Любовь и ненависть: дары богов

СветЛана Павлова

Говорят, боги любят исполнять желания. Но не для всех.Цзыхань, природный персиковых дух желаний, считал смертных бестолковыми просителями. Но однажды, кляты и обязательства заставили его пойти на немыслимое, ради обычной смертной.Если бы вам предложили исполнить ваше самое заветное желание, что вы пожелаете?..Произведение написано в жанрах китайского фэнтези: уся и сянься.

3

Счастье недолго и боль от потерь,

Что же прикажешь делать теперь?

Но способна ли месть от зла излечить?

Как с этим справиться, как с этим жить?..

— Ты сама понимаешь о чём говоришь? — спросил Ли Юн, внимательно выслушав дочь.

— Конечно, — уверенно ответила девушка. — Цзыхань вылечит меня. Далеко отсюда, в землях бессмертных, есть лечебный источник. Я буду видеть. Он обещал помочь.

Юн и Ки переглянулись. Ли Юн отрицательно замотал головой, смотря на жену, а та тихо всхлипнула.

— Мама, почему ты плачешь? — спросила девушка. — Почему вы его боитесь?

— Глупое дитя, он — демон, — сурово выпалил отец. — Мы видели, как он парил в воздухе, а потом унёс тебя. А когда мы вернулись домой, ты была уже в комнате и крепко спала. Мы всю ночь не сомкнули глаз, боясь, что этот демон вновь придёт.

— Если он хотел меня похитить, меня бы тут не было, — пыталась доказать Дайю.

— Твои глаза невозможно излечить. Ты родилась такой и такой останешься! — яростно выпалил отец.

— Зачем ты так, папа? — всхлипнула девушка. — Я знаю, как ты хочешь помочь мне. Ты до сих пор приглашаешь заезжих лекарей осматривать меня.

Ли Юн уже пожалел о сказанной фразе. Втайне от жены и дочери он приносил дары и ставил благовония всем богам, прося вылечить дочь. А когда, год назад, у них в гостинице остановился старый лекарь из столицы, у него закончилась вся надежда, потому что тот уверенно сказал, что всё его рвение вылечить дочь — напрасно. А когда он увидел с кем встречается дочь по ночам, то в его голове засела мысль: то существо могло нагло воспользоваться недугом беспомощной девушки, и, под видом лечения, увести её, и обесчестить. Много было историй о том, что демонам важно полное согласие своей жертвы, и тогда люди попадают под их чары и сходят с ума.

— Мама, ты тоже мне не веришь? — заплакала Дайю, протягивая руки вперёд.

— Я не знаю, Ю-эр, не знаю, — Ли Ки села на кровать рядом с дочерью и обняв её, тоже заплакала.

— Довольно, хватит слёз. Идём Ки, — Юн схватил жену за руку, оттаскивая от дочери. — Она сегодня не выйдет из комнаты.

— Он же придёт, — испугалась Ки. — Он сможет её забрать и без нашего согласия.

Ли Юн оттащил жену от дочери и толкнул к двери.

— Этому демону сначала придётся сразиться со мной! — он потащил жену к двери. — Идём.

— Нет, папа! — Дайю вскочила на ноги.

— Сразиться? — испугалась Ки. — Ты меч ни разу в руках не держал.

— Не надо, папа. Не надо с ним сражаться.

Дайю не успела дойти до двери, как она захлопнулась, и повернулся ключ в замке.

— Папа, мама, откройте! — Дайю колотила кулаками в дверь. — Откройте! Выпустите меня!

— Госпожа, прошу вас, не кричите, — стояла за дверью Шучун. — Ключ от вашей комнаты только у господина.

— Почему вы не хотите меня понять? — рыдая, Дайю села на пол.

— Младшая госпожа, не стоит так переживать, это для вашей пользы, — продолжала успокаивать служанка. — Тот, кого мы видели — не человек. А если он обманет вас?

— Нет, он не обманет. Он не такой.

— Вы не можете знать наверняка, — настаивала Шучун.

— Убирайся! — взвизгнула Дайю.

Девушка отодвинулась от двери и прислонилась спиной к стене. Слёзы текли потоком. Она не могла понять, почему родители оказались против. Она не знала, что ещё сделать, что сказать, чтобы они поверили.

* * *

Ли Юн места себе не находил и Ки выглядела растеряно. Хоть они и оставили Шучун следить за дверью комнаты дочери, страх за жизнь их единственного ребёнка, и прошлая ночная история, не давали покоя. Тут и армия не поможет, если этот демон вздумает выкрасть Дайю.

«О боги, пошлите нам защитника», — мысленно твердил Ли Юн.

Хозяин таверны стоял за стойкой, недалеко от лестницы, и подсчитывал прибыль сегодняшнего дня, но цифры путались в голове. Он рассеянно смотрел на зал, сегодня его ничего не радовало, даже множество посетителей, которые набежали с самого утра.

Главный зал был большим и светлым, стояли двенадцать столиков, между которыми торопливо суетились работники, принимая и доставляя заказы. Справа были несколько отдельных закрытых шторками будуаров, для состоятельных гостей, или для тех, кто любит посидеть в одиночестве, либо для небольшой компании, чтобы обсудить друг с другом насущные дела. Слева, сбоку, вверх уходила лестница на второй этаж, где располагались гостевые комнаты. В углу, справа, был вход в кухню, подвальные помещения, и выход в маленький внутренний дворик. К основному зданию полукругом примыкали хозяйственные постройки, и небольшой хозяйский дом.

Ещё не наступил час лошади¹⁸, а посетителей в таверне было не протолкнуться. А всё из-за музыканта-рассказчика, который рассказывал удивительные истории. Это был пожилой мужчина с тёмными длинными волосами, едва подёрнутыми сединой, с длинной бородкой, и небольшими усами. Он пришёл сюда два дня назад, назвался бродячим музыкантом по имени Си Фу, и попросил комнату и еду, в обмен на то, что будет рассказывать истории. Ли Юн принял такое предложение в штыки, посчитав его за нищего попрошайку, рассмотрев неприглядный вид и потрёпанную одежду. Но после первой же истории, в таверне не было свободных мест. Ли Юн согласился выделить рассказчику маленькую коморку, недалеко от кухни, где находился всякий хлам, понимая, что этот старик увеличил его доход. Рассказчик не привередничал, а в благодарность поклонился, за такой щедрый дар. А на еду, для этого чудака, Ли Юну даже тратиться не пришлось, постояльцы и гости таверны сами угощали рассказчика, в благодарность за его истории.

— Сегодня я расскажу историю о любви и ненависти, которая случилась совсем недавно, а может и давно, смотря, как воспринимать время, — говорил рассказчик, неспешно перебирая пальцами струны циня. — На одном из великих северных горных пиков, издревле существует даосский клан Северных Ветров. Глава Чу Лин и его ученики славятся по всей Поднебесной, как лучшие охотники на злых духов и демонов. Среди них нет равных заклинателю¹⁹ Го Вэю. Мастер Чу обучил его всему, и парень очень быстро занял высокое положение в клане. Чу Лин подарил ему древнее оружие, меч Поглощающий Души, который впитывает в себя души всех демонических сущностей. Но однажды Го Вэй ушёл из клана, и никто его больше не видел. Вскоре стали появляться слухи о таинственном воине-охотнике, который в одиночку убивает демонов. Даже самые смелые духи боятся показываться, и попрятались кто куда…

«Мне бы его встретить», — вздохнув подумал Ли Юн, и сам не заметил, как история увлекла его.

Затихшая публика внимала каждое слово, слушатели пододвинули свои стулья поближе к рассказчику. Исключая одного мужчины, весьма грозного вида, который, с раннего утра, одиноко сидел в дальнем углу зала, неспеша пил вино, и дремал. За его столик никто садиться не решался, так как на столе угрожающе лежал меч в бамбуковых ножнах, обёрнутый тёмной кожей. Ли Юн на него неоднократно косился, но так как тот заказал большую тарелку риса с овощами и целый кувшин вина, и не проявлял агрессии, хозяин не стал тревожить его, оставив в покое, списав его грозный вид на усталость. А потом воин и вовсе уснул.

Как только начался рассказ, мужчина немного взбодрился, отклонился к стене, сложил на груди руки, и, с полузакрытыми глазами, слушал рассказ, который вытащил воспоминания из его прошлого…

* * *

Рано утром, перед рассветом, Го Вэй вошёл в главный зал советов. Он знал, что учитель уже не спит. Мастер сидел на своём главенствующем месте с закрытыми глазами. На низком столике горела пара свечей, готовых вот-вот погаснуть, и дымились благовония.

— Глава, я ухожу с горы, — Го Вэй встал на колени и поклонился пожилому седобородому старцу.

— Уверен? — спросил Чу Лин и встал со своего места, подойдя к ученику. — Поднимись.

— Глава, вы достаточно меня прикрывали, — Го Вэй встал на ноги. — Я не хочу устилать позором вас и весь клан. Вы всегда останетесь для меня наставником и отцом. Моя жена, Нуин, скоро родит, и я должен находиться рядом с ней постоянно. Она очень слаба последнее время. Я знаю, что порядки нашего клана не позволяют иметь семью. Я ослушался и выбрал сам себе наказание. Мы уйдём подальше отсюда, чтобы никто из учеников не узнал об этом. Мы будем жить тихо и мирно. Простите меня, учитель, я предал всё, чему вы меня обучали.

Чу Лин вздохнул. Этот малец был его любимчиком, он и помыслить не мог, что зачистка близлежащего селения от демонов-паучих из клана Чжичжужин²⁰, поглотит и его предполагаемого преемника. Он видел с каким трепетом парень оберегал девушку, которая осталась одна живая, из всей деревни, недалеко в низине горы.

Почти каждый день Вэй спускался с горы, под разными предлогами, леча раны Нуин. Сначала в нём бушевал долг помощи, потом это стало обязательством. Даже когда в деревню стали возвращаться убежавшие ранее жители, он не мог доверить заботу о ней кому-то другому. А вскоре Вэй понял, что влюбился в её грациозный стан и задорную коварную улыбку. Она была нежна и своевольна, словно кошка. Когда он приходил, она всегда сидела у полуоткрытого окна, а потом брала мокрое полотенце и вытирала его пыльные руки и доспехи. С горы он шёл пешком, дальняя дорога его никогда не страшила, а по пути всегда подстреливал из лука кроликов и фазанов, ей на ужин, отчего нередко руки были в крови, грязи и пыли. Вскоре они тайно провели обряд бракосочетания, поклонились Небу и Земле, и поклялись душами предков, что их союз никому не разорвать.

— Что ж, — грустно вздохнул Чу Лин. — Сегодня днём, на совете, я объявлю тебя отступником, но запрещу ученикам и мастерам преследовать тебя. Отныне ты сам за себя. Тебе нет хода обратно, если вернёшься — будешь казнён.

— Благодарю за вашу милость, глава, — Го Вэй отвязал меч от пояса, и вновь встав на колени, протянул оружие учителю. — Я возвращаю.

— Меч Поглощающий Души выбрал тебя, вы уже дано слились вместе, я не в праве забирать его, — отверг Чу Лин. — Пусть он станет напоминаем о том, кто ты есть, — глава вздохнул. — Природу не обманешь. В любви нет греха и никогда не будет. Законы нашего клана — это всего лишь один из путей.

Меч Поглощающий Души являлся самым сложным и непредсказуемым артефактом, им можно убить даже богов. Меч всегда сам выбирал себе хозяина и никогда его не покидал, пока его хозяин не умрёт. Уже долгое время никто не знал, где находится это магическое оружие, пока Го Вэй не попал в какой-то подвальный склад, и нашёл этот меч. Чу Лин был удивлён, он даже не знал, что считающийся легендой, магический меч, находился в их клане. Глава был немного обеспокоен этим, понимая, что у хозяина этого меча вскоре появится великая миссия.

— Благодарю, учитель, — Го Вэй поклонился и встал на ноги, он привязал меч к поясу. — Ваш нерадивый ученик будет помнить всё, чему вы его учили, — он вновь поклонился. — Прощайте учитель.

Го Вэй быстро спустился с горы, когда первые солнечные лучи уже осветили землю.

Повозка была давно готова, и уложив последние вещи, он помог Нуин сесть, и быстро повёл коня по пыльной дороге, прочь от этих мест, как можно дальше.

Перед закатом они остановились в тихом лесу.

Вэй понимал, что это путешествие для Нуин станет тяжёлым. Он хотел остаться в деревне до рождения ребёнка, хотел умолять главу вновь прикрыть его, но сама Нуин отказалась от такой идеи, когда однажды, к ним в дом пришёл Чу Лин. Глава и его ученик долго о чём-то беседовали на веранде. А когда мастер ушёл, Вэй рассказал всё жене. Она сама приняла решение, что дольше медлить не стоит, и если сюда пришёл глава, то не факт, что не нагрянет кто-то другой.

Го Вэй обустроил для жены на земле тёплую лежанку, насобирав хвороста и укрыв его тёплым мехом, а рядом разжёг костёр.

— Я схожу за водой, он схватил большой кожаный бурдюк. Тут недалеко родник. Не испугаешься одна?

— Нет, иди, — ответила молодая женщина и положила ладони на свой большой округлый живот. — Сегодня наш малыш не сильно пинается, — она улыбнулась.

Она была милой и даже беззаботной, именно её улыбка растопила холодное невозмутимое сердце Вэя, заставив полюбить её. Он души в ней не чаял, поняв, что в первую очередь он — человек, а не грозное бездушное оружие.

— Я боюсь за тебя, — признался Вэй. — Ты — самое главное счастье в моей жизни. Но твои обмороки участились. Лекарства, что я взял из лечебницы в клане, скоро закончатся. Нужно было остаться в деревне.

— Не переживай, я справлюсь, — улыбнулась она, а потом кивнув на меч, спросила: — Почему ты не отдал меч учителю?

— Он его не взял, — ответил Го Вэй. — Не волнуйся, этот меч покинет ножны только ради твоей защиты.

— Твой учитель хороший, он защитил тебя вопреки всем правилам, — кивнула она. — Если со мной что-то случится, только ты позаботишься о нашем ребёнке.

— Не говори так, мы вместе будем растить его, — он сел возле неё и сжал её руки. — Ты — мой смысл жизни.

— Я знаю, — улыбнулась Нуин. — Иди за водой, а то совсем скоро стемнеет.

— Хорошо, я быстро.

Вэй бегом помчался к роднику.

Молодая женщина вздохнула, она достала из мешочка, что висел у неё на поясе, круглую пилюлю и съела её. Как только срок подошёл к седьмому месяцу, с ней начало происходить что-то странное. Она разбиралась в травах, используя всё, что могло помочь. Понимая, что ребёнок может родиться раньше, ей нужны были редкие травы, которых у неё не было. Нуин знала о коллекциях лечебных трав, что хранились в лечебнице клана, и сказала об этом мужу. Го Вэй пообещал попросить, но, на деле, он их просто украл из лечебницы. Нуин немного стало лучше, но вскоре боли возобновились, а лекарства перестали действовать, даже те, которые она делала сама. Нуин, вопреки всем предостережениям, решилась на дальнюю дорогу, желая увести Го Вэя из этих мест.

Она знала лишь одного, кто ей может помочь, но не была уверена, что он захочет. И всё же, сейчас она думала только о нём. Нуин отклонилась, прижавшись спиной к стволу дерева, смотря вверх, где тихо шелестели ветви деревьев. Из её закрытых глаз полились слёзы. Она тихо проговорила:

— Брат Цзыхань, даруй мне заветное желание, — чётко и ясно попросила она. — Ты — моя последняя надежда. Брат Цзыхань, прошу, появись. Я нуждаюсь в твоей помощи.

Ей на руки упали несколько розовых лепестков. Она огляделась. С неба спустился вихрь персиковых лепестков, и коснувшись земли, обрёл человеческий вид.

— Лежи и не двигайся, — требовательно сказал персиковый дух, предварив её попытки встать на ноги. — Тебе и правда нужна только моя помощь, никто другой не в силах что-то сделать.

— Брат Цзыхань, — Нуин обнадёженно вздохнула и улыбнулась. — Даруй мне желание.

Хоть она и просила о помощи, но до конца не верила, что он появился.

— Когда-то я обещал тебе помочь, и давно припас персик, — кивнул Цзыхань. — У тебя есть одно желание. Загадывай правильно.

Он наклонился к ней и раскрыл перед ней ладонь, на которой появился большой красивый персик.

Нуин понимала, это её единственный шанс. И как только она взяла персик, Цзыхань исчез, разлетевшись на множество ароматных розовых лепестком, а его голос проговорил:

— Съешь его в середине часа крысы, загадай желание, а косточку закопай в земле.

— Хорошо. Пообещай помочь моему мужу, пусть он тоже получит желание.

— Сомневаюсь, что такой, как твой муж, захочет говорить со мной. Я не могу обещать такого. Прощай.

Вихрь из персиковый лепестков улетел прочь.

Раздались шаги, это возвращался муж. Женщина быстро спрятала персик в складках одежды.

— Всё хорошо? — Вэй оглядел задумчивую жену.

— Да, — кивнула она и зевнула. — Давай спать. Встанем с рассветом и в путь. Хочу поскорей уехать из этих мест.

— Хорошо, — согласился он и спросил: — Тебе тут удобно? Может будешь спать в повозке?

— Нет, здесь уютно, как в гнёздышке, мне нравится, — улыбнулась она. — В повозке душно.

— Тогда я сделаю себе лежанку рядом с тобой.

Женщина кивнула. Го Вэй быстро набросал хвороста и лёг рядом. Он повернул к ней лицо, а потом взял её за руки.

— Я построю нам дом, мы будем жить, не зная печали, — мечтательно говорил он.

— Неужели ты не жалеешь, что ушёл из клана? — спросила Нуин. — Ты мог бы стать главой.

— Нет, не жалею, — он перевёл взгляд на звёздное небо. — Слишком большая ответственность и много правил. Я очень благодарен учителю. Он спас меня так же, как я спас тебя. Мне было пять, когда он буквально вытащил меня из лап демона-волка, и привёл на гору. От него же я узнал, что каждый человек идёт своим путём, но за ошибки неправильного пути всегда следует наказание. Я ещё мягко отделался. Прошлый глава был строже. Мне было двенадцать, когда случилось подобное, ученика, который сбежал, поймали и казнили. Когда прошлый глава умер, Чу Лин заменил казнь на изгнание, без права возврата. Все учителя посчитали это слишком мягким, думая, что половина учеников сбегут, но нет. Даже если мы остаёмся одиноки до конца дней, привлекает то, что могут призвать на службу в тайную императорскую стражу. Это престижно, — он обернулся и посмотрел на внимательно слушающую его жену, улыбнулся, и поцеловал ей руку. — Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?

— Нет, всё хорошо.

— Тогда, спи.

Вэй быстро уснул, а Нуин смотрела на звёзды и ждала нужного часа. Вскоре она тихо встала, и неспеша отошла за ближайшие деревья. Она закашляла, но тут же зажала рот ладонью, боясь разбудить мужа. Пошатываясь от головокружения, и обхватывая свой живот руками, она отошла ещё дальше.

— Нет, только не сейчас, — прошептала она, едва не теряя сознание.

Нуин прижалась к дереву и держась за ствол, сползла на землю, и села на корточки, смотря на ароматный персик, который нежно держала в руке. Она быстро принялась есть его. Головокружение прекратилось. Она быстро раскопала пальцами землю и положила в лунку косточку, тихо говоря:

— Я знаю, что мне осталось недолго, всё дело в моём ребёнке. Если он родиться раньше, то мы с ним вместе умрём. Но я хочу отдать свою жизнь этому малышу, пусть у него будет шанс выжить. Пусть Вэй-эр заботится о нём так же, как и обо мне. Пусть моя жизнь не будет напрасной.

Сказав это, она закопала косточку, и осмотрелась вокруг. Ей даже стало легче и боль ушла. Она бодро встала на ноги, но стоило ей пройти пару шагов, как боль яростно вернулась. Она вскрикнула и упала на землю. Прижав руки к низу живота, она нащупала липкую влажную кровь. Боль усилилась, она пронзительно закричала.

— Нуин? — тут же проснулся Го Вэй, осматриваясь, и ищу жену. — Нуин, где ты!? Нуин!

— Вэй! — раздался окрик со стороны.

Го Вэй подбежал к жене.

— Это уже… — проговорила она и вновь закричала от боли.

Вэй поднял жену на руки и отнёс на лежанку. Он быстро налил в котёл воды из бурдюка и повесил его над огнём, подбросив в огонь больше хвороста.

Вскоре ребёнок появился на свет, он не плакал, и почти не шевелился, а Нуин была едва в сознании.

— Что с ней такое, почему наша дочь не плачет, а только смотрит? — не мог понять Вэй, держа в руках, укутанную в шаль, малышку.

— Прости меня, — тихо проговорила Нуин.

— Как ты? — мужчина присел рядом.

— Простите меня, — одной ладонью Нуин дотронулась до подбородка мужа, а другой, до лица ребёнка. — Позаботься о нашей девочке, люби её, как меня… Прощай…

— Что? Нет. Ин-эр, нет…

Он отложил ребёнка в сторону и схватил жену, прижимая к себе. Нуин резко выдохнула, из её рта выплеснулась кровь, а потом вылетел светящийся перламутровый шарик, который завис над лицом ребёнка. Тело Нуин тут же обмякло в его руках.

— Ин-эр… — простонал мужчина.

Вэй не в состоянии был понять, что это такое, но это определённо было что-то демоническое. Он быстро поднял тело жены, и отнёс в сторону, положив на землю.

Он вытащил меч из ножен, направив на ребёнка, его лезвие слегка сияло.

Меч Поглощающий Души был необычен тем, что его лезвие начинало сиять, если рядом находилась нечеловеческая сущность.

— Нуин, в тебе был демон? — ужаснулся Вэй.

В тоже мгновение светящаяся сфера вошла в рот малышки. Ребёнок тут же пронзительно заплакал.

— Демон убил мою Нуин и теперь он в теле моего ребёнка…

Го Вэй приближал меч всё ближе и ближе, едва не касаясь сияющим остриём неумолимо плачущей малышки.

— Моя дочь — теперь демон…

— Ты что, обезумел? — раздался голос со стороны.

Вэй обернулся, недалеко стоял Цзыхань. Меч начал сиять ещё ярче.

— Демон! — понял воин.

Вэй бросился на персикового духа, но тот рассыпался лепестками и розовым вихрем завис в воздухе.

Вэй принялся носиться за духом по лесу, срубая ветви деревьев, но вихрь был стремителен, увиливая с невероятной быстротой. Вдруг один лепесток оказался разрублен пополам, и капля крови упала на траву. Вихрь рухнул на землю, обретя плотскую форму.

Цзыхань скривился от боли и зажал ладонью левое предплечье, на котором оказался небольшой порез. Он не предполагал, что заклинатель настолько силён, но это было вполне ожидаемо, если ему поддалось такое оружие.

— Этот меч сведёт тебя с ума, если ты посмеешь убить им невиновного, — предупредил Цзыхань.

— Испугался? — злобно хмыкнул Го Вэй, подходя к бессмертному духу. — Все демоны — это зло.

— Даже этот ребёнок? — спросил персиковый дух.

— Да. В него вошла сущность, и теперь он тоже демон.

Цзыхань бросил нежный взгляд на умершую Нуин и плачущего ребёнка.

— Сестра, я же предупреждал, — с грустью вздохнул персиковый дух.

— Откуда ты её знаешь? — удивлённо спросил Го Вэй, подходя, и готовый в любую секунду проткнуть демона насквозь. — Кто ты такой? Ты причастен к её смерти?

— Стой! — Цзыхань поднялся на ноги. — Это она так решила. Она воспользовалась моим персиком желаний, пожелала отдать свою жизнь, чтобы жил ваш ребёнок.

— Что? — Го Вэй пытался вспомнить обо всех демонах, о которых читал в обширной библиотеке клана, и на память пришло только одно имя. — Ты — дух желаний Цзыхань!?

— Да. Если бы она не…

— Замолкни и умри! — Вэй сорвался с места, устремив меч на демона.

Цзыхань обратился в вихрь из персиковых лепестков и полетел в тёмную чащу леса.

Го Вэй вскочил на коня и поскакал за ним, крича во след:

— Ты не уйдёшь, мерзавец! Я буду преследовать тебя всюду, пока не убью!

Примечания

18

Час лошади — с 11.00 до 13.00.

19

Заклинатель («член монашеского ордена; аскет») человек, усердно совершенствующий тело и дух, изучая боевые искусства и следуя даосским практикам; тот, кто заклинает (подчиняет) монстров и демонов.

20

Чжичжужин (духи-пауки) — демоны-пауки в китайской мифологии. В «Путешествии на Запад» описаны семь сестёр демонов-пауков, способных принимать облик прекрасных дев и выпускать паутину из своих пупков.