Тайна моего положения

Юлия Арниева (2024)

Я была успешным парфюмером, но судьба внезапно забросила меня в тело юной Эмилии — сироты из обедневшего аристократического рода во времена, напоминающие викторианскую эпоху. Смогу ли я, обладающая знаниями из прошлой жизни, найти свое место в чужом мире и построить собственное дело? И какую роль в моей судьбе сыграет таинственный незнакомец, лица которого я не разглядела в полумраке? Это история о том, как, оказавшись в чужом мире и чужом теле, можно не только выжить, но и начать новую жизнь, найти друзей и свое призвание, не теряя себя и своей мечты.

Глава 9

— Увы, мадам Ричардсон, мне вас порадовать нечем, — заговорила мадам Беатрис, с сочувствием на меня посмотрев, — мадам Агнес с дочерьми отбыли в Бребург на месяц, а семья Калвер неделю назад наняли гувернера.

— Ясно, спасибо, — проронила, поднимаясь со стула, и ни на что уже не рассчитывая, положила на стол клочок бумаги с адресом трактира, — возможно, у вас появится подходящая для меня вакансия, я временно остановилась по этому адресу.

— Конечно, мадам Ричардсон, — коротко ответила женщина, но ее взгляд был куда красноречивей, подтверждая мое предположение, что здесь я работу не найду.

— Спасибо, — ещё раз поблагодарила и, не прощаясь, вышла из кабинета. Я быстро пересекла холл, где в ожидании своей очереди томились другие соискатели, выбралась на улицу и глубоко вдохнула свежий воздух. После душного помещения он казался особенно чистым и прохладным, и я почувствовала, как очередной приступ тошноты и головокружения меня наконец покидает. Последствия удара по голове все еще продолжали меня терзать, а синяки и ссадины не спешили проходить, хоть я их старательно обрабатывала подаренной Маршей мазью…

— Мадемуазель, если вы ищете работу, то у мадам Кимберли есть для вас местечко, — вдруг окликнул меня тихий голос, а вскоре из-за угла выглянула вихрастая голова мальчишки лет десяти.

— Вот как, — не смогла сдержать улыбку, уж больно таинственный вид был у парнишки, — и что за местечко?

— Вы это, сюда идит…

— Ах ты, гадёныш, опять заявился! — неожиданно громко рыкнули у меня за спиной, невольно заставив испуганно вздрогнуть. Мальчишка тотчас исчез, а обладатель грозного окрика, мужчина с суровым взором, недовольно проворчал:

— Шли бы вы, мадемуазель, отсюда, и поосторожней будьте: такие, как Барни, вас в темные переулки заманивают, а вы потом на констеблей жалуетесь, что грабителей найти не можем и ваши монеты не возвращаем.

— Да… спасибо, — растерянно произнесла я и, неосознанно прижав руку к животу, где в тайном кармане хранились два кольца с крохотными камушками бирюзового цвета, документы и последний фарл, поспешила уйти подальше от опасного места.

До самого вечера я без устали бродила по шумным, залитым осенним солнцем улицам в поисках работы. Заходила в каждый магазин, лавку, мастерскую, стучалась в двери и спрашивала о вакансиях, но неизменно получала отказы, сопровождаемые равнодушными или откровенно пренебрежительными взглядами.

Лишь в одном месте — в маленькой швейной мастерской, где пахло краской и влажной тканью, — мне тихо и неловко намекнули, что мое появление, возможно, отпугнет клиентов. Синяк на подбородке и разбитая губа, воспаленные и еще болезненные, было первым, что бросалось в глаза, и это явно смущало работодателей. Усталое отчаяние охватывало меня с каждой новой неудачей, но я все равно упрямо продолжала искать, убеждая себя, что где-нибудь меня точно примут…

— Тут шкаф с посудой, раковина… Фрэнки — наш повар, лучший в Элшиморе, — проговорила мадам Дороти, знакомя меня с работниками и помещением трактира, — грязные тарелки девочки на этот стол ставят, вода в чане, кастрюли тут, а сковороды на стену вешай и не забывай песком их чистить… поняла?

— Да, — кивнула, еще раз оглядев душное, пропахшее едой, дымом и прогорклым маслом просторное помещение кухни, но в то же время тесное от множества людей, столов и посуды. Грубо отполированные деревянные полки вдоль стен были забиты разнокалиберной посудой: глиняные горшки, металлические миски, кастрюли и медные кружки. На крючках висели сковородки, половники и другие инструменты, некоторые из них уже покрылись копотью от многократного использования. Рядом с дверью стояла большая бочка с водой, над которой висело полотенце для рук, промокшее от постоянного использования.

Фрэнки и его помощники, будто не замечая нашего присутствия, были погружены каждый в своё дело. Кто-то рубил мясо, кто-то месил тесто, а кто-то следил за тем, чтобы еда не подгорела. Звук резких ударов ножа о доску, шипение масла на сковороде и приглушённые разговоры создавали гармоничный хаос…

— Комнату Лотта тебе позже покажет, как в трактир вернется, — продолжила хозяйка и, окинув меня внимательным взором, добавила, — иди, что ль, фартук надень, платья похуже не нашлось?

— Оно у меня единственное, — буркнула я, хмуро оглядев загроможденный посудой стол, и обошла второй огромный, что стоял в центре помещения и был весь завален продуктами, ножами, мисками и разными кухонными принадлежностями. Взяла брошенный кем-то на табурет фартук и, быстро его надев, приступила к работе, желая поскорей закончить с этим грязным делом и наконец прилечь, чувствуя неимоверную усталость от безостановочной ходьбы по городу.

— Славно, — довольно протянула мадам Дороти, отметив мое рвение, и что-то тихо сказав повару, покинула кухню.

Я же, подойдя к старой, проржавевшей от времени раковине, вылила в нее ведро горячей воды и, смочив тряпку в мыльном растворе, взялась за первую тарелку. Двигаясь механически, не думая о быстрорастущей на соседнем столе горе грязной посуды, я натирала тарелки, кружки и миски. Кое-где на посуде оставались намертво присохшие тёмные пятна от мяса и соусов, и мне приходилось использовать жесткую щетку, которая больно колола пальцы. Когда вода становилась холодной и липкой, я выливала ее в помойное ведро и выносила на задний двор к выгребной яме…

— Проклятье! Полный зал сегодня! — выругалась симпатичная пышнотелая девушка с раскосыми глазами, поставив на почти разобранный мной стол очередную порцию посуды, и ласково улыбнувшись повару, проворковала, — Фрэнки, дай хоть лимонаду выпить, совсем меня сегодня загоняли, а Лотта отгул взяла, мать ей вдруг понадобилось повидать.

— Зато соберешь монет, — хохотнул мужчина, шлепнув своей огромной ладонью девушку по заду, — держи.

— За пятым столиком стейк заказали, — проговорила официантка, грузно плюхаясь на табурет, — новенькая? Как звать?

— Эмилия, — представилась, склонившись над горой грязных тарелок, чашек и кружек. Мыльная вода была еще теплой, но быстро покрывалась слоем жира и мутным осадком, и ее пора было менять.

— Эмилия… из благородных, что ли? Или мать нагуляла? — с ухмылкой бросила девушка, тотчас заливисто рассмеявшись собственной шутке, — а я Офелия, тоже из благородных.

— Приятно познакомиться, — произнесла я дежурную фразу, вытирая мокрые руки о кусок серой ткани, невольно поморщившись от боли. Костяшки пальцев саднило от частых ударов о тяжёлую керамику, а кожу неприятно щипало от едкого мыла и горячей воды.

— Ты это… — начала было официантка, спрыгивая с высокого табурета, случайно задев локтем стопку чистой посуды. Тарелки тотчас покачнулись и с глухим звоном посыпались на пол, разлетаясь осколками по всей кухне. Звук разбившейся о каменный пол посуды эхом разнесся по всему помещению, а через секунду девушка громко заявила, — что ты натворила? Вот же неуклюжая!

— Я?! — ошеломленно выдохнула, но тут на кухню вбежала хозяйка трактира. Женщина быстро обозрела учиненный официанткой погром, перевела взгляд на Фрэнка, а затем бросилась ко мне с искаженным от злости лицом и закричала так громко, что, казалось, задрожали стёкла в окнах:

— Да знаешь ли ты, что одна такая тарелка стоит больше, чем твоя недельная зарплата? — её голос был пронзительным и полным такого презрения, что я невольно сжалась под её взглядом. — Месяц бесплатно работать будешь, пока не рассчитаешься, — добавила она с холодной усмешкой, а я, почувствовав, как во мне разгорается жгучая обида, грозящая перерасти в ярость, чеканя каждое слово, произнесла:

— Посуду разбила ваша официантка, столкнув ее своим локтем.

— Она лжет, мадам Дороти! — сейчас же нахально сказала упомянутая, предостерегающе покосившись на застывших немыми истуканами помощников повара.

— Мадам Дороти, вы же видите, я стою далеко от разбитой посуды и не смогла бы так…

— Она быстро отбежала, врунья! — перебила меня девушка, притворно жалобно всхлипнув.

— Ты ещё и на честных людей наговариваешь?! — тотчас взвилась хозяйка, ее лицо покраснело от гнева, глаза засверкали, а выбившиеся из прически волосы прилипли ко лбу. — Я сейчас констеблей позову! — продолжила она, рукой указав на дверь, как будто могла вызвать стражей закона одним лишь жестом.

— Приглашайте! Пусть разбираются! Я не разбивала вашу посуду! — зло выкрикнула я, мои руки сжались в кулаки, дыхание стало резким и прерывистым, и я едва сдерживалась, чтобы не наброситься на лгунью и притворщицу.

— Ах ты, дрянь! Я к ней с добром, а она меня пугать вздумала! Пошла вон! — взвизгнула мадам Дороти, в её голосе слышалась паника и негодование. Она слегка подалась ко мне, будто собираясь собственноручно выставить меня из трактира или того хуже…

— С огромным удовольствием! — язвительно выкрикнула я, подхватила свой скромный скарб, который так и лежал у моих ног под столом, и в одно мгновение выбежала из кухни. Быстро миновав зал, избегая взглядов удивленных посетителей, я выскочила на улицу…