Вместо учения о субстанциях мы имеем теорию
чувственных данных или чувственных содержаний, которые ни ментальны, ни материальны и которые являются последними конституентами реальности.
Это период, за который наш мозг успевает сплести поступающие
чувственные данные в единое впечатление.
Пространство также рассматривалось им как результат деятельности субъекта, синтезирующей
чувственные данные, и как проявление общего правила, согласно которому внешние ощущения должны принять форму пространства.
В лучшем случае она ещё соответствует коллизии трансцендентальной философии, современной подъёму эмпирической науки, которая стремилась синтезировать хаос
чувственных данных в понятии.
Но если окончательная реальность принадлежала области мысли, люди – разумные существа, но всё же подобные животным – могли познавать её лишь в форме умозаключений, сделанных на основе
чувственных данных и социальной коммуникации.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: мензуральный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Погружённость в практическую деятельность, которая повсеместно регулируется этим позитивистским принципом, позволяет нам не думать или редко вспоминать о том, что за любым стабильным представлением, помимо его практического удобства, стоит либо произвольное решение в пользу той или иной интерпретации
чувственных данных, либо какое-то некритически усвоенное традиционное установление.
Ведущим фактором перцептивного процесса является гипотеза (диспозиция, идея) о содержании предмета восприятия; она организует
чувственные данные в целостные структуры и переводит процесс с одной стадии на другую.
Однако он не согласен с чисто конвенционалистской трактовкой логики и не склонен считать
чувственные данные тем фундаментом, на котором можно построить структуру знания, ибо само эмпирическое познание невозможно без логических средств анализа.
Чувственные данные объединяются в целостные образования – гештальты, подчиняясь законам «прегнантности», «сходства», «общей судьбы» и др.; независимых, или «чистых», ощущений не существует.
Сложные идеи создаются разумом; они представляют собой простую комбинацию
чувственных данных и не содержат в себе, по существу, ничего нового.
Целесообразно, чтобы в процессе первоначального обучения человек овладел теоретическими знаниями о содержании образа полёта, о его специфической структуре, включённости в него необычных
чувственных данных и о возникновении в связи с этим иллюзорных ощущений, а также о психологических характеристиках лётной деятельности в целом.
Наука же – сфера доказательного мышления; она призвана не только описывать чувственный мир, но и объяснять его, вскрывать противоречия
чувственных данных.
На уровне психосоматических процессов и реакций, обеспечивающих чувствительность к собственной психике, к тому, как в ней протекают ощущения, восприятия, переживания и влечения, действуют процессы самоощущения, самовосприятия, дающие информацию о себе в форме
чувственных данных о наличии, интенсивности и особенностях своих состояний и переживаний.
Как только мы примем концепт космотехники, вместо того чтобы сохранять оппозицию между магией/мифологией и наукой, а также прогрессию между ними, мы увидим, что первая, определяемая через «умозрительную организацию, умозрительное использование
чувственных данных о мире в ощутимых терминах», не обязательно является регрессией в отношении второй.
Восприимчивость отрицается на том основании, что результатом её являются несвязанные
чувственные данные, которые невозможно соотнести с понятиями, посредством которых мы мыслим предметы и их взаимосвязи.
Я назвал их так, потому что это были базовые комплексы
чувственных данных и их интерпретаций, на основе которых строились более сложные понятийные структуры.
Заметим, что связь идеи о восприимчивости с полаганием несвязанных
чувственных данных в качестве основы сознательного опыта является скорее исторически сложившейся, нежели смысловой.
Причинность как упорядочивание
чувственных данных, определяемое деятельностью субъекта, оказывается подчинённой временному порядку, вписанной в него.
Чувственные данные включаются в процесс познаниямира лишь постольку, поскольку связываются пространственными представлениями.
Искажение – это процесс, позволяющий нам определённым образом смещать восприятие
чувственных данных.
Она должна заимствовать напрямую у
чувственных данных элементы своих первоначальных определений.
Потому в естественных науках принято за правило удалять
чувственные данные, чреватые избытком субъективизма, и сохранять исключительно те, которым свойственна достаточная степень объективности.
Мозг интерпретирует
чувственные данные, поступающие отовсюду, кроме него самого.
Не случайно в науке вместо чувственного познания говорят теперь об эмпирическом, предполагающем первичную логическую обработку
чувственных данных.
Во время наблюдения наш мозг воспринимает из внешнего мира
чувственные данные и информации.
Он убеждён, что метод раздвоения единого на противоположности в качестве новой формы дедукции позволяет синтезировать оба подхода и разрешить старинный спор о приоритете
чувственных данных и абстрактного мышления в познавательной деятельности.
Затем эти
чувственные данные интерпретируются, и интерпретация становится системой постижения.
Основные идеи позитивизма: гносеологический феноменализм – сведение научных знаний и совокупности
чувственных данных и полное устранение «ненаблюдаемого» из науки; методологический эмпиризм – стремление решать судьбу теоретических знаний, исходя из результатов его опытной проверки; дескриптивизм – сведение всех функций науки к описанию, но не объяснению; полная элиминация традиционных философских проблем.
Многовековой холодный анализ разрушил все те основы, на которых стояло европейское просвещение от самого начала своего развития, так что собственные его коренные начала, из которых оно выросло, сделались для него посторонними, чужими, противоречащими его последним результатам, между тем как прямою собственностию его оказался этот самый разрушивший его корни анализ, этот самодвижущийся нож разума, этот отвлечённый силлогизм, не признающий ничего, кроме себя и личного опыта, этот самовластвующий рассудок – или как вернее назвать эту логическую деятельность, отрешённую от всех других познавательных сил человека, кроме самых грубых, самых первых
чувственных данных, и на них одних созидающую свои воздушные диалектические построения?
По его (2009, с. 52) мнению, даже если физические объекты имеют независимое от
чувственных данных существование, они соответствуют друг другу, как каталог вещей самим вещам.
Пришлось согласиться с тем, что построение восприятия логическим методом из
чувственных данных невозможно.
Она рассматривает мир только тогда, когда уже существует материя, которую мы можем постичь чувственным путём или, по крайней мере, представить в своём воображении на основании
чувственных данных.
Поэтому в фундамент научного познания должно быть положено изучение отдельных объективно существующих вещей на основе целенаправленного, организованного опыта, на базе
чувственных данных.
Вокруг не каменный мешок лежал, но вальяжные сырые красоты, природа, полная интригующих
чувственных данных.
Философы-рационалисты, напротив, считали, что рациональное, логическое познание даёт нам истинную картину мира, а
чувственные данные чаще вводят нас в заблуждение.
Но если за метафизикой откажутся признать эту трансцендентность и независимость по отношению к науке и всё-таки пожелают утвердить некую метафизику, то искать её нужно будет уже не над миром математизации
чувственных данных, а в его глубинах.
Чувственные данные провоцируют вопрошание, вопрошание ведёт к пониманию, понимание выражается в языке.
Напротив, именно на базе восприятия становится возможным выделение
чувственных данных и их идентификация.
Это познание, в первую очередь, должно осуществляться разумом и логикой, доводы которых значимее
чувственных данных.
Утверждается, что связи содержатся уже в самом первичном сознании мира; не существует «сырых», бессвязных
чувственных данных.
Но уже
чувственные данные есть всего лишь ничтожный процент информации об энергетических потоках, взаимодействующих с живым существом, а уж сознательные интерпретации (в случае с человеком) и вовсе вносят такие дополнительные искажения в тот процент, что мир превращается в игру воображения.
Он считал чувств единственным источником знаний (такой подход в философии называется сенсуализмом), но разум может извлечь из
чувственных данных новые знания с помощью нового метода – индукции (лат. inductio – наведение).
Он является тем же самым, что и манас, поскольку манас – это фактор, который приходит в действие немедленно после того, как
чувственные данные получены.
Опыт вместе с образованием приводят к влиянию понятий на то, как мы интегрируем
чувственные данные в перцепты.
Далее неопозитивизм или логический эмпиризм,
чувственные данные выстраивались в логические конструкции и каждое теоретическое положение проходило проверку на содержание научного знания и постпозитивизм.
Предмет представлен нам как набор
чувственных данных, объединённых в голове человека в некое единое целое – образ предмета.
Таким образом, психиатрии, стремившейся стать научной дисциплиной, ничего другого не оставалось, как избрать в качестве концептуальной основы биологию – науку о
чувственных данных организма.
Вместе с тем, сами чувственные способности совершенствуются из способности ощущений в действительность
чувственных данных.
Здесь имеется ввиду анализ самого познавательного акта относительно процесса познания и некритическое придание объективности
чувственным данным.
Если даже самый глупый и необразованный человек в своём мышлении приходит к выводу, что одно из этих двух суждений должно быть ложным, то это, очевидно, лежит в основе самого мышления, и только потому, что реальность, которую мы хотим познать с помощью мышления и знание которой называется истинным знанием, тождественна с материалом
чувственных данных, пронизанных и схваченных этим мышлением; и поскольку противоречие, что a не есть a, совершенно нетерпимо по природе нашего мышления, то есть не может быть мыслимо, поэтому противоречие, что a не есть a, не может быть мыслимо.