Мраморное сердце

Ilona Becksvart, 2021

В мире искусства художник всегда стремится к своему идеальному видению мира и развивает свою мысль, которую метает из рая в ад, и в этом урагане эмоций и создаётся единство полноценного опыта. И художник пытается повторить этот опыт, пока не становится одержимым удержать эту гармонию в вечном состоянии. И в погоне за вечной красотой творец забывает себя и делает всё возможное, чтобы хотя бы ещё раз в жизни испытать этот эстетический символ очищения, сохранив красоту в вечности. Влиятельный гедонист Райан и жизнелюбивый эстет Джулиан нашли свой собственный путь покорения вечности, избрав для своих поисков мраморный мир художника, способного трансформировать уродство в красоту и поставить знак равенства между жизнью и смертью. И одержимые сохранить вечную красоту, их путь к экзальтации и деградации сливается в единую гармонию, одновременно идеализируя и разрушая собственную реальность. Содержит нецензурную брань.

4

Выставка оставила неизгладимые впечатления не только на Джулиана, Райан проникся этим искусством до такой степени, что буквально потерял покой, вспоминая совершенство этих скульптур. Они были безупречны во всём, он не замечал приземлённым взором того анти-идеализма, ту обратную сторону жизни, что олицетворяли работы Жана Ланже, но в подсознании их целостность и делала их не только идеальными в его глазах, но и гармоничными. Ведь невозможно понять, что такое ночь, если дня бы не существовало. Так и здесь, гармония ощущалась именно в том, что они сочетали две крайности, две полярности, это были завершённые работы, и именно это слияние объясняло их гениальность. Райан не сомневался, что скульптуры Ланже скоро станут на арт-рынке культовыми, его чуйка в этой сфере была практически собачьей, так что разговоры о сотрудничестве с Ланже диктовал ему и его внутренний бизнесмен, а не только ценитель настоящего искусства. Но неописуемое волнение было нехарактерным для него после подобных мероприятий, он чувствовал, что встал на одностороннюю дорогу, которая способна вести только вперёд, и как бы он ни хотел вернуться назад, поток обстоятельств и пороков двигал его лишь вперёд, вперёд, к чему-то неизведанному, пугающему и грандиозному. Но если он найдёт правильный рычаг и настроит верный ритм, это и станет его путём к экзальтации. И уже будет неважно, этот путь будет к спасению или к самоуничтожению.

В понедельник он ждал в своём кабинете Джулиана, чтобы обсудить детали его позирования. Он думал об этом постоянно, как было бы здорово видеть Джулиана в качестве этой идеальной скульптуры. Иногда он размышлял на тему красоты Джулиана в более нейтральном ключе, совершенно не учитывая тот факт, что тот был долгое время его любовником. Джулиан воистину был произведением искусства среди человеческой расы, может, стоит красивым людям принадлежать всем? Глупости всякие лезли в голову, как это возможно? Конечно, красота картин, фотографий, видео имеют место быть, даже тех же скульптур, но ничто никогда не сравнится с живой человеческой личностью. Даже лучшие картины мирового искусства, даже фотографии, которые признаны лучшими в мире, и даже скульптуры Жана Ланже, хотя последний уже приближался к тому, чтобы его искусство заменило живое. Потому что его работы были целостными, они были мудры в познании всех тайн мироздания и одновременно невежественными в своей практичной беспомощности.

Он на миг задумался. Скульптуры Ланже ему кажутся скорее живыми или мёртвыми? Сложный вопрос, требующий вновь и вновь копаться в глубинах собственного подсознания, чтобы отыскать эту связывающую нить между двумя этими понятиями. Идеальные пропорции даже в этом, решил он, как можно рассчитать с такой точностью гармоничность каждой из этих скульптур? И при этом они создавали общий ансамбль, скульптуры не жили каждая отдельно своей жизнью, это было на уровне коллективного сознания, если, конечно, невоодушевлённым предметам можно приписать такое понятие как сознание. Или тем более душу. Да, это был единственный недостаток этих возвышенных произведений искусства. Именно в этот момент в его голове зародилась тень идеи, которая впоследствии превратилась в навязчивую мысль.

Джулиан пришёл вовремя, хотя было видно, что он весь в дедлайнах, но начальник никогда не должен ждать своих подчинённых, этот урок Джулиан усвоил блестяще с годами работы в офисе. Его решительный вид позабавил Райана, лишь бы обошлось без истерик, он был разочарован его поведением на выставке. После десяти минут бесед о работе и одного остывшего эспрессо, Райан перешёл ближе к делу:

— Не строй на эту пятницу никаких планов, мы приглашены в студию Жана на ужин, и хотя это будет интимная встреча, всё же соблюдай дресс-код.

Джулиан явно обдумывал слова Райана, потому что обычно он отвечал сразу, его в меру импульсивный нрав сначала давал толчок к движению и слову, а потом уже в процессе он объяснялся или смягчал сказанное. Райан знал, что Джулиан до сих пор испытывал трудности говорить «нет», Джулиан никогда не был жертвой, будь то личные или деловые отношения, но с ним он никогда не мог доминировать ни в чём, это противоречило натуре их отношений с самого начала. И эта нервозность, и неуместная пауза, и явно отрепетированные заранее слова уже показали, что Джулиан проиграл, что бы он там ни затеял.

— Нет, извини, но я отклоняю приглашение. Я не буду объяснять свою позицию, скажу только, что это связано с моим поведением на выставке, я совершенно не заинтересован общаться с этим художником. Если мы будем сотрудничать с ним над какой-то выставкой, пожалуйста, я готов взяться за проект, но на личный ужин я не приду.

Райан разглядывал Джулиана слишком долго, чтобы тот не начал испытывать дискомфорт и нарастающее чувство вины. Ровно столько, чтобы довести его до этого состояния, чтобы от его решительности не осталось и следа.

— Знаешь, Джулиан, ты мне всегда нравился. Не только как модель, но ещё и как личность, и как карьерист. Твой отказ никак и ни на что не повлияет, но знаешь, я проникся работами Ланже, как я когда-то проникся твоей красотой. Мне всегда нравилось твоё чувство вкуса, твоё эстетическое воспитание, твоё умение отличать разного уровня красоту, и не спорь, ты признал, что скульптуры Ланже — шедевральны, поэтому я в замешательстве, разве ты не хочешь, чтобы художник с божественным талантом увековечил твою красоту?

Конечно, комплименты тоже сработали, Джулиан ещё сильнее растерялся, но всё равно продолжал гнуть свою линию, и Райан решил вынуть свой решающий козырь, потому что в этой ситуации он не мог принять отказ, просто не мог, хотя пока до конца не понимал всю глубину своей одержимости тени своей идеи.

— Ты знаешь, в пятницу после обеда мы не работаем, провожаем в Европу Марка, твоего прямого начальника, он переезжает в Испанию, где уже на более серьёзном уровне начнёт раскручивать свой собственный проект, ты ведь слышал о нём? Так что, да, нам всем будет не хватать непревзойдённого ума господина Фернандеса, но посовещавшись, мы решили, что это вакантное место точно долго пустовать не будет, ведь у нас в Нью-Йорке есть не мене талантливый и блестящий ум, — после этих слов лёгкая улыбка тронула лицо Райана, и по выражению лица Джулиана он видел, намёк понят, попался на удочку, и теперь решение принято. Конечно, его так и так бы повысили до этой должности, так что это был совсем не шантаж, просто он слегка ускорил процесс и избавил себя от ненужных уговоров. Джулиан не был готов ради такого пустяка потерять место, так что, промямлив непозволительно нечётко для себя своё согласие, он удалился. Как с Джулианом всё всегда просто.