Не ангелы

Татьяна Алхимова (2024)

Динар и Илья — друзья детства, обычные подростки, гоняющие на скейтах по центральным улицам родного города. Дома напротив, один класс, общие друзья и такие непохожие семьи. Внешнее благополучие всегда скрывает внутренние изъяны. Так что оба друга оказываются отравлены семейными тайнами, собственными отношениями и жизнью, ведь выбор цели и пути её достижения тоже что-то скрывает… Предыстория главных героев книги «Добро пожаловать в начало», где читатель встретит не только Динара с Илаем, но и Таль, сестёр Ди и родителей.

6

(Илай. Прошлое)

Не думалось мне тогда, когда отец разрешил Динару тратить деньги на женщин, что он действительно рискнёт попробовать. Нам ведь было почти по семнадцать — нормальный возраст для начала половой жизни, притом что бо́льшая часть одноклассников уже имела немалый опыт в этом вопросе. Ди не рвался ни с кем встречаться, да и в целом избегал общения с девушками, предпочитая учиться, заниматься с Ли или пропадать в отцовских мастерских. Я же страдал чисто платоническими чувствами, не рискуя переходить черту. Да и девушки подходящей не было.

Казалось, что с нами что-то не так, что-то неправильно, месяц проходил за месяцем, отмечая дни рождения, но бросаться в омут продажной любви я всё равно не был готов, — слишком гадко, хоть и жутко любопытно. И в этот момент случилось, как и всегда, пусть и ожидаемое (в страшных снах), но всё равно — неожиданное.

Ди должен был ночевать у меня, так как родители по многолетней привычке уехали отдыхать на моря, а я остался из-за учёбы. Раньше они меня с собой тоже брали, но в этот раз семейный совет постановил, что Илья достаточно взрослый восемнадцатилетний юноша и ему неплохо было бы проявить самостоятельность и даже сотворить нечто запрещённое, правда, уже с негласной родительской индульгенции. А я не хотел. Мне было достаточно ночёвки с Ди: мы бы полночи болтали о всякой ерунде, потрошили сигареты, организовывая из них самокрутки под бессмысленные сериалы, а к утру угомонились, памятуя о грядущем учебном дне.

Динар не пришёл. Мы разошлись у светофора, как обычно: я побрёл домой, а Ди перебрался через дорогу и скрылся в своём подъезде. Я ждал до ужина, но ни звонка, ни стука в дверь так и не дождался. Тогда я набрал его номер сам — такая же тишина. Испугавшись, что произошло нечто плохое, я захватил куртку и выскочил на улицу. Поздняя, склизкая осень. Москва погрузилась в изморось, неприятно-холодную, зазывающую скорый снег. Взгляд тут же упал на окна квартиры Ди — свет.

Мне стало ещё страшнее, и я опрометью бросился через переход и взлетел через три ступеньки на предпоследний этаж. Нажал на звонок. Послышалась знакомая мелодия, и, спустя минуту, дверь распахнулась, являя испуганному мне не менее испуганную няню. Одну из.

— Здравствуйте! — громко поздоровался я, на нервах позабыв, как звали эту невысокую, полноватую женщину.

— Илюша! Проходи скорее, — она воровато оглянулась, втащила меня в квартиру и закрыла дверь. — Раздевайся. Динара пока нет дома, но ты подожди его. Ладно?

— А что случилось? — я повесил куртку, обратив внимание, что вешалка наполовину пуста. Никого нет?

— У нас Амалия пропала. Все её ищут теперь. Дома только я и Лианочка.

— Как так? — я даже чуть не присел, но вовремя вспомнил, что стула подо мной не было.

— Не знаю. Из школы не пришла. У подружек нет, во дворах тоже.

— Так не первый раз она поздно возвращается!

— Сегодня по плану у нас с ней был поход к стоматологу. Так что я ждала её сразу после школы, вот даже сменщицу вызвали… А, получается, зря. Ох…

— Кошмар. Ди мог бы мне позвонить…

— Ну, Илюша, он сразу с порога и побежал искать. Не пообедал даже.

— Давайте я, может, тоже пойду посмотрю где-нибудь?

— Не надо, ты же не знаешь, где её уже пытались найти. Зачем два раза ходить по одним местам. Ты лучше помоги мне здесь, надо хотя бы ужин приготовить…

— А вам домой не пора? — вдруг вспомнил я, что время-то уже позднее.

— Ну куда я пойду, раз такая беда?

— Да уж…

— Хорошо, что ты здесь. Ди поддержка, да и… Ладно. Пойдём на кухню, только руки вымой.

Моя мама всегда говорила, что беда не приходит одна. Мол, раз уж что-то пошло не так, жди ещё чего-нибудь вдобавок. Вот вроде бы только у Динара жизнь стала налаживаться: постепенно забылось горе, устаканился семейный режим, с учёбой всё хорошо (мы тогда оба уже окончили школу и благополучно осваивали первые курсы вузов, Ди, естественно, пошёл на финансы в один из самых престижных университетов, а я, долго колебавшись, выбрал всё же культурологию), появились тогда же и задумки нашего первого совместного дела, уже совершенно серьёзного, взрослого. И тут такое. Не хватало ещё потерять Амалию. Она хоть и отбилась от рук в последний год, всё же оставалась ему родной сестрой. И любимой дочерью отца.

Я выполнял все поручения няни: резал овощи ровными кусочками, начистил кастрюлю картошки, даже вынес мусор. Два раза. Мы могли бы приготовить ужин ещё на десять персон и не добраться до полуночи. Ближе к десяти вечера удалось накормить Лиану, и обе прекрасные, просто волшебные дамы, напоминающие скорее ласковых бабушек, чем нанятых за колоссальные деньги чужих женщин, уложили малышку спать.

Мне всегда было её жаль. Казалось, что Ли понимает абсолютно всё, только не может собрать эти мысли правильно, чтобы получилось их сказать или запомнить. Когда я был поменьше, то любил сидеть рядом с ней и читать детские стишки. Больше всего нам нравились четверостишия Агнии Барто: Ли улыбалась и пыталась копировать мою интонацию, а я грустил. Но какой-то светлой грустью, похожей на холодный лунный свет. Наверное, она мне тоже была как сестра. Если вдруг что-то случится с отцом Ди, с ним самим, с Амалией, то Ли останется совсем одна. И никто не сможет ничего для неё сделать. Может, только я?

Пепельно-коричневый чай в кружке стыл, навевая мысли о родителях. Когда-нибудь их не станет, и тогда я тоже, как и Лиана, могу остаться один. У меня, конечно, будет Динар… Но… Он наверняка заведёт семью, женится обязательно на дерзкой девчонке, красивой до невозможности и такой же надменно-холодной. И тогда я стану лишним. Почему-то мысли о собственной женитьбе не возникали в голове ни при каких обстоятельствах. Я не мог представить себя главой семейства. Не понимал — зачем? Надо бы спросить у Ди, что он думает по этому поводу.

Из коридора послышалась возня, и я с надеждой выскочил из кухни. Но там домой собиралась сменная няня. Мы попрощались, и я вернулся к созерцанию чая.

— Илюша? — Надежда Владимировна показалась из темноты прихожей, а я внезапно вспомнил её имя. — Тебе домой не пора?

— Не-а. Родители на отдыхе, Ди же сегодня должен был со мной ночевать. Так что я посижу ещё, если вы не против.

— Тебе здесь всегда рады.

— Как Ли?

— Спит, слава Богу. Как Динару повезло с таким другом.

— Ага. И мне тоже повезло.

— Как учёба? — она пыталась поддержать разговор, но выходило плохо. Я не был настроен на беседу, погруженный в мрачные мысли.

— Пока вроде нормально. Скоро сессия. Зимой. Может, надо было написать заявление? Ну, чтобы Амалию начали искать как положено?

— Это уж не мне решать…

— Ну да… Ведь могло быть и похищение? Из-за бизнеса.

— Могло, — она испуганно взглянула на меня и тут же отвела взгляд.

— Давайте надеяться на лучшее.

— Слышишь? — встрепенулась Надежда. — Кажется, кто-то за дверью… Я сейчас.

Она подорвалась и почти бегом оказалась у входной двери, я поспешил следом. Навстречу нам створка распахнулась, и в квартиру ввалился безумного вида Динар. Растрёпанный, мокрый и дико злой. С остервенением он швырнул куртку на пол и хлопнул дверью так, что подпрыгнули не только мы с няней, но и наверняка весь дом.

— Идиотка! — гаркнул он, но тут же крепко сжал губы. Кулак вонзился в стену, и я невольно сделал шаг назад. Ди был в бешенстве. Таким я его не видел никогда, даже в самые отвратительные моменты нашего безбашенного детства.

— Что? — шепнула Надежда Владимировна.

— Ничего, — процедил Динар. — Никаких следов. Похоже, она с ребятами из другой школы куда-то уехала. Отец у дежурного, пишет заявление.

— Боже мой… — выдохнула няня, но тут же взяла себя в руки. — Ли мы уложили, всё хорошо. Динар, будешь есть?

— Я бы выпил чего-нибудь горячего. Замёрз.

— Бегу!

Она оставила нас одних. Я смотрел на Ди, а он на меня. И всё было ясно по этому взгляду: если бы Амалия оказалась здесь, то моментально превратилась бы в кучку пепла. Они никогда не любили друг друга, как того ждёшь от брата и сестры: вечное тихое противостояние, борьба за внимание, за лучшее место под солнцем, хотя места этого было хоть отбавляй. Динар хотел видеть в ней смиренную, добрую и тихую девочку, а не оторву, откровенно шляющуюся по подворотням с сомнительными друзьями. Но в схватке с характером Амалии все оказались бессильны, а потакание отца только подливало масла в огонь. Во всяком случае, так видел я эту ситуацию. Как же дело обстояло на самом деле — знал только Ди и делиться не спешил.

— Я могу уйти.

— Не надо, останься, — отозвался он, пожимая мою ладонь. — Я не предупредил…

— Всё нормально. Ситуация…

— Да.

— С ней ничего не случится.

— Смотря где она и с кем, — ухмыльнулся Динар, как мне показалось, с неким злорадством и даже удовлетворением. Я отступил.

— У меня там чай… Остыл. Может, тебе бутербродов сделать?

— Илюш… — он поджал губы и ушёл в ванную.

Я хотел было дождаться его и всё же сказать что-то если не ободряющее, то тёплое и в крайне дружеское, но в голову лезла полнейшая белиберда. Мы все, в общем-то, понимали, что к этому всё и шло — ко взрыву подросткового бунта и безрассудства, коим в разных степенях обладали все представители этого семейства. Подавив тяжёлый вздох, как часто показывают в фильмах, — я медленно развернулся и поплёлся на кухню, где обнаружил свою кружку с обновлённым чаем, тёплым и ароматным, тарелку бутербродов, конфетницу, полную любимых сладостей Ди, и встревоженную няню, в спешке укладывающую нож и вилку рядом с ужином моего товарища, перепутав лево и право.

Он появился минут пять спустя, привычно тихо, свежий и переодетый в домашнее, будто только что проснулся после долгого целительного сна. Для меня всегда оставалась загадкой эта его способность — скрывать самого себя, преображаться и превращаться. Как-то около полугода назад моя мама попала в больницу с обыкновенным аппендицитом, но я переживал так, что не мог уснуть, припоминая её не самое простое состояние здоровья. Отец не отвечал на звонки, пока устраивал нашу любимую женщину наилучшим образом, и мне пришлось передумать всё самое страшное, что только приходило в голову. Наутро зеркало в ванной отразило смертельно бледного, измученного юношу, взглядом своим напоминавшего наркомана в период ломки (даже не хочу говорить, откуда я знаю, какие у них взгляды). И не помогло ни умывание, ни две порции крепкого кофе, ни даже какие-то бодрящие таблетки, которые предложил отец, когда вернулся домой.

Ди же, то ли награждённый природой, то ли применяющий неведомую мне тайную магию, умудрялся никогда не страдать от столь неприятных проявлений усталости и нервозности.

— Спасибо за ужин. Мне кажется, что последний раз я ел вчера, — проговорил с сухой вежливостью Динар, мягко опускаясь за стол.

— Динарчик, ну как же… Разве ты не завтракал? Я специально с вечера оставила сырники в холодильнике, — расстроилась няня.

— Я видел и даже съел пару штук, пока собирался. Было вкусно. Скорее, мои ощущения таковы… Поиски сестры, знаете ли…

— Ох, да… Но ты ешь, ешь. Если хочешь, я могу разогреть суп.

— Не стоит. Мне достаточно.

— Я сегодня останусь у вас, нужно же кому-то присмотреть за Ли, — продолжала она, с мольбой о помощи посматривая на меня.

— Благодарю, но я мог бы и сам.

— Нет-нет! Вдруг твоя помощь понадобится отцу…

— Ещё есть я. Тоже могу посодействовать, — добавил я, чтобы не выглядеть отстранённым и показать Динару готовность подставить дружеское плечо. Хотя, в этом не было сомнений, он и так всё прекрасно знал и, может, был уверен во мне больше, чем я сам.

— Давайте поступим так, — он отложил столовые приборы и новым для меня жестом, слишком изящным и несколько аристократичным, промокнул губы салфеткой, — вы оба попеременно станете присматривать за Ли и обстановкой в целом, а я подожду отца. Дальше решим в зависимости от ситуации.

— Ну, хорошо, — наша взволнованная собеседница принялась смиренно убирать со стола, пока мы оба пробирались по полутёмному коридору к спальням.

Динар осторожно заглянул к Ли и с удовлетворением вернулся. В тусклом свете его лицо показалось мне гораздо более печальным, чем пятью минутами ранее, и я не удержался, чтобы не положить руку ему на плечо.

— Ди…

— Я знаю, Илай. Знаю, что ничего хорошего дальше с этой мелкой дурочкой не будет. Но больше тревожусь за отца. Ему не нужны очередные внутрисемейные проблемы, он вообще устал от передряг.

— Семья — это ответственность, и вы всё же его дети. Амалия ещё совсем ребёнок, тем более.

— Ну какой ребёнок! Дети играют в куклы, а не глушат пиво за углом…

— Серьёзно?

— Абсолютно. Это ты у меня такой весь… Ангел, блин, — он грустно улыбнулся, проходя в комнату. — Не пьёшь, не куришь, по девчонкам не ходишь…

— А надо?

— Может, и надо… Кто знает. Я бы сейчас выпил. Или нет… Побил бы кого-нибудь. Хотя тоже не сказать чтобы очень хотелось, — Ди плюхнулся на кровать, раскинув руки, и закрыл глаза. — Знаешь, сейчас мне больше всего нужна тишина. Я так устал…

— Тогда просто помолчим. Всё равно я не знаю, что можно для тебя сделать и сказать, — чтобы не тревожить его, но быть поблизости, я уселся на пол, облокотившись на кровать.

— Эх, Илюшка… Что бы я без тебя делал?

— Могу спросить то же самое.

— Думаю… Твоя жизнь была бы гораздо спокойнее.

— Дурак ты, Ди.

— Тоже мне — новость, — он помолчал и добавил уже тише, — я ведь совершенно потерян. Мой смысл — не знаю в чём и где. В заботе о Ли? В поддержке отца? В его бизнесе, который обязательно станет моим? Я даже влюбиться не могу — смотрю на девчонок и ничего. Понимаешь? Хоть бы одна встревожила да затащила бы в постель. Просто так. Ради забавы и интереса. Но нет! Пустота, Илюш…

— Ты на нервах, Динарчик…

— И что? Это ведь ненормально. Может, я вообще болен?

— Чем интересно?

— Не знаю. Фригидность? Или как там…

— Иди ты… Импотент восемнадцатилетний.

— Вот ты зараза!

— Скажи ещё, что ты ко мне со всей душой, а я… — мне было понятно, что он шутил, как бывало мы издевались друг над другом, когда были помладше. Маскировал боль, тревогу и нежелание говорить о серьёзном. Откровенничать Ди не любил, но отчаянно в этом нуждался. Пусть так, через шутки и подколы.

— Илюха… — Динар резко сел, повернулся на постели и захватил меня руками, крепко сжимая в неловкой попытке обнять.

— Да знаю я всё… Знаю, Ди… И очень за тебя боюсь. Ты же брат. Брат!

— До конца?

— Конечно.

— У меня есть два человека, которых я действительно люблю, — внезапно заговорил он так тихо, что я едва различал слова. — Это Ли и ты.

Я только опустил голову и, ухватившись за его ладонь, с силой пожал её. Не было смысла говорить, что я в этом мире любил только родителей и Динарчика. Мама иногда подшучивала над нами, говоря, что в утробе она, вообще-то, носила меня одного, но, похоже, в роддоме серьёзно ошиблись, и у неё всё же два сына. Причём не близнецы, а зеркальные отражения друг друга. Мы с Ди и, правда, были словно фотография и её копия в негативе: у меня светлые волосы, вечно лохматые и непослушно-прямые, от чего не помогало ни одно средство, кожа бледная и телосложение худощавое, да и весь я представлял собой несколько потрёпанного жизнью акселерата, совершенно неопределённого возраста от пятнадцати до двадцати. Динар, так же выделяясь ростом, был моей противоположностью с тёмными, чуть вьющимися волосами, всегда лежащими крайне аккуратно и несколько вычурно для юноши, смугловатая кожа, мускулистая, но суховатая фигура, как ходячая реклама спортзала, в который он заглядывал от случая к случаю, и, конечно, светло-карие глаза. Чёрное и белое. Плюс и минус. Суровый и холодный характер, мягкий и податливый. Громкий и тихий. Пастух и его овца. Вернее — барашек.