Оллвард. Разрушитель судеб

Виктория Авеярд (2022)

Страшный исход уготован Оллварду. Корэйн едва удалось спастить, а участь ее Соратников неизвестна. Враг готов пожертвовать чем угодно, чтобы утолить голод жестокого бога — Того, Кто Ждет. Однако надежда не потеряна: наследнице удалось украсть Веретенный клинок Таристана и помешать тому уничтожить мир. В финальную битву вступают: КОРЭЙН, наследница рода Древнего Кора, скорбит по друзьям, которых считает погибшими, но снова готова рискнуть жизнью ради спасения мира; ДОМАКРИАН, беззаветно преданный Корэйн бессмертный, СИГИЛЛА, охотница за головами… и СОРАСА, убийца-изгой, томятся в темнице, выискивая возможность для побега… ЭНДРИ, бывший оруженосец, ободряет старых союзников и находит новых. ЧАРЛОН, падший жрец и фальсификатор, встречает давнего друга, ВАЛЬТИК, загадочная ведьма, изрекает новые пророчества. Чтобы избежать краха, расколотый союз соратников должен сплотиться в решающем поединке добра со злом. Иначе безжалостная демоническая сущность поглотит Оллвард целиком.

© Федотова А., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление.

«Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Посвящается тем, кто бродит в темноте, но все же не теряет надежды, а также четырнадцатилетней мне, пытавшейся отыскать эту историю.

Наконец-то я ее нашла.

Глава 1

Оставшиеся позади

— Чарлон —

Падший жрец называл своих богов по именам, взывая к каждому из них.

Сайрек. Лашрин. Майра. Прайан. Иммор. Тайбер.

С его губ не сорвалось ни звука, но это не имело значения. Боги все равно услышат его. «Вот только захотят ли прислушаться?»

Еще во времена служения в церкви Чарли часто задавался вопросом, существуют ли боги на самом деле. Правда ли, что за пределами Оллварда все еще есть другие миры, затаившиеся по ту сторону запертой двери?

Теперь ему был известен ответ, и он вызывал приступ тошноты.

«Боги реальны, а далекие миры — вот они, прямо здесь».

Веретено Миэра открылось в пустыне, затопив оазис. У храма образовался проход в Пепельные земли, из глубин которого явилась армия мертвецов.

А сейчас у него на глазах целый город сгорал в пламени Инфирны.

Зачарованный огонь плясал на фоне черного неба, несмотря на беснующуюся среди дыма метель. Пылающий мир пожирал Джидаштерн и грозил поглотить их армию вместе с ним.

Чарли наблюдал за бушующим пламенем с тем же немым ужасом, что и другие воины, оставшиеся от их истерзанного отряда. Древние и смертные, джидийские налетчики и трекийские солдаты. Даже Соратники не стали исключением. На каждом лице отражалось одно и то же: страх.

Тем не менее они неслись вперед, и их боевой клич прорезал пелену дыма и снега, эхом разлетаясь над землей.

Все они скакали вперед — к Веретену, городу и разверзшемуся там адскому пламени.

Все, кроме Чарли.

Он подвинулся в седле, принимая более удобное положение. Теперь езда на лошади давалась ему легче, но его тело все равно ломило, а в висках стучало. Он жалел, что не способен расплакаться — слезы принесли бы ему облегчение. «Интересно, они бы замерзли или, напротив, закипели у меня на щеках?» — подумал он, наблюдая за тем, как рушится мир вокруг него.

Бушующая метель, пламя пожара. Боевые кличи Древних и джидийцев, слившиеся воедино. Пение стрел бессмертных и скрежет трекийской стали. Топот копыт двух сотен лошадей, мчащихся по пустынному полю навстречу полыхающим вратам Джидаштерна.

Чарли хотел закрыть глаза, но не мог.

«Я должен хоть что-то сделать для них. Если я не способен сражаться, по крайней мере, могу смотреть, как они идут в бой».

У него сперло дыхание.

«Я могу смотреть, как они умирают».

— Боги, даруйте мне прощение, — прошептал он.

Седельная сумка, висевшая сбоку, вдруг показалась ему слишком тяжелой. Там хранилось его истинное оружие — перья и чернильницы, вот только они сейчас были абсолютно бесполезны.

Поэтому он обратился к единственному оружию, которое по-прежнему было ему доступно.

В этот раз слова молитвы вспоминались медленно — как будто ему приходилось вытаскивать их из давно позабытых уголков прошлой жизни.

«До того, как я оказался в той дыре в Адире. До того, как бросил вызов всем королевствам Варда и поставил крест на своем будущем».

Пока слова срывались с его губ, перед внутренним взором проносились острые, словно ножи, воспоминания. Его мастерская «Длань жреца». Запах пергамента в темной каменной каморке. Петля, затягивающаяся вокруг шеи. Чарли подумал о Гарионе и вспомнил их последнюю встречу. Мысли о ней до сих пор причиняли боль — эта рана так и не затянулась до конца.

— О, Фириад Избавитель, — продолжил он, взывая к богу Инфирны. — Пусть пламя твое очистит нас и выжжет все зло из этого мира.

Молитва ощущалась горькой на вкус. По крайней мере, это было хоть что-то. То немногое, что он мог сделать для друзей и для своего мира.

«Единственное, на что я способен», — с горечью подумал он, глядя, как его отряд приближается к городу.

— Я, жрец, посвятивший себя богу Тайберу, но служащий всему пантеону, взываю к каждому из богов — да услышат меня они, как слышат собственные…

В это мгновение по воздуху пронесся, словно раскат грома, рокочущий вой, и лошадь под Чарли вздрогнула.

Городские врата на другой стороне поля заходили ходуном, словно в них что-то билось изнутри. Что-то огромное и мощное — не одно существо, а множество, вопившее точно стая призрачных волков.

Чарли вдруг осознал, что это предположение близко к истине, и его охватила новая волна ужаса.

— Боги их подери, — выругался он.

Соратники, не сбавляя хода, единым строем мчались вперед — навстречу пламени и чудовищам, которые в нем скрывались. В этот момент врата рухнули, рассыпавшись на части и выпустив адских демонов, подобие которых Чарли видел лишь на религиозных манускриптах.

Пылающие огнем хребты, пепельные тени.

— Адские гончие, — выдохнул Чарли.

Чудовища без толики страха бросились на отряд Соратников. Их тела полыхали пламенем, извергавшимся прямо из шерсти. Слишком тонкие лапы были черными как уголь. Снег шипел, попадая на их огненные шкуры, и в воздух поднимались облачка пара. Глаза светились, как раскаленные угли, а из их раскрытых челюстей вырывались волны жара.

«Наяву они гораздо страшнее, чем в манускриптах», — вяло подумал Чарли.

На страницах старинных церковных книг адские гончие изображались маленькими угловатыми и искаженными существами, которые полыхали пламенем. На деле же они оказались смертоносными волками, превосходящими по размеру лошадь. Их клыки были черными, а когти — острыми.

На этом неточности в манускриптах не заканчивались.

«Адскую гончую можно убить», — понял Чарли, наблюдая за тем, как удар меча Домакриана обращает демоническое существо в пепел.

Лучик надежды, хоть и совсем крохотный и неказистый, забрезжил в душе падшего жреца. Чарли затаил дыхание, глядя, как Соратники сокрушают гончих, чтобы проложить путь в горящий город.

И бросить Чарли наедине с эхом сражения.

Это было сродни пытке: вглядываться в пустоту, где раньше находились городские врата, и пытаться хоть что-нибудь увидеть.

«Удалось ли им найти Веретено? — думал он. — Отправились ли адские гончие его защищать? Таристан все еще в городе или мы снова упустили его?»

«Неужели все погибнут и спасать мир придется мне?»

Последняя мысль заставила его вздрогнуть. В таком случае ничего хорошего не ждало ни его самого, ни нуждающийся в спасении мир.

— Нет, это однозначно не вариант, — вслух произнес Чарли.

Лошадь заржала в ответ.

Чарли погладил ее по шее.

— Спасибо тебе за доверие.

Он еще раз обвел взглядом Джидаштерн — многотысячный город, превратившийся в пылающее кладбище. И, возможно, ловушку.

Чарли прикусил губу, зажав зубами тонкую кожу. Если они не ошиблись и Таристан действительно был здесь, то что станется с Соратниками? И как там Корэйн?

«Она так юна, но уже держит на своих плечах весь мир, — со злостью подумал Чарли. — А я, взрослый мужчина, стою и гадаю, выживет она или нет».

Его щеки загорелись, но не из-за тепла от пожара. Он всем сердцем желал вытащить Корэйн из жерла битвы. Сожаление о несделанном пронзило его грудь ножом, и он поморщился.

«Ты никак не мог бы спасти ее».

Со стороны города донесся пронзительный гортанный вопль — человеческий и потусторонний одновременно, словно исходивший из множества глоток разом. Звук походил на похоронный звон, и Чарли уже доводилось его слышать — рядом с храмом у подножия холма. Но тогда его извергало из себя бесчисленное войско оживших трупов.

«Веретенная армия в сборе, — с ужасом осознал он. — Сюда пришли мертвецы Пепельных земель, личная гвардия Таристана».

Внезапно для себя самого Чарли изо всех сил вцепился в поводья и сжал их ловкими пальцами.

— Будь проклят огонь, будь прокляты адские гончие и мертвецы, — пробормотал он и откинул мантию, чтобы она не стесняла движений, а потом потянулся за коротким мечом. — И будь проклят я вместе с ними.

Он резко натянул поводья, и лошадь галопом понеслась вперед. Сердце Чарли колотилось в груди, вторя ритму копыт, ударяющихся о покрытую пеплом землю. Снег, красный от всполохов пламени, кружился в воздухе. Весь мир словно превратился в ад, и Чарли скакал прямо в его разверзшуюся пасть.

Сквозь оставшуюся на месте городских врат дыру виднелись горящие улицы. Теперь беглый жрец скакал по дороге, манившей его за собой.

«По крайней мере, хуже уже не будет», — подумал он.

Затем по небу, где-то за тучами, пробежала волна пульсации, словно колыхнулось чье-то гигантское сердце.

Чарли показалось, что его позвоночник обратился в лед.

«Вот дерьмо».

Рев дракона всколыхнул воздух с яростью землетрясения.

Лошадь испуганно заржала и встала на дыбы, беспомощно молотя воздух передними ногами. Чарли пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы удержаться в седле. Его меч упал, тут же затерявшись среди пепла и снега, но Чарли по-прежнему смотрел в небо, не в силах оторвать от него изумленный взгляд.

Словно в огненном танце, огромное чудовище пронеслось сквозь сгустившиеся над городом темные тучи. Его мощное тело, покрытое красно-черной чешуей из блестящих самоцветов, изогнулось в воздухе. Этот дракон был рожден богом Тайбером на просторах искрящегося мира Ирридас. «Его называют Сияющим миром», — вспомнил Чарли слова писания. Ирридас — место, где царит жестокость, где полно золота, драгоценных камней и жутких существ, погрязших в жадности.

Из пасти дракона вырывались языки пламени, а его когти сверкали, словно черная сталь. Над стенами завывал горячий ветер, смешанный со снегом, пеплом и кровавым, гнилостным драконьим зловонием. Чарли оставалось лишь наблюдать за тем, как Веретенное чудовище изливает свой гнев на город, разрушая башни и шпили колоколен.

Перу Чарли не раз доводилось выводить очертания дракона: пламя и чешую, когти и клыки. Крылья летучей мыши и змеиный хвост. Но, как и в случае с гончими Инфирны, реальность оказалась гораздо более ужасающей.

В целом мире не существовало меча, которым можно было бы замахнуться на подобного монстра. Ни одному смертному не хватило бы сил сразиться с драконом из иного мира.

Даже герои не сумели бы выжить, встретившись с этим существом.

Вероятно, и злодеев постигла бы та же участь.

«А меня и подавно».

Горло сжалось от стыда с такой силой, что Чарлону Армонту показалось, что он вот-вот задохнется.

И все же он не смог заставить себя сдвинуться с места — ни ради Варда, ни ради всех миров, вместе взятых.

Из глаз брызнули долгожданные слезы, горячие и ледяные одновременно. Дернув за поводья, он развернул лошадь и направил ее прочь от города, прочь от Веретена, прочь от Соратников. Прочь от начала конца света.

Оставался лишь один вопрос.

«Насколько далеко я успею ускакать, прежде чем конец света настигнет и меня?»

* * *

За двадцать три года жизни Чарли никогда не чувствовал себя таким одиноким. Даже пока он стоял у виселицы, мир не казался ему настолько мрачным.

Наступила ночь, когда он наконец-то выбрался из метели и пепельного тумана. Однако запах дыма задержался на его коже, словно позорное клеймо.

— Я заслужил, — пробормотал Чарли себе под нос и снова провел рукой по лицу, чтобы вытереть давно высохшие слезы. Его глаза покраснели и саднили, как и его разбитое сердце. — Я заслужил каждое мгновение ужаса, который со мной происходит.

Лошадь начала тяжело дышать, а от ее боков исходил пар, отчетливо видимый в зимнем воздухе. Она так устала, что замедлила шаг, и Чарли осторожно потянул за поводья, чтобы остановить ее, а потом неуклюже соскользнул с седла. Затекшие ноги ощутимо болели.

Чарли знал карту Варда не так хорошо, как Сораса или Корэйн, но он все-таки был беглецом, а не глупцом, и разбирался в ней получше многих. Поморщившись от боли, он достал из седельной сумки карту, начертанную на пергаменте, и, прищурившись, развернул ее. От Каслвуда его отделяло несколько миль; впереди простирался могучий лес, закрывая собой горизонт. При серебристом свете луны он напоминал черную стену.

Чарли мог и дальше скакать на восток, лелея надежду, что вековые деревья скроют его от погони. Однако Адира располагалась в противоположном направлении — далеко на западе, прямо через вражескую территорию. Чарли вспомнил свою мастерскую, скрытую под разрушенным храмом. Пространство, заполненное перьями и чернильницами, штампами и восковыми печатями.

«Там я буду в безопасности. — Это Чарли знал наверняка. — До самого конца. До гнили завоеватели добираются в последнюю очередь».

К сожалению, путь в Адиру проходил слишком близко к Аскалу. Тем не менее Чарли не знал, куда еще ему идти. Перед ним простиралось слишком много дорог.

— Не знаю, что мне делать! — пожаловался он своей лошади.

Но та успела уснуть и никак не отреагировала.

Чарли состроил гримасу, глядя на нее, а затем свернул пергамент в трубочку и потянулся к седельным сумкам, в которых лежали вещи и еда. «Этого хватит, — отметил он, проверяя запасы. — Хватит, чтобы добраться до ближайшего города, и даже останется».

Он не стал разводить костер — слишком рискованно. Да и попытайся он это сделать, не факт, что у него бы получилось. Будучи беглецом, большую часть времени он скрывался в городах, а не в дикой глуши. Неподалеку всегда находились какая-нибудь захудалая таверна или погреб, где можно было переночевать, а фальшивой монетой или поддельным документом Чарли всегда мог обеспечить себе ночлег.

— Я ведь не Сораса, и не Эндри, и не Дом, — пробормотал он, отчаянно желая, чтобы кто-нибудь из Соратников оказался сейчас рядом с ним.

Он бы обрадовался даже Сигилле, которая за мешочек золота лично затащила бы его на виселицу.

И даже Корэйн, хотя в этом безлюдном зимнем лесу от нее было бы не больше толку, чем от него самого.

Сердитым движением он плотнее запахнул мантию. От нее несло дымом, но за этим зловонием по-прежнему можно было различить запах Воласка. Запах качественной шерсти, пролитой гожки и жаркого, потрескивающего пламени в каминах трекийского замка, оставшегося далеко позади.

— Здесь я ничем не могу быть полезен. — Как только слова повисли в воздухе, он испытал облегчение, пусть говорить было не с кем. — Возможно, они меня слышат, — добавил Чарли, печально глядя на звезды.

Они словно насмехались над ним. Если бы он мог сбить их с небосвода одну за другой, то сделал бы это незамедлительно. Но он лишь ударил мыском сапога по земле, расшвыривая по сторонам камешки и палые листья.

На глаза снова навернулись слезы. В этот раз он подумал не о звездах, а о Соратниках. Корэйн, Сораса, Дом, Сигилла, Эндри. Даже Вальтик. Все они остались позади. Все они сгорели дотла.

— Теперь они стали призраками, — прошипел он, вытирая глаза.

— Уж лучше быть трусом, чем призраком.

По его позвоночнику словно пробежала молния, и Чарли с трудом удержался на ногах, не веря своим ушам.

Чарли знал этот голос так же хорошо, как свои перья или печати, которые кропотливо вырезал собственной рукой. Он звучал мелодично и напевно, а в словах, произнесенных на Верховном языке, едва угадывались нотки мадрентийского акцента. Однажды Чарли сравнил этот голос с шелком, скрывающим кинжал. Он был мягок и опасен, а также невероятно прекрасен, пока его обладателю этого хотелось.

Чарли моргнул и мысленно поблагодарил лунный свет, пронзавший ночной мрак. Он окутывал мир серебристым сиянием, отчего бледные щеки Гариона были похожи на фарфор. Ему на лицо спадали каштановые пряди с красноватым отливом.

Убийца стоял в нескольких ярдах от него и даже не пытался сократить безопасное расстояние. На его поясе висела знакомая Чарли рапира, легкая и предназначенная для быстрого обмена ударами. Но настоящую опасность представлял бронзовый кинжал, спрятанный под туникой Гариона. Каждый убийца-амхара носил такой при себе, поскольку он был символом принадлежности к самой лучшей и смертоносной Гильдии во всем Варде.

Чарли едва ли мог дышать, не то что говорить.

Гарион сделал шаг вперед. Его размашистая походка таила в себе уверенность и смертельную угрозу.

— Но я не считаю тебя трусом, — продолжил Гарион, приподняв затянутую в перчатку руку. — Ты весьма отважен, когда того захочешь. Сколько раз ты побывал на виселице? Трижды? — Он посчитал на пальцах. — И при этом даже ни разу не обмочился.

Чарли не смел пошевелиться.

— Ты мне привиделся, — прошептал он, молясь, чтобы мираж не исчез.

«Даже если это игра воображения, надеюсь, он задержится».

Гарион лишь улыбнулся, обнажив белые зубы, и подошел еще ближе. Его темные глаза сияли в ночном мраке.

— Умеешь же ты обращаться со словами, жрец.

Чарли медленно выдохнул, ощущая, как к его ледяным рукам возвращается чувствительность.

— Я понял. На самом деле я никуда не сбежал. Я зашел в город и сгорел вместе со всеми ними, так ведь? Я умер, а ты…

Убийца склонил голову набок.

— Значит ли это, что я могу принести тебе рай?

Чарли поморщился. Его щеки покраснели, несмотря на холод, глаза жгло от подступающих слез, а мир перед ними расплывался.

— Прости за прямоту, но ты ужасно некрасив, когда плачешь, — произнес Гарион. Его силуэт терял четкость и слегка дрожал.

«Он ненастоящий. Вот уже и исчезать начал. Это лишь сон внутри сна».

От этих мыслей слезы потекли еще сильнее, и Чарли не перестал видеть даже луну.

Однако Гарион не исчез. Чарли чувствовал исходящее от него тепло, затем ощутил, как шершавая перчатка касается его лица. Не думая, что делает, он схватил руку Гариона. Он узнал бы ее из тысячи, хоть сейчас ее и скрывали несколько слоев выделанной кожи и меха.

Медленно моргнув, Чарли снова посмотрел на Гариона. При свете луны тот выглядел бледным, но его темные глаза сияли, как живые. Настоящие. В этот момент мир остановился. Даже ветер перестал шевелить ветви деревьев. Даже призраки, населявшие память Чарли и Гариона, застыли на месте.

Покой длился недолго.

— Где ты был? — хрипло спросил Чарли, отпустил руку Гариона. Он сделал шаг назад, пытаясь сохранить остатки достоинства и не шмыгнуть носом.

— Сегодня? — Гарион пожал плечами. — Ну, сначала я наблюдал за тобой, хотел узнать, ринешься ли ты в объятый пламенем город. Кстати, спасибо, что не стал этого делать, — ухмыльнулся он. — Пусть теперь ты герой, по крайней мере, здравый смысл еще при тебе.

— Герой, как же, — горько сказал Чарли, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы. — Будь я героем, зашел бы в Джидаштерн.

Улыбка слетела с лица Гариона, как стертая с грифельной доски надпись.

— Будь ты героем, то встретил бы там свою смерть.

«Я бы умер вместе со всеми». Чарли поморщился от стыда, пронзившего его внутренности, словно нож.

— А где ты был до сегодняшнего дня? — спросил Чарли. — Где ты был последние два года?

Щеки Гариона вспыхнули, но он не сдвинулся с места.

— Может, я просто устал снимать тебя с виселицы.

— Как будто для тебя это так сложно.

Чарли прекрасно помнил свою последнюю несостоявшуюся казнь. Помнил тяжесть накинутой на шею грубой петли и деревянные доски эшафота под босыми ногами. Люк, готовый открыться в любую секунду. И Гариона, ждущего среди толпы подходящего мгновения, чтобы его спасти.

— В последний раз меня пытались казнить на убогом форпосте. Местные солдаты были тупее ослов, — пробормотал Чарли. — Ты даже не вспотел.

Убийца пожал плечами, явно гордясь собой.

Его реакция распалила Чарли еще сильнее.

— Где ты все-таки был?

Его отчаянный вопрос повис в холодном воздухе.

Гарион опустил взгляд, сосредоточившись на начищенных ботинках.

— Я заглядывал в Адиру каждый раз, когда представлялась возможность, — тихо и сердито произнес он. — Между заказами, когда позволяли ветра и погода. Ты бы знал, сколько раз я стоял на мостовой, ведущей в город. И я всегда следил за новостями. Я не… исчез из твой жизни.

Чарли судорожно втянул холодный воздух.

— Для меня ты исчез.

Гарион поднял взгляд, и его лицо внезапно напряглось.

— Меркьюри сделал мне предупреждение. Дважды он не повторяет.

Упоминание имени лорда Амхара, одного из самых опасных людей в этом мире, отрезвило их обоих. Теперь наступил черед Чарли рассматривать обувь, и он принялся неловко ковырять мыском землю. Даже он понимал, что переходить дорогу лорду Меркьюри или рисковать навлечь на себя его гнев — это плохая идея. Гарион рассказал ему достаточно историй о падших амхара. И Сораса была живым тому подтверждением. На ее долю, судя по всему, выпало милосердное наказание. Ее всего лишь отвергли, посрамили и сделали изгоем. Не пытали и не лишили жизни.

— Но сейчас я здесь, — прошептал Гарион, сделав неуверенный шаг вперед.

Чарли вдруг показалось, что Гарион стоит слишком далеко от него, но в то же время слишком близко.

— Значит, проснувшись завтра утром, я не обнаружу, что ты исчез? — спросил Чарли, едва дыша. — Не пойму, что все это было…

–…сном? — со смешком закончил Гарион. — Повторю еще раз: это не сон.

Никчемная, но упрямая надежда снова затеплилась в душе Чарли.

— Как по мне, все это больше походит на кошмар, — пробормотал он. — У нас тут конец света и все такое.

Улыбка Гариона стала еще шире.

— Конец света может подождать, Церковный Мышонок.

Старое прозвище разожгло в груди Чарли огонь, и ночной воздух вдруг стал обжигающе горячим.

— Лис, — не задумываясь произнес жрец в ответ.

Убийца сократил расстояние между ними, двигаясь легкой, изящной походкой, которую не назовешь ни медленной, ни быстрой. И все же Чарли опешил, когда Гарион приблизился к нему.

Но ничего не длилось вечно. Момент прошел, как заканчивается все на этом свете.

Чарли медленно отстранился от Гариона. Они смотрели друг на друга, и каждый из них пытался подобрать верные слова.

— Меркьюри будет тебя преследовать? — наконец спросил Чарли дрожащим голосом.

— Хочешь услышать честный ответ, мой друг?

Чарли не колебался с ответом:

— Я готов обменять израненное сердце на живого друга.

— Ты всегда любил красивые слова. — Гарион беспечно улыбнулся, но его взгляд похолодел.

— И что нам теперь делать? — прошептал Чарли, качая головой.

К его недоумению, Гарион рассмеялся.

— Эх ты, дурачок, — усмехнулся он. — Теперь мы будем жить.

— Вот только сколько нам осталось? — фыркнул Чарли, отпуская его руки, и перевел взгляд в темноту — туда, где остались горящий город и сорванное Веретено.

Гарион обернулся через плечо, чтобы проследить за его взглядом, но не увидел ничего, кроме черноты ночи и тоскливого холода лунного света.

— Ты искренне веришь в него, да? — мягко спросил он. — В конец этого мира?

— Разумеется, я в него верю. Я его видел. Знаю, что он наступает, — сердито ответил Чарли.

Хоть этот разговор раздражал его, ссориться с Гарионом было в какой-то степени приятно. Его колкие ответы лишь доказывали, что он не безупречная галлюцинация, а реальный человек с изъянами и несовершенствами — такой, каким Чарли его помнил.

— Позади нас горит город. Ты сам видел.

— Города сгорают постоянно, — ответил Гарион, разрезая рапирой воздух.

Чарли приподнял руку, и убийца замер, опустив легкий меч.

— Сейчас все иначе, — сказал Чарли со всей настойчивостью, на которую был способен. Он хотел, чтобы Гарион прислушался к нему, почувствовал владевший им ужас. — Гарион, наступает конец света. А вместе с ним закончимся и мы.

Глубоко вздохнув, Гарион засунул клинок в ножны.

— Умеешь же ты испортить момент. — Он погрозил Чарли пальцем. — Дело в чувстве религиозной вины, которое испытывают все жрецы, или у тебя просто такой характер?

Чарли пожал плечами.

— Возможно, и то и другое. Не могу позволить себе ни мгновения счастья, да?

— Ну, если только одно-единственное.

В этот раз Чарли не вздрогнул. Время не остановилось. Ветки над их головами раскачивались от холодного ветра. Очередной порыв забрался ему за воротник, а в нос ударил запах гари.

Поморщившись, Чарли отступил назад и нахмурил брови.

— Мне понадобится другой меч, — сказал он, бросив сердитый взгляд на пустые ножны, висевшие на его поясе.

Гарион покачал головой и устало вздохнул.

— Ты не герой, Чарли. Равно как и я.

Не обращая внимания на слова убийцы, жрец снова достал карту и разложил ее на земле.

— Но кое-что в наших силах.

Гарион присел на корточки рядом с ним и с заинтересованным видом спросил:

— И что же?

Чарли рассматривал пергамент, проводя пальцем воображаемую линию через лес. Мимо рек и деревень, в самую глубь чащи.

— Я придумаю, — пробормотал он, продолжая чертить линию за пределами леса. — Рано или поздно.

— Тебе известно, как я отношусь к Каслвуду, — раздраженно сказал Гарион. Его губы изогнулись от отвращения и немного от страха.

Чарли едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Из уст в уста передавалось множество историй о живущих в лесу ведьмах, рожденных среди отголосков оставшихся Веретен. Однако они, Веретена их побери, были сейчас наименьшей из его проблем. Губы Чарли медленно растянулись в улыбке, и он почувствовал, как холодный воздух коснулся его зубов.

— Поверь мне, я убежал от дракона не для того, чтобы сгинуть в котле какой-нибудь мерзко хихикающей старушенции, — сказал он. — А теперь помоги мне проложить путь, который не приведет к смерти.

Гарион усмехнулся.

— Сделаю все, что в моих силах.