Кровь и лунный свет

Эрин Бити (2022)

«Кровь и лунный свет» — увлекательный атмосферный фэнтези-триллер о девушке с редким даром, молодом гениальном сыщике и загадочном серийном убийце. Для фанатов Шерлока Холмса, романов Кассандры Клэр и Керри Манискалко, а также любителей сериала «Алиенист». Тьма окутала средневековый Коллис. Город потрясла серия жестоких убийств. Каждый раз таинственному потрошителю удавалось скрыться. Однажды лунной ночью семнадцатилетняя Катрин неожиданно становится свидетельницей преступления. За расследование берется Симон, молодой человек с загадочным прошлым и блестящими аналитическими способностями. Чтобы понять мотивы и цели маньяка, Симону понадобится помощь Катрин. Но он не знает, что той ночью в ней пробудился редкий дар, который она вынуждена скрывать. Ведь использовать магию луны запрещено! Объединив усилия, Катрин и Симон начинают опасное путешествие по мрачным закоулкам ума преступника. «Читатели с легкостью окунутся в этот средневековый мир, наполненный магией, преступлениями и тайнами». ― School Library Journal «Главная героиня — средневековая версия Клариссы из «Молчания ягнят», и ее постоянно окружают мужчины, которые ее недооценивают». ― Booklist Эрин Бити — популярная американская писательница. Автор романтического фэнтези «The Traitor's Kiss», ставшего бестселлером The New York Times.

Глава 16

В следующий час я пялюсь на рисунки, которые Симон прикрепляет к стене рядом с картой города. От вида Перреты и переулка мне становится нехорошо, но я напоминаю себе, что видела все воочию.

Наброски, сделанные им во время визита к мадам Эмелин, — это намного хуже. Конечно, Симон прикрыл грудь и нижнюю часть тела мертвой кусками ткани — или, по крайней мере, изобразил это так, — но, подозреваю, если бы там оказались раны, он бы этого не сделал. Меня немного настораживает, насколько талантливо он передает на бумаге подобные ужасы. Несмотря на синяки, я охватываю себя руками за талию, пока он указывает на травмы и увечья, которые описал при осмотре.

— В нижней части тела семь ножевых ранений.

Симон указывает на каждое испачканным в чернилах пальцем. Как и в случае с кровью на стене, меня вновь охватывает чувство, что я видела их, но по-другому. Наверное, это произошло той ночью, только никто не указывал мне на раны пальцем, тем более что их покрывала грязь.

— На внутренней стороне двух пальцев остались порезы, — продолжает Симон. Его голос звучит так бесстрастно, словно мы обсуждаем географию. — Она схватилась за живот, когда убийца начал наносить удары ножом. И несколько из них попали между пальцами. Раны совпадают, а значит, он использовал обоюдоострый клинок. Например, кинжал, а не, скажем, разделочный нож. Это же подтверждают порезы на глазницах.

Овсянка, которую госпожа Лафонтен томила все утро в печи, чтобы подать на завтрак, устремляется к моему горлу. Мне приходится приложить все усилия, чтобы вернуть ее в желудок.

Перо Жулианы скользит по бумаге, записывает слова Симона. Он замолкает на мгновение, чтобы она успела. Хотя, мне кажется, в этом нет необходимости.

— Кончики пальцев покрыты ссадинами, а ногти поломались, пока Перрета хваталась за стену, — продолжает он, и я сжимаю кулак, чтобы заглушить внезапно вспыхнувшую фантомную боль. — Как только она перестала сопротивляться, он перетащил ее сюда и уложил на спину. — Симон указывает на схему переулка, нарисованную сверху, как архитектурный план. — Как подсказала Кэт, он сделал это для того, чтобы рассмотреть убитую в лунном свете.

Трепет, окутавший меня от упоминания моего имени, длится недолго.

— А затем он разбил ей лицо. Чем-то тяжелым, то есть вряд ли он принес это с собой. Так что он нашел это где-то поблизости. Скорее всего, камень или кирпич…

Или молоток. Но Симон и не догадывается, что он был у Перреты.

— Но ничего подобного поблизости обнаружить не удалось, а значит, он это забрал.

На лбу выступает пот от отвращения и страха за то, чем это может обернуться для магистра Томаса.

Симон скрещивает руки на груди, продолжая смотреть на рисунки.

— Ему пришлось потрудиться, чтобы вырезать ей глаза.

— Хочешь сказать, в следующий раз это дастся ему легче? — спрашиваю я.

Он кивает.

— Его умения будут совершенствоваться с каждым разом.

Как будто это профессия: ученик — подмастерье — ремесленник — мастер. Неужели сейчас убийца учится?

Симон потирает подбородок, оставляя на коже фиолетовое пятно от чернил.

— Раны на ее животе нанесены как попало. Возможно, так вышло из-за того, что Перрета сопротивлялась. А может, у него мало опыта. Но можно с уверенностью сказать, что он правша. Это легко определить по углу ударов и ране на ее шее.

— Ты все время говоришь «он». А вдруг это сделала женщина? — интересуется Жулиана.

Симон качает головой, не сводя взгляда со стены перед ним.

— Нет, убийца — мужчина.

— Ты считаешь, что женщина не способна на насилие? — спрашиваю я.

Он поворачивается ко мне.

— Способна ли? Да. Но подобное насилие, подобная злость… — Симон вновь качает головой. — Это сделал мужчина. Не знаю, как объяснить, но я уверен, что это…

— Месть, — заканчиваю я. — Какой-то одной женщине. Ты говорил.

— Да. — Судя по устремленному в никуда взгляду, он вновь мысленно вернулся в переулок. — Но не обязательно этой.

Симон задумчиво поджимает губы, и сине-фиолетовое пятно на его подбородке становится более заметным.

— Возможно, он считает, что женщины осуждают его, но, скорее всего, это был один раз. Самый первый.

Конец ознакомительного фрагмента.