Путь кочевника

Валерий Поволяев (2024)

Когда жители донбасских городов и поселков, защищая себя, взялись за оружие, к ним тут же поспешили на помощь люди, проживающие в России. Это было братство, даже на дух не принимающее ни фашизм современного толка, ни нацизм, ни ложь, замешанную на американской «правде», ни глобализм, откровенно смахивающий на сатанизм. Это были настоящие люди. Среди тех, кто прибыл на помощь донбассцам, был мичман Северного флота Анатолий Яско. Он воевал на донбасской земле с четырнадцатого года, много и умело, позже одним из первых встал в ряды тех, кто оказался среди участников СВО — Специальной Военной Операции, — освобождающих Донбасс. О нем эта книга.

12

Автомобильная часть, дислоцировавшаяся в Острогожске, оказалась немаленькой, хотя поначалу мичман думал — это всего лишь отдельная рота… Нет, это была не рота, а как минимум пара батальонов, может быть даже полк. Во всяком случае, частью командовал подполковник, еще несколько месяцев службы — и из него получится целый полковник.

— Сходи к командиру, поговори. Очень неплохо будет, если он возьмет тебя к себе, — попросила Надежда Владимировна.

— Да нужен я ему! — Яско махнул рукой. — Как бурундуку рыбацкие сапоги.

— Такие люди, как ты, Толя, везде нужны! Везде и всегда!

— Ладно, я подумаю, — пообещал мичман, втайне надеясь, что Надежда Владимировна забудет о своей просьбе.

Не тут-то было. На следующий день жена напомнила ему об этом и, судя по тону, по цвету голоса, по выражению глаз, напоминать об автомобильной части будет постоянно. Не отстанет.

— Я же сказал, что подумаю, — недовольно пробормотал мичман. — Не торопи!

— А чего думать? Идти надо к здешнему полевому полковнику, трясти его, жалование толковое попроси.

— Толкового жалования, Надя, сейчас ни у кого нет. Если только у теневиков, имеющих подпольные фабрики. А люди в погонах, как ты знаешь, ничего подпольного не держат. Тем более — заводов. Все известно Генеральному штабу.

— Ты не рассуждай, Толя, а иди к командиру части. И знай — я от тебя не отстану. Хватит нам куковать на севере. Хочешь, чтобы я с Валеркой там поморозилась?

— Не хочу!

— Тогда иди и договаривайся о переводе.

Яско вздохнул, достал из гардероба парадную одежду и отправился к командиру автомобильной части, насмешливому подполковнику с умным сухим лицом.

— А Северный флот с вашим уходом не развалится, товарищ мичман?

— Никак нет, товарищ подполковник, — бодро отреагировал на вопрос Яско. — Но если ко мне присоединится еще пара человек, то тогда положение сделается серьезным.

— Что умеете делать, мичман?

— Все!

— Все умеют только все. Ладно. Чем отличается металл, из которого на столе рубят гвозди-сотку, от бетона марки Ж?

Мичман подробно объяснил подполковнику, в чем отличие, мог бы еще кое-что объяснить, но командир части, засмеявшись, протестующе поднял правую руку:

— Хватит! Бумагу на перевод я подпишу.

Дальнейшее было делом простейшей техники: машинистка отстучала бумагу, Яско забрал ее и укатил в Североморск.

Отпустили его неохотно, Яско даже расстроился, — жаль было однополчан, себя жаль, но когда его начальник расцвел в улыбке, то и он улыбнулся от уха до уха.

— Правильно поступаете, товарищ Яско, — сказал ему начальник. — Такие люди на дороге не валяются, моряки должны быть и на суше. Желаю удачи!

Сдать служебную квартиру, рассчитаться с казенным имуществом, погасить складские долги было делом нескольких дней, мичман расправился с этим лихо, вещи, которых набралось довольно много, упаковал в железнодорожный контейнер, затем собрал однополчан на прощальную пирушку.

Не думал мичман, что пирушка эта больно ударит по нему, — буквально до щемления в глотке, до слез захотелось остаться здесь, на севере, с теми, кто еще вчера делил с ним ночные вахты, выходы в моря Северного Ледовитого океана, в опасные льды и тревоги, он выпил буквально с каждым из этих мужиков водки, каждому сказал добрые слова, каждому обещал бросить из Острогожска письмишко, с каждым обнялся. В результате не заметил даже, как отключился. Утром очнулся — ни мути в голове, ни боли в висках… Сознание ясное, как стеклышко.

В окно квартиры, в которой теперь будет жить другой человек, робко заглядывало серое северное солнце. Час был еще ранний, день — воскресный, в Североморске стояла тишина. Те, кому надо было находиться в море, уже вышли туда, тем, кому было положено спать, спали. Воскресенье есть воскресенье.

Долго еще север будет сниться мичману Яско, — может быть, даже до гробовой доски. Говорят, что север людей от себя не отпускает, держит специально, прочно держит… Так будет и с мичманом, он это понимал прекрасно и был, в общем-то, не против: приятно будет в теплом ночном Острогожске видеть северные сны.