Городская легенда. Роман о людях и нелюдях

Таль Черепанов

Он мечтал о жизни обычного человека, но при этом сам был необычным. Он не стремился стать богом, но ему начали поклоняться. Это история о людях и нелюдях, судьбы которых пересеклись в провинциальном городке центральной полосы России. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 5. Послевкусие. С воскресенья на понедельник

Домой возвращались молча. Марина не отрывала взгляд от пустой дороги, а Стас пялился в смартфон.

Девушка посмотрела на него. Надо бы поговорить, но за рулём выяснять отношения не хотелось. Дома поговорим.

Чем ближе подъезжали к дому, тем паршивей на душе. Девушка чувствовала, что разговор предстоит тяжёлый. И ошиблась. Разговора не получилось вообще.

Перед подъездом она остановилась, чтобы найти место для парковки. Стас не стал ждать, когда она припаркуется, вылез из машины, громко хлопнув дверью, и направился к подъезду. Рядом свободного места не нашлось, пришлось отогнать машину чуть дальше. Наконец она нашла, где припарковаться, поставила авто на сигнализацию и пошла домой.

Когда она зашла в квартиру, Стас собирал вещи.

— Стас, ты куда?

Он продолжал складывать шмотки в сумку.

— Стас, поговори со мной. Пожалуйста!

Девушка чувствовала, как комок встаёт поперек горла.

— Ты уходишь от меня?

— А ты сама то как думаешь, а? Или я должен закрыть на все это глаза?

— На что — на все? Это было давно ещё до нашего знакомства.

— И чё? — он удивлённо уставился на нее. — Меня это должно успокоить? Ты шлюха, Мариночка, шлюха. Ты раздевалась за деньги. Я как после этого в глазах друзей выглядеть буду, а?

Она сама не поняла, как влепила ему пощечину. Стас удивлённо уставился на нее, а потом влепил ей по лицу ладонью в ответ. Девушка вскрикнула и закрылась руками.

— Ты ахуела, овца? Ты руку на кого подняла, мразь? А?

Девушка стояла и смотрела на взбешенного Стаса глазами, полными ужаса. От ее добродушного и заботливого бойфренда не осталось и следа.

Стас схватил рукой ее горло и сжал.

— Знаешь, что? — теперь он шипел на нее, приближаясь вплотную. — Это ты виновата во вчерашнем инциденте. Ты. Вечно вырядишься, как последняя блядь, заставляешь меня краснеть от стыда. Сука ты, позорная, вот кто.

Он отпустил ее и перевел дух.

— Надо мной все смеются за спиной. Все, по-любому. Понимаешь? А? Какая же ты тварь. Я просто в ахуе. Я на тебя, потаскуху, три года потратил. ТРИ, понимаешь ты меня? ТРИ, — вновь заорал он, тыкая ей в лицо три пальца. — Убил бы на хер.

Он взял сумку и пошел обуваться. Перед выходом повернулся и сказал:

— За остальными вещами зайду на днях. Ноут оставил, вдруг захочешь вспомнить старое и подрочить с кем-нибудь из своих дружков. Бывай, сука.

И он ушел. Марина закрыла лицо руками, медленно сползла по стенке на пол и разрыдалась.

«Бывай, сука».

****

Утром легче не стало. Пришлось звонить клиентам и сказаться больной. Она проплакала всю ночь и смогла уснуть только под утро. Глаза опухли так, словно у нее конъюнктивит.

Сходила в душ, сварила кофе. Позвонила Светке. Подруга, да храни ее Господь, сразу поняла, что у Марины кризис в отношениях. Обещала вскоре приехать с бутылкой вина. Девушка завалилась на кровать в обнимку с плюшевым медведем, включила телевизор, начала листать каналы.

На Animal Planet шла передача про волков. Марина прислушалась. Интересно, Матвей вчера правда шутил? Почему то ей он не показался человеком с искрометным юмором. Скорее он напоминает тех, кто взвешивает каждое слово.

«Хорошо, что у него подруги нет. А то бы сейчас та гадала, почему он ещё не в психушке».

****

Светка, отработав, приехала часам к четырем дня.

— Привет. Ты как, подруга?

— Хочу напиться. Привет.

Подружки расцеловались.

— Тогда неси штопор и бокалы.

Марина открыла бутылку, разлила вино.

— Расскажи, что вчера произошло, — попросила Света.

— Да в общем и рассказывать нечего. Стас назвал меня шлюхой, я ударила его, он ударил меня, схватил за горло, заявил о напрасно потраченных годах и ушел.

— Ударил? Вот же мудак, — возмутилась рыжая.

— Да. Но… в ответ. И… и… ещё обвинил во вчерашнем инциденте… ну в том, с гопником.

Марина вдруг замолчала и всхлипнула, спрятав лицо в ладонях. Света подсела рядом и обняла подругу.

— Он чё, совсем больной? Он думает, это ты натравила этого беспредельщиков на него?

— Нет, — ответила та, шмыгая и вытирая слезы. — Он думает, что я вечно одеваюсь, как шлюха, что и спровоцировало конфликт.

Пытаясь немного успокоиться, Марина достала влажную салфетку, вытерла глаза.

— Капец, логика, — произнесла Света чуть помолчав. — И что дальше?

— Я не знаю, Свет, не спрашивай, — ответила девушка довольно резко и заревела. Ей захотелось выреветься. Через всхлипы и слезы излить подруге свою боль, свою злость и отчаяние.

Она предполагала, что будет сложно признаться.

Будет сложный разговор.

Практически не сомневалась, что Стас сразу не поймет.

Обидится.

Разозлится.

Будет кричать, говорить, что так неправильно. Так нельзя — три года жить под одной крышей и такое скрывать.

Но она думала, они поговорят.

Да, с криками. Да, с обвинениями, со взаимными претензиями, но поговорят.

Да, возможно, поссорятся, и он не будет с ней разговаривать день или два. Или три. Это же Стас. Обидчивый, но добрый Стас.

В крайнем случае разъедутся по разным квартирам на некоторое время. В самом крайнем.

Но, чтобы так…

Она не думала, что останется одна, и оказалось к этому не готова. Стас оттолкнул ее. Не принял ее прошлого и отказался от нее. Возможно, он любил ту, идеальную по его меркам Марину — красивую девушку со скромной специальностью бухгалтер, которая за три года даже не дала ему повода для ревности. Но не эту… со скелетами в шкафу. Эту он презирал — она прочла презрение в его глазах. Что бы он не сказал завтра, послезавтра, через месяц, когда эмоции утрясутся — он ее прошлого не принял и всю жизнь будет этим попрекать. При малейшей ссоре.

Она шмыгнула носом.

Светка сидела, обняв подругу, успокаивающе поглаживала ее по плечу. Марина говорила и говорила, иногда замолкая. И тогда слышались только всхлипы и рыдания. Наконец она смогла окончательно взять себя в руки и тихо произнесла:

— Это конец, Свет. Нет больше нас. Есть я и он. Понимаешь?

Марина всхлипнула. Светка понимающе кивнула и не знала, чем утешить подругу. Чуть позже, когда девушки уже изрядно выпили, рыжая спросила:

— Как думаешь, Матвей вчера пошутил?

Марина пожала плечами:

— Ну, он не похож на шутника, но ты ведь не думаешь, что это правда?

— Не знаю, подруга. Ты ведь слышала слухи о волчьем вое. Устраивали облаву, но даже следов не нашли.

— Боже, Свет, разве можно верить этим страшилкам!

Рыжая пожала плечами.

— Значит, ты считаешь, что он нас разыграл?

— Ну… либо разыграл, либо преследовал какую-то другую цель.

— Например, заинтересовать тебя, — игриво улыбнулась подруга.

— Меня? Мне кажется это довольно странный способ вызвать интерес, не находишь? Да и где гарантия, что теперь и он не считает меня шлюхой?

Марина горько усмехнулась, сделала глоток вина и тут встрепенулись:

— Слушай, подруга, а чего мы гадаем, когда можно взять и спросить? — она нервно хихикнула. — У меня же номер его есть.

****

Матвей ел бабушкины пельмени и думал. Думал о вчерашнем. Признаться оказалось не так уж и сложно. Гораздо сложнее оценить последствия таких признаний. Именно оценкой ущерба он и занимался, возвращаясь домой после вчерашних посиделок.

Первый вопрос, который он задал себе — ради чего все это? Очевидно, что ради нее. Матвею почему-то захотелось, чтобы она узнала, кто он на самом деле. Он не думал об остальных, и вот теперь возникал второй вопрос — как их убедить, что это лишь пустой трёп? Ему показалось, что в конечном итоге все восприняли его слова, как шутку. Хорошо, если так.

Секач прервал размышления и оторвал взгляд от тарелки:

— Ну чего, ба?

— А што, смотрю на тебя.

— Я пережевываю. Не глотаю.

— Хоспади. Да ешь, как хошь. Я разве в укор.

— Просто смотришь так, с укоризной, — Матвей продолжал жевать пельмени.

— Да вот смотрю. Ладный ты у меня, с руками. Не урод. А до сих пор один. Ни жены, ни детей.

«Боги праведные, опять двадцать пять».

— Ты глаза то не закатывай. Вот помру я и што? Хто о тебе позаботится?

— Ты ещё меня переживаешь, ба.

— Даже думать не смей, — старушка гневно пригрозила пальцем. — Не нужно мне такое щастье, слышишь? Не нужно. Это как Бога надо прогневать, чтобы сначала дочь пережить, а потом внука?

Старушка замолчала и хныкнула, вытирая слезу краем фартука. Матвей встал, обошел стол, сел перед ней на корточки. Взял за руки:

— Прости, бабуль. Прости. Обещаю жить… долго.

Он попытался улыбнуться. Пожилая женщина потихоньку успокоилась, обреченно махнула рукой и указала пальцем на пельмени:

— Ешь. Штобы все доел. Тощий, как я не знаю кто. Ты с Крашенинниковым говорил?

— Да, — ответил внук, возвращаясь за стол. — На мели он. Через 5 дней должен заплатить.

— Заплатит он, держи карман шире.

Матвей пожал плечами, и произнес жуя:

— Значит выселю.

И тут заиграл телефонный звонок.

Старушка оживилась:

— Крашенинников?

Матвей смотрел на незнакомый номер телефона и задумчиво произнес:

— Может и он. Але.

— Привет, — это был все тот же глубокий и знакомый мелодичный голос, но сейчас немного пьяный и хриплый — плакала.

Матвей застыл с телефоном возле уха. Вилка с пельменей замерла на полпути.

— Алло-о-о, Матвей, ты слышишь?

— Да, да, Марин слышу, привет. Привет. Не ожидал просто.

Бабушка удивлённо и заинтересованно смотрела на него. Матвей закатил глаза и встал из-за стола.

— Погоди минутку, сейчас выйду с кухни, — сказал он в трубку.

****

— Чем занимаешься? Я наверное отвлекла?

Марина слышала, что он куда-то идёт. Через секунд 10 Матвей заговорил:

— Нет, не отвлекла. На кухне с бабушкой болтал.

— О, она меня возненавидит. Позвонила пигалица какая-то, отвлекла от важного разговора с внуком.

— О боги, Марин, я через этот важный разговор каждый день прохожу. Вся его суть — почему не женишься.

Девушка рассмеялась:

— Я бы с удовольствием послушала, какие ты отмазки используешь.

— Как-нить расскажу.

— Ловлю на слове. Давай встретимся за чашкой кофе, заодно и расскажешь.

— О, — такого поворота Матвей точно не ожидал. — Ок. Сегодня?

— Нет, ты что? Сегодня у меня не тот вид, да и настроение тоже не то. Завтра, наверно.

— Хорошо. Тогда завтра, если не передумаешь.

— Тебе вчера удалось на всех заинтриговать.

— Надеюсь, они не отнеслись к моим словам всерьез.

— Хм. Так ты шутил?

— И да, и нет.

— Звучит… э-э-э… запутанно.

— Встретимся и расскажу.

Матвей улыбался. Неужели и прям заинтриговал?

— Договорились. Я позвоню, как решусь узнать твою тайну. Ок?

— Хорошо.

— Пока-пока.

И девушка отключилась.

****

— Темнит, — констатировала рыжая, и зареванная подруга кивнула, соглашаясь с ее словами. — Пойдешь с ним на свидание?

Марина закатила глаза:

— Ну какое свидание, Свет?

— А че, ты девочка теперь свободная.

— Да не в свободе дело. Самой интересно узнать, зачем он эту сказку рассказал. Чую, неспроста. А ты уже готова считать, будто я соблазнить его собираюсь.

— Одно другому не мешает, а иногда даже очень помогает, — парировала рыжая, беря в руки бокал с вином.

— Я вообще-то с парнем только вчера рассталась. Не забыла? — грустным тоном произнесла Марина. — Просто прогуляемся. Думаю, мне пойдет на пользу.

— Мм, — понимающе кивнула подружка.

****

Во вторник Марина отлеживалась дома после ночных посиделок со Светой. Матвею о своем решении никуда сегодня не ехать она не сообщила. А Секач ждал звонка. Но не дождался, и вечером перед сном пришел к выводу, что вчерашний звонок — это всего лишь пустая болтовня пьяной девушки, которую только что бросил парень. Именно бросил, иначе бы не напилась. Теперь протрезвела и одумалась. Или испугалась. А может и вовсе помирилась со Стасом. Поэтому он немало удивился, когда Марина позвонила в среду.