Зёжик и Медвед. Сказки о нас

Саша Николаенко (2023)

Для тех, кто ещё не читал сказки Саши Николаенко, — вот они!. «Время сейчас какое-то несказочное», — скажут взрослые. Но время сказок наступает тогда, когда всё «несказочное» становится бессильно сделать нас добрее. Это детские сказки о взрослых и взрослая правда о мире. Справедливость здесь не торжествует, а существует, миру нет конца, потому что его граница — горизонт, а время бесконечно, ведь как бы далеко ни убежала стрелка, она только увеличивает расстояние впереди. Их всего двое, и они ещё маленькие. Маленькие взрослые, Медвед и Зёжик. Их двое против страшной грозы, холодной зимы, Страшного лиса и Хищного леса. Их всего двое, но они «за всё хорошее, против всего плохого», — отличный рецепт! Почему бы не воспользоваться им наяву?.

По закону леса

Однажды ёжик с медвежонком за грибами шли…

Всё шли и шли, все лапы истоптали, но с грибами так всегда: сначала к ним иди, потом ищи, потом тащи, весь лес назад под лапами толкай, опушку, поле, речку, мостик, иначе дом к тебе не подойдёт. Без лап попробуй сдвинь хоть самую малюсенькую ёлку с кочки: упрётся в нос и не пойдёт, они же крепко все стоят, когтями в землю, сверху мох, и кочка тоже не пойдёт без лап. И дом стоит, когда остановились лапы, сам не вернётся, сколько ни зови. А медвежонок с Зёжиком устали лес толкать и сели отдохнуть.

Стояла страшная жара… Так все лесные звери говорят про всё на свете.

— Ужасно жарко…

— Да…

— Кошмар какой-то…

— Да уж, просто ужас…

— Вот если бы сейчас назад идти не нужно, медвежонок, а?

— Как, Зёжик, не идти, вставай давай, пойдём… — вздохнул Медвед.

— Пойдём… а можно, между прочим, не ходить… я слышал…

— Давай ты мне расскажешь по пути…

Медвед был прав, с рассказом лучше уж идти, движенье времени в пути зависит от того, с кем ты идёшь и что рассказывает он: рассказ хороший будет — не заметишь, как дойдёшь. Ещё и остановишься, дойдя, дослушать. Ещё мечты, бывает, помогают об обеде: идёшь, мечтаешь, прибавляешь ход… Чем голоднее, тем быстрей.

— Медвед, давай ещё немножко посидим? Мне Аяц говорил, что скоро-скоро передвижение во времени без лап изобретут. Вот представляешь, ещё ты тут — и сразу там…

— И что, сидеть и ждать, когда изобретут? — Медвед немножко к Айцу ревновал, конечно. Зёжик с Айцем не дружил, но иногда болтал, и медвежонку становилось грустно. — Вообще твой Аяц, Зёжик, если честно, страшный жадина и врун… Профессор всех безделичьих наук…

— Нет, он не врун! Не нужно ждать! Я даже доказать сейчас могу… Вот хочешь, прямо сразу докажу?

— Ну… докажи…

И Зёжик спрыгнул с пня и, вытряхнув свои грибы в корзинку медвежонка, насыпал листиков, травы и мха на дно своей, вскарабкался и лёг.

— Теперь возьми корзинки в обе верхних лапы.

— Ещё чего?! Ты сам свою бери!

— Ты что, Медвед? Как я ее возьму? Я в ней! Я что тебе, волшебник?

— Я тоже не волшебник. Вылезай!

— Ты сам просил, чтоб я тебе, что можно во времени без лап перемещаться, доказал…

— Я не просил!

— Просил! Ты сам сказал…

— Без всех без лап!

— Нет, просто чтоб без лап!

И медвежонок зафырчал сердито, поняв, что Зёжик прав, верней, не прав, но прав…

— И всё получится, Медвед, вот сам увидишь! Ты только марлечкой меня прикрой…

«Чтоб не кусали комары», — подумал Зёжик. И добавил из корзинки:

— Чтобы в лесу все думали, что ты один и целых две корзинки сам собрал…

— А если скажут — покажи?

— Ну, покажи, которая с грибами…

— Ладно… — согласился медвежонок, которому приятно было, чтобы все думали в лесу, что столько он один грибов набрал. — Ты только, Зёжик, если спросят, что в них, из корзинки громко не сопи…

— Не буду!

И с Зёжиком корзинка, как корабль летучий, вдруг взлетела вверх, зависла над землёй, качнулась — и поплыла по воздуху домой, без задних и передних Зёжиковых лап. А Зёжик, нос уткнув меж прутиков, смотрел, как дальний лес сам по себе назад пошёл…

И ничего не нужно было делать, ни-че-го! Не нужно уговаривать ни ёлку, ни сосну, чтобы ушла. Все сами, ёлки, и березы, и полянки шли назад послушно, шагали в дальний лес, а Зёжик над землей летел в корзинке, шуршал-вздыхал, вздыхал-шуршал… А домик плыл навстречу. Сперва вообще невидный, а потом вдруг в точку превратился между прутиков корзинки, такую махонькую точку, что Зёжик даже испугался, как можно в этой точке жить, за столиком сидеть, варенье есть… Как вместится кровать его в такую точку, особенно медвежище огромный и под огромного медвежищу кровать… Но домик становился больше, больше, и Зёжик, успокоившись, калачиком свернулся, и уснул, и тихо-тихо засопел…

— Уф-фуф, фуф-уф, ца-ца-ца-ца… фуф-уф, ца-цаца-ца…

Но это только кажется во сне, что тихо, на самом деле тихо или громко ты сопишь во сне, никто не знает, кроме тех, кому ты выспаться не дал. И Зёжик спал, и он не знал, что так сопел, храпел в своей корзинке, что никакая марля не смогла ни Айца, и ни Лиса, и ни Волка обмануть…

— Здорово, медвежонок!

— Здравствуй, Страшный волк.

— Чего в корзинках?

— Там… грибы…

— А почему они храпят?

— Ну… там грибы и Зёжик. Зёжик только в этой, в той грибы. У нас эксперимент…

— Что за эксперимент?

— Во времени перемещение, без лап…

— Давай корзинку мне! Ещё быстрей перемещу… — Волк облизнулся, усмехнулся, а медвежонок крепче в лапах сжал корзинок ручки и быстро-быстро, очень быстро к дому побежал… Страх тоже скорость прибавляет. И если хочешь побыстрей домой добраться, то — беги!

Мелькнул-исчез сидевший Аяц на пеньке, Айцовская жена, айчата, промчался Лис обратно в лес, а дом бежал навстречу, мчался! Мчался! Делался всё больше, больше и, добежав до медвежонка, чуть не налетел с разбегу и не раздавил…

— Все, Зёжик, вылезай.

— Уф-фуф… ца-ца-ца-ца…

— Давай, проснись, переместились, — и медвежонок так тряхнул корзинку, что Зёжик сразу перестал сопеть. Немножко перестал и снова засопел…

— Вставай давай, проснись! Ты обманул меня!

— Уф-фуф, фуф-уф… ик-ик… ца-ца-ца-ца…

И медвежонок вытряхнул корзинку, и Зёжик выпал на траву. Открыл глаза, понюхал воздух и сказал…

— Вообще-то я и сам бы вылез…

— Ну, ничего, так побыстрей, — и медвежонок сел на лавочку у дома и отвернулся так свирепо, как самый-самый, всех обиженней, Медвед.

— Медвед, ну ты чего? Чего ты? Ты что, обиделся, Медвед? Медвежик? — и Зёжик прошуршал по травке к лапам медвежонка и очень преданно и верно, как ничего вообще не делал, снизу посмотрел…

«Как пну его сейчас… — подумал медвежонок, — телепорти… телепорта… и прямо в дальний лес… И пусть потом телепо-лапами назад… телепо-лес… телепо-сам… телепо-бац!» И медвежонок лапу почесал.

— Медвед?

— Я не обиделся, а просто, Зёжик, ничего не вышло, Страшный волк заметил, что в корзинке ты, ты обещал же громко не сопеть… а знаешь как сопел? Весь лес теперь смеяться будет надо мной…

— Ну, нужно было что-нибудь придумать, медвежонок…

— Что именно? Храпящие грибы?

— А ты ему чего сказал?

— Чего-чего… что это ты.

— Ты безнадёжный, самый-самый безнадёжный медвежонок из всех, кого я знал! В лесу один такой, один такой! Да разве можно Волку правду говорить?

Но медвежонок, кроме правды, ничего ещё не научился говорить.

— Я не умею врать.

— Учись! В лесу живёшь, среди зверей и всех вот этих… — и Зёжик лапкой в дальний лес махнул. — Сто лет живёшь и не умеешь врать? Ну ты даёшь… И про эксперимент сказал?

— Сказал…

— Он не умеет врать, а я и виноват?! Вот правильно, Медвед, что над тобой весь лес смеётся. Медвед, и не умеет врать! Ты видел где-нибудь хотя бы раз такого Айца… ладно, белку, что правду говорит в лесу?

— А что… они все врут?

— Конечно!

— А зачем?

— Вот именно, «зачем»! Чтоб врать, нужна причина! Нет, можно без причины тоже врать, но выгодней с причиной. Ты вот хотел, чтоб думал Страшный волк, что у тебя грибы в корзинке, а не я?

— Хотел…

— Но это ведь обман?

— Ну… да…

— А говорил, что не умеешь врать! Умеешь, только плохо… Ну, ничего! За жизнь научишься ещё… Всё время врать, запомни! Но, что ещё важнее, никому не верить, ни-ко-му!

— Что, и тебе?

— Нет, если хочешь, верь, конечно. Верь, но знай, что все, кто верят, остаются с носом, а чаще без него и без всего… Таков лесной закон! Чтоб выжить, нужно врать и никому не верить… понял?

— Понял… и сейчас?

— Чего «сейчас»?

— Сейчас ты тоже врёшь?

— Сейчас?

— Ну да…

И Зёжик шёпотом ответил:

— Сейчас я правду, кажется, сказал…