Сны библиотеки

Эмилия Эд (2024)

Однажды безымянная девочка просыпается в необычной библиотеке Либрариум. Здесь всегда царит звездная ночь, волшебные комнаты исчезают и преображаются сами по себе, а по коридорам бродят всевозможные мифические существа — от маленьких фей до громадных чудовищ. Ничего не зная о себе, девочка наполняться решимостью узнать истину о том, что такое на самом деле Либрариум. Истину, что позволит ей покинуть место, похожее на нескончаемый сон. Вот только помимо сказочных снов существуют ещё и мрачные кошмары. И по мере своего путешествия девочка начнет понимать, что Библиотека — не самое дружелюбное и приятное место. Ведь в ней полно ужасных, темных и отвратительных вещей, способных свести сума любого.

Запись 2. Загадочный коридор и Вещатель

Если Безликая секция казалось сказочным местом, переполненная услужливыми волшебными мотыльками, безликими детьми-силуэтами, (хотя, девочка была готова поклясться, что там сидели и взрослые) громоздкими стеллажами и отвратительной гаргульи Аглинесс, то коридоры библиотеки вызывали непередаваемый восторг сбывшейся кошмарной сказки

Как и в секции, в коридоре господствовал мрак ночи. Ни ламп, ни люстр, одна луна, светившая в огромные арки прозрачных окон с одной стороны. Однако необычность была и здесь: каждое окно отображало один и тот же угол яркого диска со звездами. Словно одна и та же картинка, наклеенная на стену. Самой примечательной деталью были растущие прямо из пола деревья. Сухие и кривые, они заслонили своими некогда могучими корнями углы, а ветками — потолок. Коридор был просто огромен, будто построенный для великанов, потому такой странный сад мог себе позволить расти дальше. Тележка постоянно застревала, так что сдвинуть её сил не хватало. И если бы только корни. Повсюду валялись горки книг. Покрытые пылью и паутиной, они лежали везде, где только могли.

По другую, более тёмную сторону либо были искажённые двери, либо темная стена со странными картинами. Одна из них, высоченная, изображала девушку, с улыбкой закапывающую спящего ребёнка в землю. Картина называлась: «Нежеланный». Другая, чуть поменьше в высоту, но широкая в длину, была разделена: на первой части мужчина бил миленьких овец тростью, а уже на второй эти измазанные кровью животные разрывали обидчика на части. Снизу надпись: «Обида и Карма».

И такой жути здесь было полно. Скривившись, девочка, тяжело дыша и тужившись, катила тележку. Однако тёмный коридор будто не кончался. Когда она оглядывалась, то ехала вперёд, но стоило опустить голову и снова поднять, как она оказывалась в самом начале. У тех же картин, деревьев и дверей.

— Всё. Я больше не могу! — простонав, девочка опустила руки и села на выпирающий корень откидывая пышный локон за спину. Посмотрев на свою зудящие раскрасневшиеся ладошки, круглые глаза с досадой увлажнились. — Он не хочет меня выпускать! И где эта секция Подъема?

— Секция Подъема там, где середина. Она ведет на верхний и нижний ярус, моя леди.

Неожидавшая ответа девочка застыла в лице, позабыв о набегающих слезах. Потихоньку вставая, она подняла изумлённый взгляд, и её в миг накрыла чужая тень.

— Что ты здесь делаешь в неположенное время? — спросил незнакомец слащавым и утончённым голосом, уложив руки на книгах и приблизившись прекрасным лицом. Алые с блеском губы разошлись в некомфортной усмешке. — Коридор очень опасен, если ходить по нему неправильно.

— А вы кто? — настороженно спросила в ответ девочка, прячась за тележкой.

Лиловые глаза, полные хитрости и коварства, сощурились, а губы стали одной красной линией. Он отдалённо напоминал человек, как Аглинесс был долговяз, но строен. Диковинный пышный костюм с его женоподобной внешностью и длинными, почти белыми волосами, кудрями, свисавшими на плечи, превращали незнакомца в обворожительную фарфоровую статуэтку. На макушке вырисовывались чёрные ухоженные рога.

— Оу, милейшая леди! Я ваш покорный слуга, Меланхолия Сангинарий, — уважительно представился в поклоне дьявольски красивый мужчина. — А вы кем будите?

Когда он выпрямился для вопроса, и девочка смогла присмотреться, то поняла, что на мужчине надет костюм дворецкого. К носу прикреплён монокль, цепочка уходила за ухо. Только вместо галстука был огромный бант, а на концах пиджака всякие оборочки. На стройных ногах острые колени были вывернуты в обратную сторону, как у животного.

— Я не знаю, — честно ответила она. — Но я здесь, чтобы узнать! Миссис Аглинесс сказала, что если я дойду, но секции подъема, то всё пойму. Вот только, — печально опустив брови, её голос стал раздосадованным. — Коридор не хочет меня пускать! Он плохой!

— Не плохой, а очень умный, — деликатно поправил Меланхолия. — Он знает, что здесь ходят непрошенные гости, вот и не пускает. А Аглинесс уже и детей не жалеет. Боже-боже. А вот секция Подъема тебе мало чем поможет, милая моя, — сказал Меланхолия и задумался. — Она лишь рассортировывает и отправляет. Да и вообще место неприятное. Говорят, если открыть не ту книжку, то она сожрёт твоё лицо.

— А вы там работаете? — спросил девочка.

— Нет! Я личный слуга своей Госпожи! — с гордостью воскликнул Меланхолия. — Она хозяйка и одна из создателей Либрариума. Мне дано право поступать вольно, — заметив её негодующий взгляд, он, ядовито ухмыльнувшись, поправил себя. — В пределах разумного, конечно. Хотя библиотеке разум не ведом, — шепча слова, странный мужчина, громко цокая, крадущее обходил тележку. Спадающие волосы в лунном свете засверкали, а лицо всё меньше походило на человеческое: его черты медленно исчезали в тени, оставляя лишь горящие точки глаз. — Вот, к примеру, ты. Хочешь узнать своё имя? Очень необычно! Здесь никому не нужны имена. Сама твоя индивидуальность не играет никакой роли. Так зачем? Ты просто никто.

— Я не никто! — тут же возразила девочка, выпрыгивая из укрытия, и лицо Меланхолии прояснилось во мраке. Однако было уже куда серьёзнее. — Имя нужно каждому, иначе к нему не смогут обращаться. Я и так ничего о себе не помню, но прошу только это. У вас же тоже есть имя. Правда, оно странное.

Бледное острое лицо Меланхолии оскорблённо вытянулось. Поджав намазанные помадой губы, он, сдерживаясь, прокашлялся.

— Д-да как т-ты смеешь! — обиженно воскликнул он, повысив тоненький голос. — Это имя мне дала сама Госпожа! Оно в стократ дороже твоего! Называть его странным! Хм — д-да это же… Уму непостижимо!

Меланхолия Сангинарий продолжал буйствовать, словно униженная дамочка. Растрепав до этого тщательно ухоженные волосы, где их светлые клочки запутались в рогах, старательно нанесённый макияж потёк, сделав до этого прелестное лицо, пятно грязной растёкшейся акварели.

Рядом с его пальцами вспыхнули искры, и из неоткуда появился платок и карманное зеркальце. Пока он всматривался в своё отражение, то тканью старательно вытирал косметику, при этом внушая себе что-то про самоконтроль.

— Если вы не можете помочь, скажите, кто сможет, — потребовала девочка, настойчиво вставая на носочки. — Для меня моё личное время очень важно!

И Меланхолия нехотя, всё ещё обиженно ответил. Однако она видела, как он сдерживался, чтобы не нагрубить.

— Если не знаешь, куда идти, логичней всего будет найти путеводитель, — недовольно высказал он, поправляя бант на шее. — А как найти его, я тебе не скажу. Тебе он нужен, ты и ищи!

Напыжившись и готовясь к новой перебранке, Девочка резко закрыла уши от неожиданного оглушительного часового боя, гремящего по всему коридору, будто он стоял совсем рядом. И только Меланхолия никак на это не реагировал. Наоборот, он как то не мило заулыбался, а потом, отвесив глубокий поклон, заговорил:

— Увы, я вынужден откланяться, моя милая. Но я дам совет: беги от времени. Странная вещь. Библиотеки не нужно время, но часы постоянно трубят.

Последую за его словами, ещё жмурясь, она покосилась на стену между двумя крупными деревьями, где было окно. Среди обнявшихся ветвей преследовались неоткуда взявшиеся стрелки круглых, огромных часов. На оси — корявые римские цифры. Минутных стрелок было две, как и секундных, и все они почти сравнялись в полную линию на верхушке. Однако они не обозначали полночь. На её месте была цифра тринадцать.

Они продолжали бить бой несколько минут. И вот сошлись стрелки, и звук моментально стих, ещё глухо звуча вдали коридоров.

— Часы? — удивилась девочка, поправив пушистые волосы, закрывавшие всю спину. — Но их тут не было! Что?

Когда она повернулась, человека Меланхолии Сангинария словно след простыл. Его здесь будто и не было никогда. Не зная, что ей делать, она лишь поджала руки к груди, беззащитно оглядываясь по пустым сторонам, наступая на разбросанные книги и спотыкаясь о корни. Девочка уже совершенно забыла о том, что её просила миссис Аглинесс, о том, что ей сказал Меланхолия. Здесь были двери в другие комнаты, ведущие в неизвестность.

Бросив тележку, никому не нужная девочка решила идти сама, думая, как обыграть умный коридор. Стоило ей остановиться и подумать, почему волшебные часы пробили время, как ответ буквально появился сам.

Вокруг неё появились другие люди. А точнее те же силуэты, что и в Безликой секции. Девочка изумилась, но она их не боялась. Её охватило странное чувство жалости к ним, потому что они — это всё, что осталась от человека. Горбившись, каждый из них шёл, не обращая внимания, имевшие очертания жизни в виде глаз, торчащих внутренности или кости. Кто-то очень медленно двигался. Некоторые столпились кучками, беседуя. Пусть они и были лишь тенями, их фигуры подрагивали в статических помехах с характерным звуком: зависая и жужжа.

А ещё с потолка закапала чёрная вязкая жижа, похожая на нефть. Подняв голову выше, девочка в отвращении скорчилась: сверху торчали подвижные, кривые, трупные конечности, желающие ухватиться за что не будь. Мокрые от этой жидкости, они склизко блестели в свете луны.

Теперь некогда пустой и одинокий заросший коридор наполнился жалким подобием жизни. Общества теней.

— Простите, сэр, вы можете мне помочь? — дружелюбно обратилась она к скрюченной тени, рассматривающей картину.

Он имел очертания молодого юноши, однако даже не взглянул на ребёнка. Потом резко зарычало и, схватившись за живот, едва не упав на пол, изрыгал из-за рта туже тёмную массу, наполненную осколками сияющего стекла, сопровождающее при этом воплями агонии.

Не зная, что сказать и почувствовав неловкость, девочка отворотила взгляд в сторону, убегая подальше.

— Эм, м-мэм извините, вы не знаете, как выйти отсюда? — вежливо обращаясь к кружку дам в пышных платьях, стоявших у самого окна, девочка пожалела, что сделал это: дама в шапочке мало того, что не могла ничего внятно ответить, так как оказалось, что её рот был криво зашит медной проволокой, как и глаза.

Вместо голоса она издала холодящий душу, похожий на предсмертный стон звук. Её попытка разомкнуть губы вызывало колкость в позвоночнике и мурашки по коже.

— И-извините что отвлекла! До свидания! — Распрощавшись, девочка шустро ускользнула от тянущейся к ней на ощупь руке.

Обойдя парочку без голов, она с отчуждением уселась под деревом в тени, стараясь быть как минимум заметной для странствующих теней, занимающихся своими делами. Часы над её головой пришли в движения, громко тикая, словно огромный глаз. Девочке казалось, что он следит за ней. Сверху, на ветвях было ещё кое-что…

— Эй, а вы можете что нибудь сказать? — обратилась она к болтающимся совершу, повешенным в петлях фигурам. — Понимаю, тяжело говорить, когда тебя УДАВИЛО.

Двери с левой стороны открылись. Из секций вылетали живые болтающие книги, выходили силуэты играющих детей и тех, кто постарше, а так же вылезали твари, склеенные из различных животных и людей. Вот из секции «Тропическая живность» вышла колченогая подтянутая женщина с ярким глубоким шрамом во всё лицо. Одетая в изодранный, с кровавыми пятнами мужской костюм, она с важностью вела на поводке полностью золотого крокодила, нижнею половину которого занимал рыбий хвост.

Из соседней двери, поклеенной неизвестными символами, порхая над полом, летело прозрачное приведение военного человека на призрачной лошади. Рассекая темноту кончиком вытащенной сабли, он погнал скотоподобного коня вперёд, крича что-то на другом языке.

Позолоченный рыба-крокодил, клацая зубищами, ринулся на скакуном, желая ухватить его за ногу. Из-за этого между женщиной и военным начался скандал.

— Устраиваете свои полигоны вне общественного хождения, сэр! — ворчала на него дама, дёргая за уходивший из рук поводок. — Правилам вас, деревенщин, вообще, как погляжу, не учат!

— Femme! Кем ты себя возомнила?! — в ответ взбунтовался он. — Здесь ведутся военные действия! Война, товарищи! La guerre!

— Твоя никчёмная война кончилась много веков назад! — грубо напомнила ему женщина.

Оскорблённо наморщившись, всадник убрал саблю в ножны и, выпятив груди в мундире, он высказал:

— Зато моя история, запечатлённая в книгах!

— Хм! Эта скучная сказка давно не несёт своего следа, а вот его очень значительна, — она с любовью погладила своего диковинного питомца, всё ещё пытавшегося укусить ноги коня, но мощные челюсти проходили сквозь. — О, мой милый Густав, зачем тебе эта вонючая кляча? Пойдём, дорогой, я дам тебе парочку свежих молодых ножек.

Девочка проследила, как дама, прихрамывая, уводила скулящего крокодила от скакуна, и скрылась во тьме конца коридора. Болтая ножками, она вытянулась, расслышав цокот копыт. Никто никак не реагировал, когда мимо пронесся необычный всадник на довольно крупном чёрном коне, настолько тёмном, что ночь была бледной по сравнению с ним. Сверху сидел человек в латах и мечом, только без головы. Они оставляли за собой холод и сырость, а от копыт тряслись деревья. Несясь подобию ветра за их спинами доносился рёв пламени.

— Оу! Месье! Прошу, подождите! Позвольте поделиться с вами новостями.

Военный развернул своего мёртвого жеребца и бросился следом, выкрикивая никому не интересные истории о своим военных замыслах.

— Господи, кого тут только нет! — изумилась девочка, поднимаясь на ноги. Прищурившись, она обратила внимания на одну деталь. — Они все могут спокойно выходить и входить, когда захотят. Значит, у них есть что-то что позволяет им избегать правил коридора.

Раздумывая, попутно разглядывая остальных, она пыталась увидеть и различить нечто, что могло объединять этих существ. Однако, сколько девочка не ходила вокруг, не задавала навязчивые вопросы, (безголовые, зашитые или истерзанные тени её уже не смущали) ни одного сходства не было.

Не зная, куда идти и что делать, девочка, хмыкая, отбрасывал носочками туфелек книги, переходя от света окон к темноте стен. Она пару раз заглядывала в открытые секции, пока её чуть не сбила стая лающих гончих. Внутри они были одинаковы одним: огромное помещение с многоэтажными стеллажами, столами. Однако там служили совершенно другие существа, не схожие с Аглинесс. В одной из секций вместо пола плескалась морская вода, где плавали дельфины, а переплывать там можно только на лодке. Силуэт такой же любопытной девочки рассказал, что надзирателем там является Кракен. Правда, книги там давно заросли водорослями и ракушками.

Другая ещё больше буквально душила сыростью, а полки, столы и стены давно исчезли в зарослях густого тропического леса. Повсюду расцветали дикие плотоядные цветы, кричали обезьяны и слышался звук водопада. Вместо мотыльков кружили колибри и небольшие миловидные феечки. За столом надзирателя сидел ягуар в галстуке. К нему подлетали феи, о чем-то спрашивая, на что он пролистал журнал и после ответил:

— Да-да эти книги на верхние полки. Эй! Подальше от гнёзд туканов! Девочки, прошу, постарайтесь не устроить ещё один переполох. — Вздохнув, он поводил ушами и развернул морду к выходу. — Вам что-то нужно? — приятно поинтересовавшись, ягуар вытянул лапу. — Прошу, не стесняйтесь. Если хоти почитать, книжные пикси достанут вас любую книгу!

— Нет! Спасибо! Мне не нужна книга, — пояснила девочка, не зная, можно ли ей зайти. — Я хотела узнать кое-что.

— Тогда не стоит стоять в дверях, — сказал ягуар глубоким и грудным голосом. Он был очень приветливо, в отличии от Аглинесс. — Проходи. Если смогу, я отвечу на вопрос. Эй, вы! Даже не думайте!

Как только девочка сделал боязливый шаг, несколько здоровенных мухоловок вытянулись и раскрылись для атаки, но только их отдернул и, вяло опустились, пропуская девочку к столу надзирателя. Идти по склизким корнями, где ещё с потолка свисали лианы, было сложно.

— Так и чем я могу помочь, мисс? — спросил ягуар.

— Я хотела узнать своё имя, — сказала девочка, вставая на носочки. — Но коридор меня не выпускает. А ещё некто Меланхолия сказал, что я должна найти себе путеводитель, иначе мне не выйти! — в голубых глазах скользнуло едва уловимое отчаянье. — Сэр, вы можете мне помочь?

— Боюсь, здесь я бессилен, — с грустью проговорил ягуар. — Мы, надзиратели, отвечаем лишь за наши секции, и чтобы выйти за их пределы самим нужно разрешение. Ты, наверное, уже встречала Аглинесс, — с подозрительностью догадался он. — Моё имя Энрике. Понимаешь, коридор — это детище Либрариума, а их здесь сотни, и некоторые далеко не такие приветливые, как этот.

— Значит, способа выйти нет? — спросила она, полностью поникнув.

— Если получишь разрешения, возможно, коридор и выпустит, — сказал Энрике. — Я мог бы его дать, но…

Просияв и заулыбавшись, девочка запрыгала на месте так, что пушистые волосы спутались окончательно, а юбка сарафана задиралась выше колен. Не отводя радостных глаз, она уже вытянула руки через стойку.

— Правда?! Дайте! Дайте, пожалуйста!

— Но! Но! Но! Дитя! — тут же осадил ребёнка Энрике, беззлобно наморщив усатую морду. — Я не могу его просто дать. Если прознают, Хозяйка меня по голове не погладит.

— Ты просто очень жадный, Энрике, — проворковала из ниоткуда взявшиеся женщина, привлекая к себе всеобщее внимание. — А ещё говорят, что лисицы самые хитрые. Да вы, коты, нам на сто лет фору дадите.

Лисы были указаны в её словах не просто так: голова незнакомки на стройной шее принадлежала лисе. Вытянутая привлекательная мордочка с чёрным носиком и лакомой улыбкой под накрашенными раскосыми изумрудными глазами. Манящую сладострастную фигуру обтягивало пёстрое кимоно нежно пастельно-желтого цвета. Позади вертелся пышный ухоженный хвост с белой кисточкой на конце.

— Ты, кажется, просто почитать заходила, — раздражительно напомнил Энрике, отворачивая голову в сторону, когда лисица легла пышной грудью на стол, вытягивая спину ему навстречу. — Займись уже делами, Итадзура.

— А что я по твоему делаю, лапочка? — ласково поинтересовалась она, скучающе вздыхая. — Пока Юмите не вернётся, я вынуждена блуждать по вашему этажу. А так хочется домой.

Они как-то односторонне беседовали о всяких мелочах, о которых забытая девочка не могла понять. И вот, когда диалог зашёл о новом любовнике лисицы Итадзуру, она резко отдернулась и опустила хитрый взгляд, наигранно стыдливо прикрывая рот.

— Ой, прошу меня простить. Взрослые не должны говорить такие вещи при детях. — Извинившись, Итадзура наклонилась к изумлённой девочке, нежно улыбаясь. — А я тебя, кажется, видела. Ты не та малышка, что баловалась с радио?

— Н-нет. Это была не я, — уверенно заверила её девочка, заметив, что улыбка лисы резко дёрнулась, а хвост быстро заходил.

Услышав ответ, Итадзура быстро перестала улыбаться. Вновь стала скучающей.

— Вот как, — бесстрастно сказала, вытягиваясь во весь рост. — Я тут ненароком подслушала ваш разговор, — упомянув она многозначительно покосилась на девочку и, заулыбавшись, обратилась к настороженному ягуару. — Энрико, лапушка. Почему ты не дашь этой милашке разрешение?

— Ты знаешь, Итадзура, — строго отрезал он. — Не положено.

Лиса громко усмехнулась и распутно высвобождала пальцами из-под ткани грудь. Она шепнула на кошачье ушко. И до этого серьёзный Энрике весь опал, а потом, положив передние лапы на стол, осклабился так, что стал полностью похож на разъярённую кошку.

— Возвращайся в квартал Красных Фонарей, пока цела! — яростно зарычал Энрике, оголяя острые дюймовые клыки, и его рык не был шуткой.

Кокетливо повиливая своей стройной талией, Итадзура, всё так же приветливо улыбаясь, помахала Энрико рукой и послала воздушный поцелуй, успев прихватить не протестующую от шока девочку за собой.

Выйдя в коридор, Итадзура только закрыла за собой дверь и тут же залилась лучистым смехом.

— Я не могу на него! — вскрикнула она, хватаясь за живот. — Так дерзко меня выгнал. Но ничего, потом сам ко мне придёт. И ты его не бойся, — посоветовала Итадзура ничего не понимающей и бросающей тревожные глаза то на дверь, то на лису девочке. — Он, может, и выглядит грозным, однако на деле всего лишь домашняя киса. Ах да, ты разрешение хотела получить. Я не ошиблась?

— Не думаю, что это уже возможно, — без радости сказала Девочка, надув губы.

Итадзура проигнорировала столь депрессивный настрой и, запустив руку за спину, немного подвигала локтём, а после вытянула кулачок так, чтобы его было хорошо видно. Когда она разжала тонкие пальцы, в ладони лежал серебряный значок ромбовидной формы. Уголки украшены драгоценными камнями, а по серединке — алхимический символ свинца, символизирующий планету Сатурн.

Девочка посмотрела на значок, искренне не понимая, зачем он нужен. По приподнятым бровям Итадзура всё поняла и пояснила:

— Этот знак может помочь тебе проходить на любые уровни, секции и коридоры любого отдела Либрариума. Я не скажу, что они прям редкость, но их выдают только важным персонам или личным слугам хозяйки. Достать их очень сложно.

Присмотревшись поближе и поточнее, девочка вспомнила, что похожий значок постоянно болтался на банту у Меланхолии Сангинария. Не решившись спросить, откуда он у неё, она подняла взгляд на довольную лису.

— И вы мне отдадите его? — с надеждой спросила девочка.

Лисица быстро закрыла ладонь, лукаво сверкая глазками.

— Я могу тебе его отдать, — лукаво сказала она. — Однако не запросто так. Ты будешь мне должна одну просьбу, — после этих слов девочка недовольно сморщилась, не зная, что сказать. Итадзура, закрыв глаза, уже развернулась к ней спиной. — Ну, если не хочешь, я не настаиваю.

Плечи малышки от страха потери последней надежды содрогнулись. Ухватившись за шёлковое кимоно, она поспешила остановить уходившую лису.

— Нет! Вы ни так меня поняли. Я не отказываюсь! П-просто не знаю, что делать, — стыдливо призналась девочка, пряча кругленькое белое лицо в тени. — А какая у вас просьба?

— Совсем другой разговоров, — откликнулась на её вопрос женщина-лиса взмахнув хвостом.

— Можешь взять, — она аккуратно взяла маленькую ручку девочки своей и легко вложила на ладошку холодный стальной значок. — Без него ты никуда не пройдёшь. И моя просьба крайне бестолкова, — пояснила она, увидев ошарашенно приоткрытый рот и опередив готовый вопрос. — Мне нужен сияющий шарик в стекляшке. Достань его для меня и если всё пойдёт по плану, я помогу тебе выбраться из этого места, а так же скажу твоё настоящее имя.

— А вы знаете, как меня зовут? — возбуждённо встрепенулась девочка, сжимая до боли стальные углы пальцами. — Вы знает моё настоящие имя?

— Его здесь знают все, — бойко ответила Итадзура, словно это был какой-то пустяк. Наклонив плечи, её ноготь врезался в грудь девочки, не давая задать новый вопрос. Лисица уже не улыбалась, а в глазах не играла шутка или игра. — Мой пока последний совет: держись подальше от слуг госпожи. Они хитрее и убийственный, чем могут казаться.

Девочка подумала, что это какая-то глупость. Как её имя знаю все, но она сама не знает. Она не глупила, когда чётко решила никому не доверять. После встречи с Аглинесс, дворецким Меланхолией, а теперь её женщина-лиса говорит ей, что выведет её отсюда. Девочка поняла, что по какой-то пока неясной причине она сама за себя. Взрослые больно умные, однако они всегда ищут выгоду для себя.

— Не суди — не судим будешь, — проговорила она сама себе. Прикрепив значок в груди рядом с лямкой. Серые огромные глаза поднялись на молчавшую Итадзуру. — Хорошо, миссис лиса, а куда мне нужно идти, чтобы найти сияющий шарик в стекляшке? — ей никто не ответил. — Миссис лиса?

Внезапно остолбеневшая Итадзура, не моргая, уставилась в дальний конец коридора. Голоса, бормотание, шаги и даже часы не издавали ни звука. Всё помещение окутало большим мраком. Фигуры замерли. Время буквально остановилось.

Все тревожные, застывшие взгляды здешней общины были устремлены в одну чёрную точку. Они стояли, как вкопанные, пока за стенами не протрубил истошный рёв эхом уходил дальше в ночь. Девочка почувствовала, как от него по спине загудели позвонки, а ноги и руки стали деревянными. Тяжелые, нечеловеческие шаги очень неторопливо шли к ним, словно дразня. Мерзкое дыхание в перемешу с голодным рыком стало ближе, и через проём просунулись костлявые пальцы. Стоило им коснуться стены, и камень с треском покрылся коркой льда.

Пронизывая своими суховатыми руками ночную пелену, показалась с торчащими во все стороны волосами голова, потом выпирающие широкие плечи и рослое тело в обтягивающих штанах, клетчатом пиджаке.

С первого взгляда он ничем не отличался от обычного одетого мужчины. Оно производило впечатление послушного гражданина или того домочадца, кто обычно сидит дома. Но, подняв лицо, сразу стало понятно, что человек он только внешне: нездорово бледная, почти прозрачная кожа обтягивала выпирающие скулы, удлиненный подбородок, вогнутый нос и сильно впалые в глазницы глаза, похожие на червоточины прикрытые за стёклами очков.

Влажный рот пропускал из щуплого горла рык. Острые, длинные зубы нервно постукивали. Его рослые, непропорционально длинные руки болтались у таких же ног гораздо ниже колен. Он, будто не видя, осматривался и принюхивался, как собака.

Сам лунный свет замер в страхе. Пикси, что свободно летали на пару с книгами. Силуэты, звери, — они все были до ужаса напуганы. Они до смерти боялись того, кто перед ними. Того, кто крадётся, как ночной кошмар, кто неизбежен, как разрастающаяся чума, несущая гибель, и того, кто одним воем высасывал душу.

Девочка попыталась вздохнуть, но ребра сжало невидимым кольцом. Трясущиеся коленки подкашивались, пока ноги неловко отступали назад. Мгновенно тварь бросила принюхиваться к окну, развернула голову, хрустя шеей, и колкий, полный жажды крови взор устремился прямо на девочку. Оно выдало отвратительное подобие улыбки, однако не спешило кидаться. Опуская руки к полу, он настороженно, ещё изучая, отходил от стены к стене, игнорируя тени, подкрадываясь к месту, где стояла девочка и Итадзура.

— Беги! — прошипела лисица трясущимися руками. — Беги, кому говорят!

Девочка только закрывала и раскрывала рот, даже не понимая, что ей говорят. Заметив её шокирующие смятение, Итадзура набрала больше воздуха и закричала:

— Это Вещатель! Все бегите из коридора!