Цитаты со словом «заклеймённый»
Похожие цитаты:
Самый страшный грех − иудин. Предательство! Падшие. Преступившие черту. Нелюдь. Не заслуживают даже презрения.
«Союз русского народа»... Бедный русский народ! Это так же звучит, как «Союз детоубийц и растлителей имени Всеволода Гаршина».
Нет презираемых ремесел, есть только презренные люди, бесчестно занимающиеся ими.
...социалисты не предлагают своим последователям взамен личной свободы ничего кроме ада рабства и безнадёжного унижения.
Кто думает о мире, кто желает его — тот изменник Отечества, его предатель.
Честолюбие — всепоглощающее желание быть поносимыми врагами при жизни и выставляемыми на посмешище друзьями после смерти. (
Перевод А. Вышемирского)
Лживых историков следовало бы казнить, как фальшивомонетчиков.
…Нет ничего более ужасного, более унизительного, чем быть
рабом раба.
Даже то, если ты, искупив сотни рабов христиан из рабства у нечестивых, дашь им свободу, не спасет тебя, если ты при этом сам пребываешь в рабстве у страстей.
Война — это зло, позорящее человеческий род.
Немалое благо для семьи — изгнание из неё негодяя.
Великих не страшусь, униженных не презираю.
Пророки старались не поднимать меча, кроме как против порочных людей, развращающих общество.
Для нас не может быть другого страха, чем рабство, и другого позора, чем стать добычей неверных… Боритесь — и вы будете свободны; умрете — и вы будете счастливы!
Долг — начало рабства, даже хуже рабства, потому что кредитор неумолимее рабовладельца: он владеет не только вашим телом, но и вашим достоинством и может при случае нанести ему тяжкие оскорбления.
Что может быть унизительнее для предавшего, чем сознание того, что его предательством не сумели как следует воспользоваться.
У большинства людей любовь к справедливости — это просто боязнь подвергнуться несправедливости.
Нет более мучительного наказания, чем не быть наказанным.
Быть рабом страха — самый худший вид рабства.
Книги, которые мир называет аморальными, — это книги, которые демонстрируют миру его позор.
Суеверие опасно, допускать его существование — в этом даже есть известная трусость. Относиться к нему терпимо — не значит ли это навсегда примириться с невежеством, возродить мрак средневековья? Суеверие ослабляет, оглупляет.
Не знаю ничего более гнусного, чем литературная сволочь.
Крайняя бедность народа почти всегда является преступлением его вождей.
Две вещи, которыми мы особенно дорожим, — это наша репутация и наша жизнь. Не больно ли только думать, что самый презренный навет может лишить нас первой и самое хрупкое оружие — второй?
Нет более жестокой тирании, чем та, которая живет под сенью законов и под эгидой правосудия, когда несчастных, так сказать, топят на той самой доске, на которой они спасались.
Да здравствует свободная социалистическая Румыния. Долой предателей! (Последние слова Чаушеску перед расстрелом, также, по воспоминаниям участников событий, он пел «Интернационал»)
Раб, довольный своим положением, вдвойне раб, потому что не одно его тело в рабстве, но и душа его.
«Нельзя отказаться от любви, от права и свободы любви во имя долга, закона, во имя мнения общества и его норм, но можно отказаться во имя жалости и свободы.»
Преступления властителей нельзя вменять в вину тем, над кем они властвуют; правительства подчас бывают бандитами, народы же никогда.
Лучше освободить некоторое число людей в чем-то виновных, чем держать в заключении и истязать тысячи невинных.
Пока на нас лежит чей-то гнет, будь то гнет верующих или неверных,— все наши дела и мысли станут позором.
Родина, социализм или смерть! Клянусь Христом — величайшим социалистом в истории.
Везде литература ценится не на основании гнуснейших её образцов, а на основании тех ее деятелей, которые воистину ведут общество вперед.
Государь, если он желает удержать в повиновении подданных, не должен считаться с обвинениями в жестокости.
Невежество и мракобесие никогда не создавали ничего, кроме толп рабов для тирании.
Подлинно справедлив тот, кто чувствует себя наполовину виновным в чужих поступках.
Те, кто поддерживает режим сионистов, должны знать, что в скором времени он умрет, а их репутация будет запятнана.
Люди, верящие в свои достоинства, считают долгом быть несчастными, дабы убедить таким образом и других и себя в том, что судьба ещё не воздала им по заслугам.
Смерть о. Павла не кончина диссидента или партизана. Это достойная смерть достойного христианина. Он принял страждущего. Заплатил за это жизнью. И получил жизнь Вечную. Такова высокая христианская норма.
Никто не может менять устройство государства. Это невозможно. Узурпаторы были строго наказаны в течение прошедших веков румынской истории. Никто не имеет права низложить Великое Национальное Собрание.
Для измены родине нужна чрезвычайная низость души.
Это — ложь, что я заставлял людей голодать. Ложь, ложь, обращенная на меня. Это показывает, как мало здесь патриотизма, как много совершено измен. (На суде)
Не подлежит сомнению, что упрек оскорбителен лишь постольку, поскольку он справедлив: малейший попавший в цель намек оскорбляет гораздо сильнее, чем самое тяжкое обвинение, раз оно не имеет оснований.
Деспотизм бывает уделом выродившихся наций; они его заслуживают и подвергаются ему, не чувствуя его.
Не доверять друзьям постыднее, нежели быть ими обманутым.
Наиболее проклятая, злая, варварская, жестокая, неестественная, несправедливая и дьявольская.