Зёжик и Медвед. Сказки о нас

Саша Николаенко (2023)

Для тех, кто ещё не читал сказки Саши Николаенко, — вот они!. «Время сейчас какое-то несказочное», — скажут взрослые. Но время сказок наступает тогда, когда всё «несказочное» становится бессильно сделать нас добрее. Это детские сказки о взрослых и взрослая правда о мире. Справедливость здесь не торжествует, а существует, миру нет конца, потому что его граница — горизонт, а время бесконечно, ведь как бы далеко ни убежала стрелка, она только увеличивает расстояние впереди. Их всего двое, и они ещё маленькие. Маленькие взрослые, Медвед и Зёжик. Их двое против страшной грозы, холодной зимы, Страшного лиса и Хищного леса. Их всего двое, но они «за всё хорошее, против всего плохого», — отличный рецепт! Почему бы не воспользоваться им наяву?.

Гроза

И оба, ёжик с медвежонком, любили пироги… Ужасно, даже хуже… Страшно! Жутко! Страшней всего на свете обожали пироги…

— Смотри, пирог летит… — сказал однажды ёжик и лапой медвежонку показал на небо. По небу правда пролетал пирог. Пирог летел, но очень высоко. Недостижимо вкусно.

— Ага… — кивнул Медвед и взглядом проводил пирог, который плыл себе над ним, пушистый-препушистый, мягкий, белый, свежий… Плыл-плыл и улетел за лес.

— Как думаешь, с чем был? — спросил у медвежонка ёжик, когда пирог исчез в зубах у дальних хищных ёлок, которые росли на горизонте, поджидая пироги.

— Наверное, с капустой, — вслух подумал медвежонок, ведь думать вслух по-дружески, когда тебя спросили, и потому ещё, что больше, чем пирог с капустой, он, наверно, только ёжика любил. Так странно, да? То любишь пироги, то просто любишь, без всяких даже пирогов.

— Нет! Он клубничный был! — и ёжик так непримиримо на Медведа посмотрел, как будто можно было в небе выбирать, какой тебе достанется пирог.

— Капустный был, — и медвежонок тоже посмотрел на ёжика непримиримо. И стало ясно, что они вот-вот поссорятся уже. Но в небе плыл ещё один пирог…

— Тот мой! Тот-мой-тот-мой! — и ёжик по поляне запрыгал под своим клубничным пирогом, который первым он заметил, он просто больше медвежонка сладкое любил и не хотел проспорить подлетающий пирог.

— Капустный. У клубничного варенье…

— А у капустного — капуста! Где капуста? Мой пирог!

Но небом вслед за пирогом с клубникой плыл ещё один пирог, а следом выплыл торт с безе, с ванильным кремом, который съели оба, да так, что горизонтным ёлкам не досталось ничего. А медвежонку с неба капнуло на нос. И ёжику за ним. Потом над ними серый-серый, с дождевой начинкой, зверь повис, огромный, страшный, жуткий, страшный зверь. И зарычал на них:

— Тра-та-та!

Но оба так наелись пирогов, что было трудно сразу думать и бежать, а можно было только сразу испугаться, но медвежонок испугался ёжика быстрей и закричал:

— Бежим!

Но ёжик не бежал. Бывает так, что, испугавшись, ноги (то есть лапы) не бегут, а только так, шевелятся едва… А медвежонок побежал. Бежал, бежал и думал — ёжик тоже… Но ёжик не бежал.

Так началась Великая небесная гроза, и, добежав, домчавшись к дому, медвежонок дверь открыл и крикнул: «Забегай!»

Но в дверь ворвался только ветер — и чашку ёжика разбил. А он её любил… Зачем разбил? За что разбил?!

— Ты где? — спросил у дома медвежонок.

— Трата-та-та! — ответила гроза.

«Трата-та-та…» — передразнился дико, страшно, жутко, насмерть мокрый медвежонок и грозно зарычал в грозу:

— Ты где? Ты где??? Ты где?!! ГЛУХОЙ ДУРАЦКИЙ ЗЁЖИК!!!

— Я здесь… — ответил ёжик из грозы.

…

— Не знаю, как тебя услышал. Ты что кричал?

— «Я здесь» кричал… а что?

— «Я здесь»… Ты что, совсем дурак?

— А что? — дрожа, передразнился ёжик.

— Ты думаешь, я знаю, где ты «здесь»? — и медвежонок встал… Нет, он вскочил и топнул лапой, что означало — он сердит ужасно, больше всех на свете, больше даже, чем гроза…

— Вообще-то я тебя вообще не слышал… — признался ёжик и сразу спрятался под плед, чтоб не смотреть на страшный гнев Медведа, который спас тебя, чтоб отругать…