Она выполняла особые функции, оставаясь понятной и любимой
советским читателем и зрителем.
Перевод трактата, предназначенный для современного
советского читателя, неминуемо должен сопровождаться комментарием.
Это определение принадлежало человеку, который считался буржуазным ученым-белоэмигрантом, и уже из‐за этого клейма многие годы оставалось недоступным
советским читателям.
В данной работе широко использованы тексты средневековых испанских и португальских хроник, которые неизвестны
советскому читателю.
Словом,
советские читатели регулярно получали сведения о ходе работ как из местной, так и из всесоюзной печати.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: испестрить — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Широкому
советскому читателю этот писатель, пожалуй, был неизвестен вовсе (если только в семье не было бабушки, помнившей мхатовские спектакли).
Потому ли, что рассчитывали именно на сатирический талант писателей, которые представят
советскому читателю американский капитализм «соответствующим» образом?
Из пяти основных тезисов автора
советский читатель воспринимает четыре как нечто общепризнанное, а пятый – о «Влесовой книге» – как личный каприз автора.
Считалось, что зарубежный автор, не стоявший последовательно на позициях марксистско-ленинского учения, не в состоянии был достоверно толковать сущность происходящих общественных процессов и делать верные выводы и в результате знакомство с его работой могло внести смуту в сознание
советского читателя.
Для обычного
советского читателя это должно было означать, что руководитель фабрики сошёл с ума.
Советский читатель получил возможность ознакомиться с ней только через четверть века.
Предлагая
советскому читателю эту небольшую книгу, я считаю необходимым дать некоторые пояснения.
Во имя общедоступности литературной продукции издательства и редакции жертвуют развитой дифференцированностью
советского читателя.
Газета распространялась главным образом за границей и была малодоступна
советскому читателю.
Формовка
советского читателя была неотделима от формовки советского зрителя.
Имена первопроходцев южных полярных морей, наконец-то, стали известны
советскому читателю.
Это издательство, сплотившее вокруг себя около ста литераторов, поставило перед собой специальную цель – повысить уровень переводческого искусства и подготовить кадры молодых переводчиков, которые могли бы дать новому
советскому читателю, впервые приобщающемуся к культурному наследию всех времён и народов, лучшие книги, какие только есть на земле.
Поэтому и для
советского читателя основная идея книги окажется новой, – он, живя в абсурде, привыкнув к нему, например, к паспортной системе, к неплатежам заработной платы месяцами и годами, естественно, считает их нормой.
Автор надеется, что в отзывчивых сердцах
советских читателей найдётся местечко для скромного героя этой книжки, проявившего немало стойкости в беде, дружелюбия по отношению к угнетённым людям, отвращения к колониальному разбою.
Хорошо, возьмём книжные магазины, которые по формальному признаку были наполнены литературой, но вовсе не той, которую жаждал увидеть
советский читатель.
Опасность его творчества заключается не в действии его на широкие слои
советского читателя, ибо такого рода действенностью его стихи не обладают.
Поставив своей целью при опубликовании настоящих воспоминаний рассказать
советскому читателю о всём том, что за 27 лет моего пребывания за рубежом в качестве эмигранта глаза мои видели и уши слышали, я менее всего хотел при этом говорить о себе самом, полагая, что ни моя персона, ни моя личная судьба не могут представлять для читателя какой-либо особенный интерес.
Немецкие генералы показали
советскому читателю историю с другой стороны.
Это образцовые «военные приключения», любимый жанр
советских читателей.
По своему содержанию журналы явно отстают от жизни, от запросов
советского читателя.
В литературе соцреализма никаких «кровавых бандуристов» не могло быть в принципе, а от переводных мертвецов, вампиров и призраков
советского читателя охраняли строго.
Именно читая их повести,
советские читатели осознавали, в чём состоит преимущество коммунизма: не только во всеобщей сытости и отнюдь не в казарменном порядке.
Вполне закономерно, что молодые люди, входившие в литературу, не могли не ощущать на себе этого жёсткого идеологического давления и настойчивого (на грани здравого смысла) целеуказания в творчестве, что нужно
советскому читателю, а что ему категорически противопоказано.
Не исключено, как нам кажется, что автор намеренно включил рассуждения на разного рода «актуальные» темы в свои «Записки», стремясь сделать их более интересными
советскому читателю.
Набрав себе на книжном стенде стопку вожделенных для
советского читателя книг, придерживая подбородком, он притащил её к кассе и щедро расплачивался перед кассиршей долларами.
Но сейчас оно сохранилось в памяти только у самых старших поколений
советских читателей.
Они просили меня принести стихи, уверяя, будто без них взыскательный
советский читатель просто не находит себе места, а литературный процесс неумолимо оскудевает, но я вежливо отнекивался, ссылаясь на глубокий творческий кризис и на не очень удачные попытки перейти со стихов на прозу.
Наивный
советский читатель сразу решит, что в таких условиях лучше оставаться круглым сиротой, дабы избежать домашних уроков.
Для неизбалованного
советского читателя подобная литература была в диковинку.
Но это уже другая история, которая заинтересует более учёного, чем простого
советского читателя.
Да чего там царские времена – разве сейчас не предоплачивают так же точно печать книг и газет
советские читатели?
Задумался ли тогда
советский читатель, почему рассказанная история случилась не в той стране, где должна была произойти на самом деле?
За первые 15 лет «Бедфорд паблишинг» раздал
советским читателям более миллиона книг.
Всё это «коробит
советского читателя».
Но
советские читатели самостоятельно разобрались в содержании этой «сенсационной» повести и не нашли в ней положительного и воспитательного значения, а теперь её уже перестали читать, а перечитывать едва ли кто будет.
Вы уж сами боритесь за новый тип
советского читателя (он и так тип подозрительный).
Даже в легендарной макулатурной серии любимого французского писателя
советских читателей издавали несколько раз.
Как же у нас тогда – в эпоху великого
советского читателя – любили и обожали книгу!
Не исключено, что к этому его подталкивали не только сохранившиеся впечатления, но и желание поделиться ими с воображаемыми
советскими читателями, для которых подобные поездки в ту пору были уже совершенно недоступны.
Огромным свершением была „Библиотека всемирной литературы”, энтузиастам которой удалось донести до читателей десятки и сотни неизвестных доселе
советскому читателю имён.
В пору роста самосознания
советского читателя – такой сюжет казался жизненно необходимым во имя победы коммунизма.