Сны библиотеки

Эмилия Эд (2024)

Однажды безымянная девочка просыпается в необычной библиотеке Либрариум. Здесь всегда царит звездная ночь, волшебные комнаты исчезают и преображаются сами по себе, а по коридорам бродят всевозможные мифические существа — от маленьких фей до громадных чудовищ. Ничего не зная о себе, девочка наполняться решимостью узнать истину о том, что такое на самом деле Либрариум. Истину, что позволит ей покинуть место, похожее на нескончаемый сон. Вот только помимо сказочных снов существуют ещё и мрачные кошмары. И по мере своего путешествия девочка начнет понимать, что Библиотека — не самое дружелюбное и приятное место. Ведь в ней полно ужасных, темных и отвратительных вещей, способных свести сума любого.

Запись 5. Психопомп Виллоу

В тот день, когда няня пропала на лестничном пролете, она придумала, что её поглотила неизвестная тень. Пусть своего имени она уже никогда в этом промежутке и не вспомнит. Одну вещь её мозг смог охватить в запахе древних книжных корешком, скопившихся в кучке комнаты, похожей на заброшенный класс.

Белая девочка, страдающая от неизлечимой душевной болезни, не поняла того, что сегодня произошло среди детей. Округлые арки просторного коридора, где за дверьми слышались царапанье перьев, лекции учителей и изредка шаги,(хотя она была совершенно одна) ещё мгновение назад были залиты солнечным светом и пылали жаром. Та женщина появилась не сразу, но с собой она принесла холод севера и буйство древних викингов.

Вся белая и выточенная. Стройность сочеталась с хрупкостью чего-то мимолетного, как переломного луча звезд. В отличии от девочки, у женщины не было тени. Она шла медленно и плавно, не издавая ни звука. Длинные серебристые волосы колыхались, переваливались за плечи, а потом замерли.

Девочка с волнением в груди сжала учебник и, опустив голову, ускорила шаг, не задавая никаких вопросов. Стараясь уйти как можно быстрее.

Стоя как мраморная статуя для рисования, которые есть в аудиториях для искусства, женщина немного вытянула бледные губы. Девочка прошла мимо, заставив подол платья последовать за её бесцветными волосами. Она немного покосила глаза к стене. Не поняла видела этого или не видела, но на стене этой стариной академии, в противоположной стороне от длинного женского тела зашевелилась тень. Не просто человеческая тень, это был рогатый олень.

Крупный и массивный. Это должно было быть тенью, однако силуэт был белым. Тени черные, темно-серые или блекло-прозрачные зависит от освещения, места и яркости. Однако олень больше был похожи на фигуры, вырезанные из белой бумаги и приклеенные на стену, как снежинка на секло.

И он зашевелился. Так же плавно, как скользит вода или шепчутся языки пламени. Тонкие ноги его проплыли по стене, голова кивала, словно живая. Он благородно дошёл до застывшей девочки, склонил голову в поклоне и ушёл.

Она, очнувшись от видения, стремительно обернулась. Белой женщины нет. Двери аудиторий открывались одна за другой. Ученики спешили с бурными разговорами. В такой бурной массе, теперь она стала бледной тенью. На это она до боли закусила губы, впервые испытав разочарование на один факт — своё рождение.

Всё её неизлечимая, уродливая болезнь.

— Она не так уж и бросается в глаза! — говорила эта бестолочь Дженнифер Юманз.

Вечно опрятная идеальность с юбкой до пола, болтающимися косичками и крестом с распятым Иисусом на груди. Как её саму не тошнит от себя самой?

По сравнению с такими девчонками, как Палмер, Мерсер и Келли, это набожная простофиля, желающая ей добра и дружбы, бесила своим простодушием больше, чем когда она застукала Мерсер в пустом классе, показывающей то, что у неё было за спущенными трусами парочке парней.

После этого одни высокий, но полный недоумок ходил за ней всю неделю и караулил после уроков лишь с одной целью.

— Не рассказывая профессору Эддингтону! — бубнил он полными губами, когда они стояли на лужайке возле фонтана. Такими же толстыми и неуклюжими, как его свисающие бока.

Обычно Джири Буш, непропорциональный, малоподвижный, похожий на гуля из страшилок с заплывшей рожей, меньше всех говорил с ней и учувствовал в травле, потому что боялся. Он часто дергался и смотрел на её белизну, как на прокаженность чумой. Однако стало понятно, что сама идея подойти к ней была замыслом Наталии Мерсер. Не зря она караулила их у стены. Даже случайные беседы… Это слишком подозрительно появлялось в одном и том же месте.

Она же только вздохнула, полностью выражая этим жестом раздражение. Хотя мальчик не знал, настолько сильно оно было велико.

Потому более не ответив, она без шума хмыкнув, развернулась. Через волны прозрачных волос она показала профиль своего не здоровое лица. Полное возмущение. Подол юбки защекотал острые выступающие колени на слишком худых нога. Просторная рубашка погладила чувствительную кожу.

— Бог дал ей язык, — пояснила она, отмахиваясь. — Если для неё это такая проблема, пусть сама об этом скажет.

В тот момент у толстощекого Джири вспыхнула храбрость, и он, тяжело мыча, даже после нескольких быстрых шагов, схватил её волосы жирной потной рукой и стал орать сквозь слюни.

Не ведая о том, что было дальше, она вспомнила лишь, что через пару дней Джири Буша нашли распущенным на газоне. Он был похож на помидор, который бросили со всей дури о землю, только мягкостью заменили влажно поблескивающие кишки, распухший оголенный желудок, а ещё здоровенный мухи, жужжащие над его тушей и заползавшие в рот.

Они кружили, потом садили на его высунутый язык и важно заползали в полость рта или ноздри, будто это был один большой ресторан. Вот смеху-то!

И выпал он не из комнаты общежития, а из пустого класса, явно с кем-то поссорившись. Разуметься, кто его толкнул неизвестно.

Последний фрагмент был уже на могиле Джири, где она, на удивление в солнечный, совершенно обычный день, положила записку от себя рядом с надгробием. И усмешка не доходила до уровня Наталии, но была так же зловеща.

Продолжая ухмыляться, она спокойно ушла, не оборачиваясь. Ветер потрепал бумагу и уронив её на землю, заставив раскрыться. Красивый подчерк придавал значению написанного ещё худший смысл:

«Поздравляю с удачным падением! По тебе никто не плачет, Мистер Ньютоново Яблоко!».

Пустой класс академии Оксфорд. Пустой в плане жизни. Он был заставлен всем, чем можно, но далеко не живым, а тем, что отжило своё. В нём нет ничего, кроме сухого тлеющего запаха. Тонны пыли, мусора и парочки детей, забредших сюда.

Это не милый дом ведьмы из кошмарной сказки про Гензель и Гретель: тут нет сладостей, запаха выпечки. Пол и стены не из карамели или мяты. Один пустой класс, в который больше никто и никогда не придёт.

— Не переживай, тут безопасно, — сказал ей мальчик, глядя на тревожно бегающие глаза. — Здесь если только миражи да писки с карликовыми гномами. Ты не бойся особо. Они безобидны, — тут его дружелюбная улыбка сошла, а глаза закатились, будто вспоминая не что неприятное. — Если им не мешать.

— А ты кто такой? — подозрительно спросила Фантазия, не пуская глаз с вытянутых ушей и делая шаг к стене.

— Я? — удивился он. Замешательство быстро превратилось в довольную улыбку. — Ах да! Я начинающий психопомп Виллоу! А тебя как зовут?

На протянутую руку девочка ответила не сразу. С не большим желанием, но всё же пожала её.

— Фантазия, — сухо ответила она.

— Вау! Тебе такое звучное имя дали! — радостно засветился Виллоу. — А моё долго выбирали. Я уже боялся, что из меня писки сделают.

— Ты сказал это таким тоном, словно хуже этого ничего нет, — заинтересовалась данной темой Фантазия.

Виллоу опечаленно вздохнул, потирая голову.

— Не сказать, что хуже. Но те кому не достаются имена, обычно низшие, хотя всё ещё зависит от этажа где рождаешься. — Пояснил Виллоу. — Обычно это писки, тени, фонарики, мотыльки или чёроки. В общем, всяка мелочь, которая встречается чаще всего, хочешь ты того или нет.

Сама Фантазия, думая, опустила губы и руки на юбку сарафана.

— Это же дискриминация, — не особо возмущенно высказалась она с чуть порозовевшими щеками. — Указывать каждому своё место только по тому, есть у него имя или нет!

Прекрасно понимая всё её разочарования таким строем иерархи, Виллоу прижал кроличьи уши к затылку, развел руки и покачал головой.

— Что поделать. Таковы правила.

С такой несправедливостью они не долго печалились. Что-то крупное стало ползти по коридору заставлял стулья да и саму дверь дрожать. Где-то разбилась стекляшка поднимая пыль. Фантазия кое-как стоя на трясущихся ногах уловила нечто похожее на беседу, только вот язык был очень исковеркан и с каждым словом всё больше не походил на тот, что был до этого.

Откашливаясь, пара поднялась с пола уже ни в трясучке, однако в таком жутком шепоте, будто это стояло здесь невидимое, как монстр который появляться исключительно ночью. Будь-то кровать или шкаф.

Думая о тощих, цепких руках, что вылезали из мрачной тени, а пытливые пальцы ползли к одеялке, как бывает в страшилках, она, на миг задохнувшись, раскрыла глаза. Услышав в своей голове…

Дженнифер съел ночной монстр.

Обглоданный, красный, липкий череп шатается туда-сюда. Её рука так и осталась лежать под кроватью…. И больше ничего кроме застывшей крови.

Расплывчатое видении испарилось и потухло. Новый глоток воздуха, насильно лезший в глотку, заставил Фантазию вскрикнуть от разрывающей боли. Казалось, каждая артерия горла готова была разорваться от давления. Сосуды под кожей бегали и бешено пульсировали. Глаза горели и рвались из орбит. От острых слез, вызывавших жжение, легче никак не становилось.

Кряхтя, пуская слюны и громко дыша, она схватилась за сердце обеими руками, почти разорвав рубашку. Зрение плыло, как само видение, то появлялось, то исчезало. Толи сердце, толи легкие. Было до смерти больно, но кричать не получалось. Задыхающаяся Фантазия была уверена, что умрёт.

— Эй, что с тобой?! — не на шутку перепуганный Виллоу стал трясти её за плечи, когда крик перешел в сдавленное хрипение. Воспаленные красные глаза закатились. Высунутый бледно-розовый язык подрагивал. — Прекрати! Ты себя так убьешь! — теперь он схватил её маленькие руки, старясь их оторвать от шеи, которую она бесщадно царапала в припадке.

А голоса тем временем продолжали:

Тела Дженнифер Лизы Юманз нашли в колодце. Двенадцатилетнюю девочку изнасиловали в собственной комнате, а потом расчленили. Пятнадцатилетняя Абигейл Палмер пропала без вести к концу года. Академия обеспокоена такими явлениями. Всем ученикам был отдан приказ от самого министерства разъехаться по домам, ради безопасности детей.

Плакат с этой улыбающейся девчонкой, с её алыми губами и русыми волосами, собранными в хвост, на пару с голосом диктора из радио стал маячить перед ней. Только эхо с помехами стало заглушать чудовищный вой на той стороне черноты, куда падал сорванный плакат о пропаже.

Такой набор резких воспоминаний заставил её мозг сильно воспалиться, иначе подобное не объяснишь. Фантазия была уверена, что температура её тело была ни меньше 40 градусов. Ладони и живот невыносимо горели.

Всё прошло так же быстро как и началось. Правда для того чтобы избавиться от жгучести во внутренностях пришлось вырваться пару раз. Всё это время Виллоу пусть был немного растерянно, но быстро скоординировался, уводя её в угол.

Со смачным изрыганием вышло не теплая кучка переваренной еды. Разлепив влажные от слез глаза, Фантазия с отвращением лицезрела водянистый сгусток слипшегося пепла или трухи.

— Вот поэтому к той женщине и нельзя было подходить, — как-то тихо, но необычайно серьезно высказался Виллоу.

Вскинув на него глаза и тяжело дыша, Фантазия покачнулась на неустойчивых коленях, уже обращаясь к нему.

— Ты о чем сейчас говорил? — спросила она, вытирая рот рукавом.

И на блеклом округлом лице мальчика-кролика уже не было той детской непосредственности. Это можно даже было смело назвать озлобленным оскалом или лютой ненавистью.

— Та женщина, — прорычал он, почти плюнув эти слова, глядя ни на Фантазию, а куда-то в сторону. — Это Белая Ведьма! Она постоянно крутиться здесь. Её всё время гонят, но она приходит обратно, как ни в чём не бывало. Всегда молчит и улыбается. Сама Хозяйка не знает, кто она и почему околачивается здесь, но никто её не любит.

Белее чем сам белый цвет. Постоянно ласковая материнская улыбка, светиться мистическим цветом и всегда кажется слепой из-за закрытых, как у мертвеца век.

Почему-то, узнавая о столь далеко не приятных моментах, она не переживала, что возможно её жизнь не была счастливой. Что хорошего в издевательствах и непризнании для ребенка? Она училась в Оксфорде, потому что была очень умна. Её признавали учителя и сама академия, о которой многие дети могут лишь мечтать. Но именно дети по какой-то причине не признавали её. Травили, пытаясь выжить из этих стен.

— Потому что она была внешне и душевно неизлечима больна. — Ответил кто-то как человек читающий книгу. И этот кто-то уже зная всю её историю на перед сейчас говорил с ней. — Люди видели и чувствовали её отличие от того чурались в не любви к ней.

В её жизни немалую роль сыграла и Ведьма. Ведьма говорила с ней в зеркалах о всех возможных темах, однако больше всего они рассуждали о счастье, которого у больной девочки не было. Возможно, Ведьму порадела болезнь. Но Ведьма породила в ней уверенность в будущем. Счастье пусть и без людей.

Однако, что же случилось потом? Дети стали пропадать в Оксфорде, кого-то находили мёртвыми, некоторых не находили вообще. Была ли виновата Ведьма? Она говорила об этом с высоким мужчиной в форме, сидя на стульчике:

— Их украла Ведьма, потому что они смеялись надо мной.

Потом смеялись сами мужчины. Ни в голос, но глазами. Перед ними был маленький ребенок, ничего не знающий о реальной жизни, её кошмарах, чудовищах в человеческих масках и тем, что ждало её во взрослой стадии нового этапа.

Разгадка была ещё слишком далеко. Фантазия перестала думать, возвращаясь в ту реальность, куда попадаешь лишь во снах. Это место дало ей другую жизнь, значит, даст и ответы.

— Виллоу, — обратилась она чётким, не сбившим голосом, заставив мальчишку содрогнуться. — Была очень рада с тобой познакомиться, но у меня есть неотложные дела, — Фантазия засунула руку в карман юбки, немного повела ею, а потом, потеряв всё спокойствие в лице, стала дергаться с настоящей паникой. — Нету! — встревоженно вскрикнула она и быстро полезла в другой карман. — Нету! Его нету!

— Ч-чего нету?! — беспокойно поинтересовался Виллоу, бегая красными глазами.

— Бумажного компаса, что мне дало приведение! — воскликнула Фантазия, обречено опуская руки, глядя в некуда. — Его нету. А! — её тут же осенило. — Наверное, я потеряла его, когда мы убегали. Нужно вернуться за ним!

— Стой! — Поспешил перегородить ей путь Виллоу, прямо перед дверью. — Во первых, выходить сейчас в коридор нельзя. Идет комендантский час. Во вторых, в то место больше не попадёшь. В Библиотеке всё меняться и перестраивается по минутам. Сейчас ты в одном месте, а потом в другом.

— Но без компаса я не смогу попасть куда надо! — настаивала Фантазия. — Возможно, если выйду сейчас…

— Никто тебя потом не найдет! — повысил голос Виллоу, насупив брови. — Те, кто патрулируют коридору, они…, — он запнулся, не зная, как лучше объяснить. — Они… очень плохие.

Разочарованно закусив губу, Фантазия скрестила руки на груди и отступила.

— А как они выглядит. Те, кто патрулирует? — спросила она.

Виллоу вяло пожал плечами.

— Не знаю. Никто не знает. Ни что они делаю, ни как выглядят. Только одно понятно — с ними лучше не пересекаться.

В этой таинственной библиотеке были часы, но не было времени. Всё тут позволяло сделать шаг вперед и тут же гнало назад на целых десять. Фантазия старалась действовать логично. Вот только, похоже, и логики тут не было. Большое дело найти того, кто управляет этим место. Просто спросить имя и уйти. С того момента, как она очнулась ото сна, в ней бурлила жизнь, желание изучать. Однако сейчас ей не давали проходу то одни, то другие. Да, и сама Библиотека чем бы она на само деле ни была, ни такая уж и благосклонная.

Фантазия не сомневалась: оно было живым, обладало развитым разумом и незнакомыми словами. Как и все, оно родилось, выросло и повзрослело. Но откуда родом? Наверное, данное место не существует там, где придумали законы мироздание.

И ей, несчастной, потерянно девочке, у которой был только ум и упрямство, не оставалось ничего, кроме как подчиняться здешним законам.

Виллоу с понимающей улыбкой ободряюще похлопал свою ровесницу по плечу.

— Не переживай, — успокаивающе сказал он. — Через час можно будет выйти, и мы что нибудь придумаем.

Фантазия, чье лицо скрыли пышные светящиеся волосы, вяло кивнула. Не менее огорченный Виллоу снова повесил длинные пушистые уши. Опустил глаза, думая, как ободрить новую подругу.

— А куда тебе нужно было? Если это так важно?

— Мне нужно было попасть к некой Хозяйке, — пусто пояснила Фантазия, убирая локон со лба. — Фокусник сказал, что организует мне встречу с ней. Но теперь я не знаю, как туда попасть без компаса.

Она опечалено вздохнула, уже не зная, что делать и как поступить. Однако Виллоу не разделил её печали. Он даже выдал громкий смешок, что немного разозлило Фантазию. Ей показалось, что он смеётся над ней.

— Что смешного? — проворчала она, сморщив нос.

— Если тебе нужно увидеть Хозяйку, то я без проблем тебя проведу, — объявил Виллоу, растопив замершую атмосферу.

Раскрыв серые большие глаза, Фантазия вылупилась на мальчика с осязаемой надеждой.

— Правда? — Виллуо многообещающе кивнул, но Фантазия, вспоминая все текущие до этого события, быстро сощурилась, пылко приглядываясь к нему. — Ты точно не врёшь?

— В этом нет смысла! — рассмеявшись, сказал Виллоу. Он замолчал, потом опять посмотрел на сморщенную в недоверии Фантазию и лучезарно засмеялся. В нём не было злобы, скорее просто забава. Фантазия же с кисшей физиономией ждала, когда он успокоиться. — Каждый знает, где Хозяйка, и нам повезло, что ты с ней на одном этаже.

— То есть она где-то рядом? — удивилась Фантазия озираясь по сторонам пыльно класса.

— Даже ближе, чем ты думаешь! — убеждал развеселившейся Виллоу. — Если тебе сам Фокусник разрешил к ней прийти, значит, тебя действительно пропустят. — Бодро кивнув саму себе, Виллоу так же быстро нахмурился. — Только вот у нас одна проблема.

— Какая?

— Мы не сможем выйти до конца комендантского часа, — сказал мальчик без прежней жизнерадостной улыбки. Подошел к ненадежной двери и прислушиваясь. Открыть он её не решался.

Невозможно пройти мимо стражи, которой никто не видит. Так же велика вероятность, что сам коридор не пустит дальше. Думая о начале своего пути, Фантазия невольно подняла руку к лямке рядом с плечом. Кончиком пальца ощутила стальной холод и форму очертания.

— Ну конечно же! Эй, Виллоу! — она позвала его, подлетев слишком близко и слишком энергично, чуть не прыгая от возбуждения. — Слушай, слушай! Мы сможем спокойно выйти! — Виллоу не понимающе поднял одну бровь, что-то промямлив, и Фантазия, вся в нетерпении облизнув губы, оттянула лямку сарафана, указывая на блестевший серебряный значок. — Благодаря этому мы сможем спокойно ходить по коридорам.

Задумчивый Виллоу поначалу не понял, что ему показали, но когда присмотрелся, то раскрыл во всю ширь не только глаза, но и рот. Он издавал не членораздельные звуки. Потом похлопал себя по щека, всё ещё зыркая на значок.

— Откуда? — с трудом вопросил он в полном изумлении. — Откуда у тебя знак Сигмы?

Фантазия недоуменно приоткрыла губы, посмотрела на обычную для неё побрякушку, а потом на Виллоу.

— З-знак… Чего?

Ошарашенный Виллоу глянул на неё, как на дурочку.

— Ты смеёшься надо мной? — на этот вопрос Фантазия покачала головой. — Знак Сигмы — высшая власть, совершенство действий. Этот значок есть только у самых приближённых слуг. Они хозяева этого места после глав этажей. Я и после двести лет служения не получил бы такой ценной вещи! — на грани припадка Виллоу схватил себя за бесцветные волосы, будто у него был сердечный приступ. — Так откуда же он у тебя-то взялся?! Кто и за что тебе его дал?!

— Э-э-э-э, ну как бы, — потупилась Фантазия, не зная стоит ли говорит ему правду. Она поняла, что если скажет про ту даму лису, давшую ей этот значок в обмен на просьбу, о которой она уже забыла, то последуют новые вопросы и не факт, что лично для неё это будет выгодно. — Я его нашла, — ответила Фантазия, уверяя саму себя, что прозвучало правдоподобно. — Случайной, когда сидела у дерева, нашла эту блестяшку. Мне потом Фокусник о ней по больше рассказал.

Виллоу с каким-то сомнением посмотрел на неё, потом на значок.

— И сам Фокусник тебе его разрешил просто так оставить? Что-то мне не вериться в это.

— Ну, он же по прежнему у меня! — отчеканила Фантазия. — Если бы он мог, то забрал бы его тогда. Однако он это не сделал.

— Вот именно это и странно, — сказал Виллоу. — Будь это обычная безделушка я бы и слова ни сказал. Но знак сигмы?

Фантазия поняла, что иерархия данного места ещё сложнее, чем кажется. В отличчи от Виллоу, который с его же слов тут родился, она чужачка, которой дали приближенное имя, которое её не удовлетворяло. Хождение по коридорам, которые наблюдают за тобой, изучают и пытаются по своему контактировать, вызывало не восхищение, а жуть.

Этот мальчик с кроличьими ушами её единственная надежда и более менее дружелюбный компаньон. Одна она здесь пропадет из-за непонимания. Потому не желая обижать или отталкивать от себя Виллоу Фантазия постаралась выдать дружелюбие, чтобы отвести его подозрительность и лишние вопросы о значке.

— Неважно, у кого он, — легко начала Фантазия, мило улыбаясь. — Для меня эта вещь ничего не значит. И если так хочешь, то как узнаю своё настоящие имя, отдам это тебе.

Остолбеневший после этих слов Виллоу ещё не знал, что сказать. Потому ему оставалось смотреть на её улыбку и мягкий взгляд серых глаз.

— Ты сейчас серьёзно? — с трясущимися руками спросил он у непоколебимой Фантазии. — Ты просто так отдашь его мне?

— Конечно, — любезно выдала она. — Мы же почти, как друзья!

Пальцы Виллоу дёрнулись, как и его тонкое тело. Он сжал губы, постанывая. Фантазия увидела, что он вот-вот расплачется.

— Что такое? — смущенно спросила девочка. — Я тебя обидела чем-то?

Вытирая рукавами глаза, Виллоу, хныкая, покачал головой.

— Н-нет! П-просто у меня никогда не было друзей.

С рассеянным лицом Фантазия, запинаясь, пыталась его утешить. Проблема была только в том, что она не знала как. У неё у самой не было друзей.

— Да будет тебе! Я сама, без друзей и ничего страшного. Одной временами даже спокойней.

Виллоу утих лишь когда Фантазия, держа его за руку, потащила своего друга к двери, уговаривая, что всё будет нормально. Виллоу, невинно улыбнувшись, кивал ей всей своей доверчивостью.