её тон стал серьёзным.

Я промолчала. В такие моменты хуже всего — вслух называть своё чувство. Если ты это сделаешь, страх становится реальностью, как будто словам даётся власть над происходящим.

Я медленно подошла к двери, за которой, мне казалось, ещё до сих пор кто-то стоит. Свет в коридоре был выключен и сочащийся из других комнат свет скорее загнал меня в ещё большее беспокойство.

— Хейли. Кто-то все время следит за мной. На улице… — начала я, всё ещё глядя в сторону двери, — а теперь… я думаю, этот кто-то не отстанет от меня просто так.

Ральф глухо зарычал. Это было до ужаса тихое, предупреждающее рычание, которое пробежалось мурашками по коже.

— Что ты сказала? Ты в порядке? Почему ты мне не сказала, что…

— Всё, не сейчас! — перебила я её почти срывающимся шёпотом.

Я прижала трубку к плечу, чтобы освободить руки, и стала медленно приближаться к двери. Каждый её шаг отзывался во мне квинтэссенцией тревоги: что-то могло случиться в любую секунду.

Ральф встал. Его массивная фигура напряглась, он подошёл ко мне и остановился, как будто готовый прикрыть меня хоть ценой собственной жизни. Его взгляд всё так же был прикован к двери.

— Если тебе кажется, что кто-то у твоей двери, звони в полицию, — посоветовала Хейли, её голос перешёл в серьёзный шёпот.

Моя правая рука дрожала, но всё равно потянулась к глазку. Сама мысль о том, что я могу увидеть что-то — или кого-то, — заставляла недобро пересохнуть во рту. Но любопытство и потребность знать взяли верх.

Я прищурилась, пытаясь рассмотреть коридор за дверью. Там никого не было. Только пустота и стоящий неподалёку от двери колышущийся свет ночника. Но было что-то странное. Пространство казалось… плоским? Как будто фигура кого-то там слилась с темнотой, слишком ловко прячась за углом зрения. Ральф только усилил трепет внутри меня: он начал рычать громче и применил лапу — чуть царапнул дверь.

В трубке раздался голос Хейли, и от неожиданности я чуть не вскрикнула:

— У тебя Ральф? И почему у тебя… собака Джеймса? — в её голосе зацепилась паника.

Шаркая шагами, я попятилась к дивану, всё ещё не отводя глаз от двери.

— Хейли, приезжай. Пожалуйста.

Я сбросила вызов, даже не дождавшись ответа от Хейли, и, чувствуя, как неуклюже сжимается мое горло, бросила телефон на диван. Ужас плотно обнимал меня, как будто тонкий лед под ногами готов был треснуть в любую секунду. Ральф, мой нежданный защитник, стоял прямо передо мной, не отходя от двери, даже на йоту не ослабляя своего рычания. Его массивное тело казалось броней, но я видела, как мускулы на его спине напрягались так сильно, что насквозь просвечивали через шерсть. Он что-то чувствовал. И мне это не нравилось.

Я огляделась. Свет в комнате был слабым, единственная лампа на тумбе выдавалась тёплым, но почти бесполезным сиянием. Тени на стенах жили своей жизнью, растягиваясь и ползая, как будто издеваясь над моей нервной системой. Сделала шаг назад, потом ещё один. Ноги будто сделались ватными, а шум собственного дыхания казался громче, чем всё в этой гнетущей тишине. Дверь… Уже хотелось просто от неё отвернуться, но что-то внутри, какой-то зудящий импульс, заставлял держать внимание именно на ней. Как будто она могла в любой момент сорваться с петель или что-то за ней могло броситься вперёд.

Ральф внезапно зарычал ещё громче, его рычание превратилось в нечто грубое и почти неузнаваемое — собачий звук, но совершенно не комфортный. Он развернулся к двери полностью — хвост наизготовку, шерсть на загривке подалась вверх, как ежевика.

Я попыталась собраться с мыслями. Шагнула в сторону кухни, ближе к ящику с ножами, но ноги будто вязли в ковре. Когда-то я слышала рассказ Джеймса о боевых инстинктах Ральфа, о его умении определять угрозу задолго до того, как она становится явной. Какой сигнал он получил сейчас? Что было по ту сторону двери?

— Эй! Кто там? — мой голос прозвучал хрипло, едва не сорвавшись на визг.

Отсветы ночника выползли из-под двери, но коридор оставался словно пустым. Никакого ответа.

Стук. Едва слышный… или это были шаги? Я обернулась к Ральфу. Его глаза были прикованы к одному и тому же месту, будто там, в реальности, было нечто конкретное, видимое ему, но невидимое мне.

Мои руки нащупали единственный источник защиты — маленький кухонный нож. Сердце стучало где-то в районе горла, требуя сбежать из тела. Я сделала глубокий вдох, хотя каждый нерв в теле говорил о том, что я не должна подходить к двери.

— Хейли… — мой голос снова сорвался, но на этот раз я не звала её сквозь телефон.

Это был почти шёпот. Шаги снаружи прекратились. Или я убедила себя, что так проще. Оставаться молчащей, практически невидимой.

И ровно в тот момент, когда я решила, что уйду в спальню, раздался стук в дверь.

Шаркая босыми ногами по холодному полу, я замерла, как статуя из воска, лишь бы не выдать своим дыханием, как сильно дрожу. Стук был громким, отрывистым, как будто кто-то бил в дверь костяшками пальцев, настойчиво и с намерением. Ральф перестал рычать, но его тишина оказалась ещё более зловещей. Он напряжённо замер, уши подняты, а глаза буквально впивались в ту самую дверь, за которой что-то — или кто-то — явно ждало.

Я бы убила за голос Хейли, за её спокойствие, за её нервирующую способность делать всё тривиальным. Но сейчас меня окружала только темнота, ошпаренная тёплым оттенком слабого света лампы, и Ральф, напрягшийся как перед прыжком.

— Кто там? — Мой голос звучал глухо, шёпотом, как захлебнувшийся водой. Ни уверенности, ни силы.

Ответа не последовало. Только тишина. Каждая клеточка в моём теле ломко кричала, чтобы я спряталась, заперлась в ванной, закрылась одеялом и отключила мозг. Но я стояла. Я стояла и смотрела на дверь, как будто это была живая угроза, способная раствориться в воздухе. Финальный стук прозвучал словно выстрел, он отозвался в моих висках.

Ральф бросился к двери, едва не сбив меня с ног. Его лапы заскользили по деревянным половицам, он поднялся на задние лапы, врезался в дверь — громко, отчаянно. Я вздрогнула, выронив нож. Весь этот шквал звуков, смешанных с моими неровными вдохами, превратился в сущую какафонию.

Но самым жутким было то, что следом снова наступила абсолютная тишина. Я сделала шаг назад, ещё один, пока не упёрлась спиной в холодную стену. Пёс снова начал лаять на дверь, гортанно, пронзительно. Его низкий, угрожающий голос разносился эхом по комнате, сплетаясь с моими хриплыми вдохами. Я чувствовала, как в груди растёт паника. У меня не было никаких сил что-либо предпринять. Всё внутри сжалось в комок.

А затем я услышала это. Голос. Её голос.

— Аника, это я.

Хейли.

Я вздрогнула, как будто меня пронзил разряд электрического тока. Как это возможно? Сердце в груди сжалось до болезненного состояния. Голос повторился снова. На этот раз настойчивее.

— Аника, открой. Ты ведь здесь. Я слышу собаку. Открой.

Пёс взвыл и снова зашипел с ужасным рычанием, но я быстро подняла руку, чтобы заставить его замолчать. Я не знала, чем его злоба вызвана: чужим голосом за дверью или моей реакцией.

Мои ноги двигались сами собой, точно я стала марионеткой. Дойдя до двери, я положила руку на холодную ручку, и меня пронзило мелкой дрожью. Тишина была напряжённой, как натянутая струна. Прижавшись лбом к дверному косяку, я резко дёрнула замок вниз и открыла дверь.

И вот она, Хейли, стояла на пороге. Безмятежная, как будто ничего не произошло. Её светло-русые волосы собраны в небрежный хвост, на лице — лёгкая улыбка, а в руках — две коробки с пиццей и тяжёлый пакет, явно с чем-то жидким. От мыслей у меня закружилась голова, но я старалась изо всех сил показать хоть какое-то подобие спокойствия.

— Привет, ты чего меня так долго заставила ждать? — спросила она, переступая порог так уверенно, будто и не чувствовала напряжения, витающего в воздухе.

Она прошла мимо меня, как ни в чём не бывало, а я стояла на месте, глядя на неё и чувствуя, как мир точно соскользнул с привычной оси. Спину обожгло дыхание притаившегося подле меня пса.

Но он не рычал больше. Не лаял. Только пялился на неё с каким-то почти человеческим выражением… настороженности? Испуга? Или недоверия?

Закрыв дверь, я медленно обернулась и посмотрела на Хейли, которая уже безмятежно раскладывала коробки на журнальном столике.

— Я так рада, что ты пришла, — слабо улыбнулась я и бросилась обнимать её. Я буквально впилась в неё, как тонущий человек в спасательный круг.

Она выдохнула, похлопав меня по спине. Но её глаза сразу стали серьёзнее, как будто она почувствовала: что-то не так.

— Аника, что случилось? — спросила она обеспокоенно, чуть отстранившись и заглядывая мне в лицо.

Я замерла на мгновение, чувствуя, как слова застряли в горле. Мне даже не хотелось рассказывать. Почему-то вслух всё звучало ещё хуже, чем просто в моей голове.

— Не знаю, — осторожно начала я, опираясь на дверной косяк. — У меня такое чувство, что за мной всё время кто-то следит. Это началось пару дней назад. А ночью… было что-то странное.

Интерес в глазах Хейли сменился настороженностью.

— Что было странного? — спросила она, открывая коробки с пиццей, но при этом внимательно слушая.

Я сцепила пальцы на груди, обнимая себя за плечи. Сейчас солнце уже почти скрылось за деревьями, а серое небо за окном становилось всё мрачнее. Говорить стало как-то трудно.

— Я… я уверена, что заперла дверь. Я проверяла её перед сном. Но потом я проснулась среди ночи. Было тихо, но мне почудились какие-то звуки из кухни… Вроде стук. Это было как…

— Подожди, — перебила она меня, вращая рукой в воздухе, подгоняя. — Звуки? На кухне? Ну, может, это пёс?

Я покачала головой.

— Нет, тогда он спал рядом со мной. А потом застучало из коридора. Я встала, вышла… и увидела, что входная дверь… была открыта.

Слова вырвались из меня разорванным шёпотом. Они показались мне почти физически осязаемыми, как куски льда, которые впиваются в кожу. Сказать это всё слух — значит признать, что это действительно произошло. Лицо Хейли помрачнело.

— Нет, ну это ненормально, — отрезала она и наконец обернулась ко мне. — Завтра мы с тобой вызовем мастеров и установим сигнализацию. Я серьёзно, Аника. Второй раз ты так просто не отделаешься.

Её твёрдый голос немного меня успокоил. Она всегда могла сместить акцент с моего страха на своё действие, убедить, что всё под контролем. Но в этот момент мы обе замолчали, потому что шорох в комнате стал почти зримым.

Мы обе повернули головы одновременно.

Ральф. Он стоял у пакета, который принесла Хейли, и осторожно разгребал его носом. Его хвост был напряжён, а мышцы крупа подёргивались. Такое поведение я никогда не видела за ним раньше. Обычно он бросался к еде, как только видел её, но сейчас это было скорее… исследование.

— Почему у тебя собака Джеймса? — спросила Хейли, немного хмурясь, и обошла журнальный столик.

— Он уехал по делам и оставил его у меня на неделю. — Я не могла отвлечь взгляд от Ральфа, который всё ещё выкапывал что-то из глубины пакета. Его движения были настороженными, почти нервными. — Что там?

— Шардоне, — протянула Хейли с непринуждённой улыбкой.

Она нагнулась и, не замечая напряжения, вытащила две бутылки из пакета. Я закатила глаза, словно это могло избавиться от нарастающей паники.

— Ты серьёзно? — простонала я. — Я же говорила, что после дня рождения завязала с алкоголем!

Хейли лишь пожала плечами, поставив бутылки на стол.

— Всего по одному бокалу не помешает. Всё в порядке, — сказала она. — Тащи бокалы, Аника.

Но в этот момент я почувствовала это снова. Тот самый холодок в воздухе, тонкий, едва заметный толчок в сердце. Воздух изменился. Ральф резко дернул лапой. Я глубоко вздохнула, пытаясь отогнать это странное чувство тревоги, которое поселилось у меня внутри с тех пор, как Джеймс оставил меня одну с Ральфом. Пёс, конечно, был чудовищно умным и преданным, но в последние сутки его поведение казалось… странным. Он не отходил от меня ни на шаг, его глаза постоянно следили за каждым моим движением. А вчера вечером, когда я услышала стуки на кухне, его реакция будто выдала больше, чем можно ожидать от животного. Он напряжённо встал передо мной, как барьер, а его взгляд словно говорил: «Не ходи туда».

Теперь у меня в доме была Хейли. Её лёгкость хоть немного снимала напряжение, но всё равно я чувствовала, что что-то не так. Как будто за нами действительно кто-то следит. Не знаю, была ли это паранойя или обострившаяся на фоне странных событий интуиция, но даже солнечный день за окном будто не мог прогнать тени, окутывающие каждый уголок моего дома.

Я тихо подошла к кухонной стойке за бокалами, оставив Хейли в гостиной. Когда я взяла два бокала, мне показалось, что я услышала что-то. Едва уловимый звук. Шорох? Скрип? Сердце тут же подкосилось. Медленно повернув голову, я посмотрела в сторону коридора. Пусто. Но это «пусто» казалось слишком темным.

Вернувшись в гостиную, я с трудом изобразила улыбку и протянула бокалы Хейли, не говоря ни слова. Она что-то весело щебетала о своём, пытаясь заставить меня рассмеяться. Но даже если бы я хотела расслабиться, я бы не смогла. Ральф, сидящий на ковре посреди комнаты, пристально смотрел в сторону коридора, голова у него застыла, уши прижаты — его внимание было сосредоточено просто до мурашек.

Хейли заметила мой взгляд, следуя за ним и упираясь в остановившегося пса.

— Ты чего? — спросила она, потянув меня за руку, заставляя снова взглянуть на неё.

— Просто… это странно, — пробормотала я. — Такое чувство, что он слышит — или видит — что-то, чего я не могу.

— Может, мыши? Или, не знаю… сквозняк? — она пожала плечами.

— Ты когда-нибудь слышала, как сквозняк открывает замок на двери? — съязвила я, не скрывая сарказма, но тут же пожалела о своём тоне.

Хейли хмыкнула, но я видела, что её улыбка стала менее уверенной. Она налила себе вина и сделала большой глоток.

— Знаешь, может, ты права, — промолвила она, понижая голос. — Всё это действительно странно. Но дело не только в Ральфе, да? Что-то ещё происходит.

Я кивнула, начиная рассказ, который таскала в голове последние сутки. О странных ночных звуках. О скрипе половиц. О том, что дверь была открыта, хотя я могла поклясться, что запирала её. Честно говоря, я была на грани нервного срыва.

Хейли поставила бокал, глядя на меня серьёзно.

— Окей, — проговорила она после паузы. — Завтра позвоним специалистам, поставим сигнализацию, камеры, всё что угодно. Но эту ночь я останусь здесь с тобой. Без возражений.

Я кивнула, чувствуя маленький прилив облегчения. И всё же что-то внутри говорило мне, что это не просто сигнализация. Что-то здесь было глубже. Темнее.

В этот момент Ральф тихо, едва слышно, зарычал. Такое низкое, утробное рычание, которое подняло мне волосы на затылке. Он смотрел в окно.

Я медленно обернулась.

Фигуры не было. Только задернутые занавески, тихо колыхающиеся от едва заметного сквозняка. Хейли, как всегда, с лёгкостью переключилась на зажигательные шутки.

— Давай выберем какой-нибудь слащавый фильм, напьёмся дешёвого вина и обожрёмся углеводов до отвала, — провозгласила она, утаскивая плед на диван. — Нафиг эту тревогу.

— Ты же говорила, что на сегодня хватит двух бокалов, — усмехнулась я, пытаясь следовать её легкомыслию.

— Два бокала или две бутылки, какая разница? — Хейли весело пожала плечами. — Садись давай! Жизнь — это стресс, но ведь для этого и придумали алкоголь.

— Встань хотя бы. Я расправлю диван, — буркнула я, сделав вид, что ворчу.

Она фыркнула, но послушалась. Убрала всё с дивана и дала мне место для манёвра. Я потянула за механизм, и, после небольшого усилия, диван превратился в уютное лежбище. Мы разложили подушки, одеяла, бутылки и пиццу, затем устроились так, словно мир за пределами квартиры больше не существовал. Ральф прыгнул на диван и устроился у моих ног, растянувшись так, чтобы чувствовалось его тепло.

И всё же, пока Хейли с энтузиазмом перебирала фильмы, я то и дело косилась на окно. На тот самый сквозняк, на едва слышное шуршание за занавесками. Ощущение присутствия не покидало. Оно будто бы ждало, затаившись в темноте. Я не могла сказать, что была расслаблена. Даже несмотря на то, что Хейли решила остаться на ночь, а Ральф устроился у моих ног, словно верный страж. Душа вибрировала напряжённой струной, и даже лёгкий шорох или дуновение ветра заставляли сердце болезненно сжиматься. А еще те странные, ледяные звуки прошлой ночью… Они всплывали в моих мыслях снова и снова.

Конец ознакомительного фрагмента.