– А ты, значит, выбрала жизнь кошки? – спросила
редакторша. – Мои дети тоже отвергают мои советы. Они не хотят понять, что я им только добра желаю.
Как-то раз осталось время, и мы с
редакторшей зашли в индийский магазин… его на набережной открыли.
Редакторша улыбается, как будто довольная тем, как закончилась их перепалка, но я понимаю, что она воспользуется первой же возможностью отомстить.
– Попробуй-попробуй, – поддержала меня главная
редакторша, входя в кабинет, – Можешь отправляться. Заодно и потише будет.
Да и
редакторша отдела всегда о нём заботилась.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: затравенеть — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Накануне отъезда она снова была в кабинете
редакторши.
Есть новое задание, – сказала
редакторша, подкрашивая губы.
Открываю: неизвестный, неизвестная, смутно припоминаю, умер, лучший друг, твоя подруга, секретарша госдепа, умер,
редакторша журнала, московские соседи, моя подруга, священник, аэрофлот.
Платят мало,
редакторша уже на шею подсела, да и перспектив в этой газетёнке никаких.
Редакторша смотрит на меня пустыми рыбьими глазами.
– Доброе, – ответила
редакторша, стреляя взглядом, будто шрапнелью, прямо ему в глаза.
Охранник на посту вежливо кивнул литературной
редакторше.
– Вчера моя
редакторша заявила, что ей надоело изо дня в день читать одни и те же имена, а сегодня они опять все тут, все до единого.
Как предлагал рукопись всем литературным журналам и
редакторши говорили мне: мы не публикуем вещи, в которых главный герой писатель.
Здесь отдыхала знакомая
редакторша с киностудии с внуком.
– Меня оттуда «попросили», – невесело сообщила
редакторша, глядя в серо-зелёные глаза мужчины. – Я сегодня… В общем, не важно… А ты-то здесь какими судьбами?
Молоденькая
редакторша проявила расторопность и служебную бдительность – и, переполненная осознанием правильности гражданственного своего, разоблачающего явных и скрытых врагов советской власти, вполне естественного, в её понимании, и даже больше, закономерного и оправданного, порыва, – принесла эти старые номера журнала «Крокодил», с язвительными карикатурами и убойными фельетонами, в обход всех нижестоящих инстанций, и, это уж само собой, никак не реагируя на мои протесты и решительные попытки её остановить, – прямо в руки издательскому начальству.
В лице
редакторши появилось нечто живое, уголки её рта дрогнули, дама явно сдерживала улыбку.
И постоянно ставили в пример, видя в молодой
редакторше будущего зама районного главы по социалке, а главного физкультурного специалиста по «борьбе с молодёжью» – спикером местного земского собрания с прицелом на депутатство в краевом парламенте.
Я пытался отговориться от галстука (ненавижу эту удавку!), но суровая
редакторша заявила, что иначе меня перепутают с каким-нибудь мальчишкой – курьером, а для серьёзного художника это обидно.
Но месяц назад в сценарной группе появилась новая
редакторша, и девушку всё больше тревожило, что у них до сих пор не нашлось общего языка.
Он вернулся к себе и, позвонив в регистратуру, вызвал врача. Затем набрал номер редакции. Через пару гудков в трубке послышался голос
редакторши.
С работы вдруг позвонила
редакторша.
А ещё моя нынешняя
редакторша страшно необязательная, постоянно болеющая девица.
И так как ошеломлённый даритель продолжал стоять столбом, держа в вытянутой руке злополучный букет,
редакторша сделала выразительный отгоняющий жест – брезгливый и неприязненный, словно пыталась отмахнуться от назойливой осы.
Только это пока не уволят, – сокрушённо вздохнула
редакторша.
Даже личная, чисто женская симпатия ко мне со стороны
редакторши помогла, без неё навряд ли появилась бы книжка.
– Понимаю, понимаю! – перебила
редакторша.–
– Да все вы тут хороши, – отчего-то вдруг подобрев, заметила
редакторша. – Ладно, займёмся делом.
Редакторша снова взглянула на меня и тяжко вздохнула.
Очаровательная
редакторша сверкнула-таки напоследок ослепительными зубами и даже слегка, не без манерности, присела, протягивая ему руку на прощание.
– Разве что в этом смысле… –
редакторша подняла свой прозрачный взгляд к потолку. – А почему остальным про это должно быть интересно читать?
Господа вразнобой покивали, но настырная главная
редакторша еще и каждому в лицо посмотрела, как бы зафиксировала взглядом, что все «слышали».
Оказывается, моя
редакторша слов на ветер не бросала.
С отделом писем я только зря потеряла время: там никто и не подумал рассекретить перед никому не известной просительницей телефон
редакторши.
Видимо,
редакторша поняла, что перегнула палку.
В лифт впорхнула стайка
редакторш отдела женской литературы, видимо, возвращавшихся с обеда.
Слово взяла
редакторша малотиражного издания «Край света».
– Откуда ты его знаешь? – Чёрные глаза
редакторши от удивления стали размером с маслину.
– С какими? –
редакторша удивлённо подняла брови.
Посольские люди доложили, что отправили в полицию официальное ходатайство о признании моих обстоятельств исключительными, а
редакторша посоветовала тянуть время и всячески уклоняться от депортации.
Может, и не потребовали, а сама
редакторша проявила инициативу.
Он её сделал
редакторшей какой-то газеты, а она такая белоручка.
Только нашёлся доброхот и сообщил: госпожу
редакторшу ославили на весь белый свет.
Вероятно это нашло отклик в сердце мужа
редакторши, что и решило судьбу сочинения.
Редакторша пригласила к себе для "поговорить".
Редакторша сидела с хмурым выражением на лице.
Из кабинета
редакторши вышел радиоведущий.
– Может, вам пирожных из буфета принести? – спросила старшая
редакторша. – Сегодня чудные буше, хотите, Светочка сбегает?