Глава 25
На улице зима, в детстве она пахла сильнее, волнующе. А в юности начинаешь ее не замечать, почти. Особенно, когда в кармане деньги, и мысли, устремленные туда, где яркий свет.
Конечно это огоньки ночного города, и поиски в нашей малолетней жизни продолжаются.
Мы идем сквозь вьюгу, не чищенные ледяные дорожки, мимо постоянно сломанных ночных фонарей, в центр — покорять новые территории своего города!
И вот яркий свет приблизился, и стала видна надпись — ресторан!
Мы идем на разведку туда, где тепло и красивые огни. Немного страшновато, но зайдя, успокоились — таких салаг, как мы — тут полно!
Те советские кабаки, как сегодняшние бары, и молодежь, вышедшая из возраста"на танцы", пропадала там.
Сидят молодые люди за столиками, подходит официантка, подсаживая еще кого — то. Потому что, ни одного свободного места к вечеру!
Сейчас не верится, что было так! Посторонние люди за маленьким столиком, и у каждого своя еда, своя закуска, свой отдельный разговор, потому что, нет больше мест.
И откуда кто узнает, сколько нам лет? Это мы друг друга узнавали, сквозь накрашенные лица, модную одежду.
— Круто, Лен
— Супер, Тань, и трояка нам выше крыши хватит! — она показала вверх рукой
— Откуда знаешь?
— У одной знакомой, старшая сестра сюда ходит. Ток все равно много не заказывай.
Официантка бросила на столик меню, и побежала дальше — не останавливаясь, раньше так — то. Полный зал народу, всем не откланяешься. И потом мы ее очень долго ждали.
— Нам 2 салатика из помидор и бутылку сухого вина.
Мы сделали заказ, и снова очень долго ждали. Наконец она бежит с большим подносом, на котором таких салатиков штук десять, и быстро их раскидывает по столам. Значит мы не одни с таким барским заказом.
Оглядываемся по сторонам, везде сидела молодежь, кто — то разливал, а кто то закусывал. И что к чему? Мы выпиваем из бокала, и уютнее будто, с каждым глотком.
Часов в семь вечера зазвучала музыка, я даже вздрогнула. Прямо напротив, на сценке музыканты заиграли, и запели.
Не понимаю, что она со мной сделала — эта музыка, заполнила пустоту, что скопилась там, на лавочке у подъезда.
На площадке закружились пары, и сразу стал отличным вечер. А я любовалась музыкантами,
держа в руке бокал кислющего, сухого вина.
— Ты на усатого смотришь, что на гитаре?
— Я на всех, терпеть с усами не могу! Вон, блондинчик без усов, но он в галстуке!
— И чего! Галстук — это здорово! Короче, блондин — мой, а усатый — твой.
— Ага, размечтались, нужны мы им.
Мы рассмеялись, чёкнулись рюмочками и любовались парнями, что пели и играли на маленькой сцене.
К нам без спроса подсели двое мужчин, подвинули стульчики, главное нагло.
— А мы к вам!
— Нельзя, но хоть спросили бы сначала!
— Ну ладно, девки! Эй, официантка, принеси еще вина!
Они перетаскивали со своего столика недопитую бутылку с салатиками, точь такими, как наши, и что — то шептали друг другу.
А потом перед нашим носом, разлили по своим рюмкам вино.
Ростом маленькие, один с плешиной на лбу, а второй излишне кучерявый, кавказское что — то.
А мы разливали свою, и тоже шептались.
— Ой, страшные, дядьки какие то
— Кучерявый еще куда ни шло, а этот уже лысый, и он по — моему на тебя пялится, Тань!
— Ну его! Мне музыкант понравился, даже показалось — тоже на меня смотрел!
— Извините, а не могли бы вы уйти с нашего столика?
— А че так, девки? Не нравимся? Да мы просто посидим, ща уйдем.
— А почему вы сели за наш столик?
— Ха, а почему этот столик ваш то? Вы его что ли покупали? Тут общее все, а не ваше.
Где — то я слышала эти слова, и музыка кончилась, у музыкантов перерыв?
Вдруг, мы не поверили своим глазам, пара музыкантов шли к нам! И даже тот, что почти понравился мне. Ну да, ведь мы на них смотрели, еще и пальцем показывали некультурно.
— Здравствуйте, девочки, как дела? — обратились они к нам
— Нормально дела! А это моя жена! — указал плешивый мужик на меня. — Женушка, тебе подлить вина, иль покушать че, а?
Мы молчим от неожиданности, а музыканты развернулись и ушли, а плешивый с кучерявым, ели свой салат, и даже не смеялись своей шутке.
— Вот наглый, жену заимел, а?
— Что делать будем?
— Надо сваливать, расплатиться и уходить — шептались мы
— Не рано, может проводить?
Делает вид, что занят салатом, а сам подслушивает?
— Нет, мы посидим — это мы так.
И снова заиграла музыка, а я не свожу глаз с того музыканта. Но он отворачивается, и выводит на гитаре свою мелодию громче, обиженней. Может так показалось?
И еще показалось, вот они два мира, прям передо мной! Первый — родной, с грустной, обиженной мелодией, я понимаю его. И музыкант подошел не просто так!
Но что со мной? Я не знаю, как тут жить.
А перед глазами, за столом, совсем чужие люди! И с ними я знаю, как жить, все понятно: вот вранье, и пошлость, вот бутылка
Меня приглашают на танец
— Жена не танцует, вали отсюдова! — вскочил плешивый.
— Ты мне понравилась! Иди сюда! Я могу и за столик заплатить! — плешивый обнял меня за плечи, и притянул к себе. Перед глазами объедки с его тарелки, вонь из бутылки, которая еще дешевле, чем наша.
— Мы уж заплатим сами! — вырвалась я, отпихнув противную руку, и посмотрела на музыканта, видел ли?
Видел, конечно, но сразу отвернулся.
Вечер испорчен. Не потому, что понравился музыкант, а потому, что я не могу,
вот так встать и крикнуть
Конец ознакомительного фрагмента.
