Три кита. Шахтерский роман

Александр Кваченюк-Борецкий

Главный герой романа «Три кита» – горняк Гавриил Михайлович Грохов. Человек непростой судьбы, фанат своего дела, он находит свое счастье в работе. Однако личная жизнь у него не складывается. В самый неподходящий момент рушится его семья. И тогда, когда, казалось бы, в личном плане ждать ему уже нечего, к Грохову приходит настоящее большое чувство…

15

Гаврил поначалу ужасно ревновал Офелию к Витьку Булыгину.

Это был его новый сосед. Пацан, как пацан, с черными живыми и ужасно лукавыми глазенами. Смышленый не по годам, он знал, откуда дети берутся.

— Да, в магазине их покупают! — важно изрек Колька. — Мне ж, мамка говорила.

— Дурак — ты! — рассердился Витька. — Не будет же твоя мамка тебе, молокососу, рассказывать, как они с твоим папкой по ночам тебя делали!

— Правильно он говорит! — со знанием того, о чем вел речь подтвердил Пашка. — Если женщину за грудь часто тискать, у ней дети появляются…

— Как — это? — от изумления открыв рот, спросил Гаврил.

— А, вот — так! Через рот изнутри они выходят… — продолжил Пашка.

— Сами по себе, что ли? — допытывался Колька.

— Хо-хо-хо! Какие вы, все — темные! — не выдержал Булыгин.

До сих пор он с хитрой улыбкой на лице следил за спором ребят, наконец, это ему наскучило.

— Что вы несете, недотепы!

— Куда уж, нам — до тебя! — с обидой возразил Пашка. — Ты — один у нас такой смекалистый! Навязался тут на нашу голову, грамотей!

— Вятский — я! Вятский! А мы — вятские, ой, какие до девчонок — охочие! Все про них с пеленок знаем…

— Ну, тогда скажи, знахарь, откуда дети берутся?

— Откуда?!.

Витька поневоле изобразил разочарованную мину.

— Глупый вопрос!

— Ну, так, задай неглупый! — казалось, Пашка начинал злиться всерьез. — А то, ты уже всем нам тут мозги закомпостировал…

— И задам! Еще как задам…

Витька хитро улыбнулся.

— К примеру, что у тебя есть самого интересного?

— У меня?

— Да, у тебя?

— Радиоприемник! Большой такой… «Минск» называется. Я его каждый день слушаю. Клево!

Видя, что все, как один, ребята сосредоточенно уставились на него, Пашка немного замялся и даже слегка покраснел.

— Точнее, приемник — не мой, а отцовский! Но он разрешает мне им пользоваться…

— Дурак!

Витька сердито сплюнул себе под ноги.

— Я имел ввиду совсем другое! Что — у тебя в гульфике… И — не только у тебя одного!

И Булыгин, презрительно ухмыльнувшись, бросил высокомерный взгляд на своих товарищей.

— Вот, тот-то и — оно! А у девчонок это есть?

— Ну, нет! — хором воскликнули мальчишки.

— Вот из этого места, где ничего нет, дети и выходят!

— Фу, какая гадость! — невольно вырвалось у Кольки. — А, как же, тогда они…

Однако, то ли оттого, что он не мог себе этого вполне представить или по иной причине, вопрос застрял у него в горле. Но догадливый Витька, видимо, отнюдь не превратно уяснив суть его вопроса, тотчас ответил на него.

— Молча, Колян! Молча… Физиология у них — такая…

— Врешь ты все, вятский! — наконец, не выдержав, раскипятился вдруг Пашка, но больше оттого, что совершенно не понимал значения слова «физиология» и потому на фоне Булыгина вместе с остальными ребятами выглядел полнейшим дураком. — А, дальше будешь врать, морду набью!

И он угрожающе сжал длинные и тонкие пальцы в кулачки.

— Это я вру?

Витька невинно захлопал длинными красиво изогнутыми кверху ресницами.

— Так, ведь это можно проверить!

Пашка от возмущения даже сплюнул себе под ноги.

— И, как же, ты это проверишь? То есть, твою, эту самую… Как ее?..

— Фи о гию! — с трудом выговаривая, подсказал Колька.

— Очень просто!

Все ребята с любопытством уставились на Витьку.

— Что вы на меня смотрите, как будто у меня на голове кипарис растет?.. У нас во дворе — две девчонки. Кларка и Офелия. На них и проверим…

— Валерка, а ты что молчишь? — спросил неожиданно Пашка. — Ведь Кларка — твоя сестра!

— Вот потому, как — сестра, а не кролик какой, никто никаких опытов над ней проводить не будет! Я не позволю! Понятно?

И, повернувшись к ребятам спиной, он тут же ушел.

После этого разговора Гаврил обнаружил, что каждый день Витька вьется вьюном вокруг Офелии. То с правого боку к ней зайдет, то — с левого. То неуклюже за талию двумя руками обхватит и, тихонечко так, прижмет к себе. Сам — пунцовый, как бант — в ее волосах! Ухажер-то, видно, из него был никакой. Такого раньше за ним Гаврил не замечал. Но, больше всего, его раздражало то, что Офелии это, как будто бы, даже очень нравилось. Щечки ее слегка розовели. Когда они о чем-то разговаривали между собой, она весело смеялась и без промаха стреляла голубыми глазками в своего настойчивого кавалера. Гаврила же, Офелия, точно вовсе не замечала. Это его особенно обижало. Именно, поэтому он на время перестал приходить к ней домой, чтобы вместе делать уроки. Гаврил все ждал, когда Офелия подойдет к нему и спросит, почему он не приходит к ней, чтобы, как прежде, сообща готовить домашнее задание. В арифметике она была совсем не сильна. Но этого не происходило, и Грохов, в самом деле, стал беспокоиться за свою подопечную. Пока ей Булыгин лохмы на пробор причесывает, она ведь на «тройки», а то и «двойки» скатится!

Однажды, выйдя во двор погулять, Гаврил увидел Офелию. Была уже зима, и она, расчистив скамейку от снега, сидела на ней, точно дожидалась кого-то. Грохов набрался решимости и прямиком направился к ней.

— Привет! — сказал он.

Захлопав ресницами, на которые, плавно кружась, оседали белые хлопья снега, она посмотрела на него так, как будто бы все шло своим чередом, и за последнее время ничего особенного, вообще, и между ними, в частности, не случилось. Они, как и раньше, встречались каждый день, чтобы вместе выполнить уроки.

— Ну, умник!.. Что? Много пятерок нахватал? — вместо ответного приветствия спросила вдруг Офелия.

— Сама догадайся! — не растерялся Гаврил. — А ты, сколько по арифметике «трояков» схлопотала? А то, может, и того хуже…

— Ой, не могу, умник! Ты меня рассмешил!

— Это — чем же? Примеры-то и задачки тебе всегда были не по зубам! Я это лучше, чем кто-нибудь другой знаю!

— Хочешь сказать, что кроме тебя мне теперь и помочь некому? Так, что ли?

— А, как же — еще?

— Много ты о себе мнишь, умник! Есть кое-кто, кому ты и в подметки не годишься!

— Неужели? Так, он в вашем классе учится?

— Нет, не в нашем!

— Тогда, кто — это? Я его знаю?

— И — очень хорошо!

Сунув ручонку под шапку-ушанку, Гаврил задумчиво почесал затылок.

— Понятия не имею, о ком ты говоришь! — наконец, честно признался Грохов.

— А вот и он идет! Легок на помине! — в восторге воскликнула Офелия и показала рукой за спину Гаврила.

Обернувшись, к своему полному разочарованию он увидел Витьку.