Зёжик и Медвед. Сказки о нас

Саша Николаенко (2023)

Для тех, кто ещё не читал сказки Саши Николаенко, — вот они!. «Время сейчас какое-то несказочное», — скажут взрослые. Но время сказок наступает тогда, когда всё «несказочное» становится бессильно сделать нас добрее. Это детские сказки о взрослых и взрослая правда о мире. Справедливость здесь не торжествует, а существует, миру нет конца, потому что его граница — горизонт, а время бесконечно, ведь как бы далеко ни убежала стрелка, она только увеличивает расстояние впереди. Их всего двое, и они ещё маленькие. Маленькие взрослые, Медвед и Зёжик. Их двое против страшной грозы, холодной зимы, Страшного лиса и Хищного леса. Их всего двое, но они «за всё хорошее, против всего плохого», — отличный рецепт! Почему бы не воспользоваться им наяву?.

Инструкция по уменьшенью зла

— Медвед? Медвед! Я, кажется, придумал, как уменьшить Лиса… Медвед, ты спишь? Медвед! Проснись!

И медвежонок заворочался в постели, открыл глаза, закрыл глаза…

— Медвед!

И медвежонок сел с закрытыми глазами, открыл глаза, увидел ёжика, закрыл.

Когда вам очень, просто очень ёжик надоест или ещё какой-то человек (точнее, ёжик), закрыть глаза — хороший способ, чтоб его не видеть, но слышно будет всё равно. И медвежонок лапами зажал два уха, через какие ёжик прямо в голове его бубнил:

— Медвед-медвед, медвед-медвед, медве…

И в голове у медвежонка стало тихо и темно. Просторно и спокойно, глубоко, точнее, бесконечно. У темноты и тишины ведь нет границ. Граница — это там, где что-то встретит что-то, а после думает, как это что-то потеснить. Рассвет теснит у дома черноту, но гасит звёзды… Закат приходит как зима, но за зимой всегда весна, сосульки тают, всё такое… И одуванчики везде.

Сперва темно, но после в этой темноте-претемноте и тишине-претишине — так далеко и глубоко, что медвежонок даже удивился, как просторно, как далеко и глубоко внутри него, — вдруг появилась ма-а-лень-кая точка… и поплыла к нему, который тоже как бы был внутри себя.

Внутри себя ходи-броди, есть улицы, аптеки, банки, переулки, почты, белки, лисы, квитанции и чеки, сумки, булки, беляши, весна и лето, зоопарк, знакомые дворы, знакомые поля и незнакомые… внутри себя захочешь — полетишь, захочешь — поплывёшь, захочешь — будешь рыбой, добрым человеком или… ну, в общем, всё что хочешь, это только в голове.

А точка всё плыла и становилась больше, больше, ярче, ярче… а после стала вдруг на ёжика похожа, потом совсем понятно стало — это он, и ёжик подлетел к Медведу изнутри него и снова завопил:

— Медвед! Проснись! Я знаю, как уменьшить Лиса! До ничего! До вот чтоб меньше мухи стал! Нет, даже меньше мухи! Медвед, иди сюда скорей, смотри!

И медвежонок посмотрел. Ведь всё равно деваться некуда от друга, когда он и снаружи и внутри тебя вопит…

— Медвед, скорей! Ты всё сейчас просмотришь! Пожалуйста-пожалуйста, скорей!

А ёжик у окна сидел и делал лапами у носа так, как будто плыл по небу, и, чтобы плыть по небу, волны разводил…

— Смотри, вон, видишь, Лис? Вон, видишь, Страшный лис идёт? Сейчас его ещё уменьшу… Видишь Лиса?

И медвежонок посмотрел в окно. Сначала видел только ёлки, поле и тропинку, потом и Лиса рассмотрел.

— Ну, вижу, и чего?

— Ты посмотри, как я его уменьшил! Это я! Я, понимаешь, это я его! Ну, видишь? Ты увидел? Ты видел разве раньше Лиса, чтобы он меньше был, чем я?

И в самом деле, медвежонок никогда ещё не видел Лиса, чтоб Страшный лис размером был с ежа. А этот был.

— Ого…

— Я и вообще сейчас, Медвед, его совсем уменьшу! Сейчас ещё его… ещё его… чтоб он совсем исчез, пропал! Карам-бара-барам… Смотри!

И ёжик снова стал водить по небу с полем, ёлкам и тропинке за окном коротенькими лапками своими, как будто плыл…

А Страшный лис и правда становился меньше, меньше, чем дольше ёжик лапами водил.

— Ну ты даёшь… а как ты так его?

— Давай со мной, вот так вот тоже лапами, вот так! Не так, а так: вот так и так…

И у окошка ёжик с медвежонком вместе лапами гребли и плыли, и Страшный лис почти уже совсем исчез. И вдруг остановился. Ёжик с медвежонком быстрей, быстрее лапами гребли. Лис развернулся, постоял — и вдруг стал чуточку побольше, потом ещё… ещё… Ещё!

— Греби сильней!

— Да я гребу!

— Сильней!

— Он приближается, ты что, не видишь?!

— Вижу…

— Сильней греби!

— Гребу! — и медвежонок в ухо задышал — пых-фых, фух-фух, как будто было трудно воздух лапами грести. — Всё, не могу, устал… пых-фых, фух-фух… Что делать, ёжик?

— Лапы так! — и ёжик, растопырив лапы, поставил их перед огромным Лисом, который облизнулся за окном…

— И что теперь?

— Теперь? Бежим…

И ёжик с медвежонком побежали и спрятались под стол. Глаза закрыли. Ведь известно, глаза закрыть — хороший способ спрятаться от всех. А Страшный лис ходил снаружи, невидимый, но слышный. Все знают Лиса по шагам, от них давно пол-леса поседело, а половина носит шубы под траву. И в головах у них шаги от Лиса ещё огромней были, чем всегда… А значит, Страшный лис ещё вместительней и… голодне́й.

Конец ознакомительного фрагмента.