Не доверяя даже сердцу

Вирджиния Царь (2025)

Она привыкла прятать чувства и строить вокруг себя стены. После всего, что с ней произошло, это стало единственным способом выжить. Воспоминания о прошлом терзают её, а будущее пугает своей неопределённостью. Она скрывает тайны, которые могут разрушить всё, если выйдут наружу. Он скрывает за обаянием и уверенностью свои страхи и боль. Его тайны, тщательно охраняемые, могут разрушить всё, что они так стараются построить вместе. Ему сложно доверять, но ещё сложнее отпустить её. Когда на кону любовь, они оба вынуждены столкнуться с выбором: бросить вызов обществу, собственным страхам и внутренним демонам или позволить всему разрушиться. Это история о сильных эмоциях, непростых решениях и борьбе за право на счастье. История о том, что настоящая любовь — это не всегда лёгкий путь, но он того стоит.

ГЛАВА 12 Разговор по душам

Выбрав сегодня белую тонкую блузку и юбку с небольшим разрезом, я посмотрела в зеркало и решила, что образ можно завершить туфлями на невысоком каблуке. Моё физическое состояние стало лучше, и внезапно появилось желание принарядиться — такое давно не приходило мне в голову. Помню, как в первые два года после случившегося я носила только мешковатые байки и бесформенные штаны. Тогда всё, чего я хотела, — не выделяться. Но это не всегда удавалось. Мужчины всё равно пытались заговорить со мной: в магазине, банке, везде, куда я выбиралась по необходимости, ведь я почти не выходила из дома. Я стала затворницей на долгий период времени.

Понадобилось немало времени, чтобы я смогла без истерики смотреть на своё отражение в зеркале. Каждый шаг давался с трудом. Не знаю, как бы я справилась, если бы не Джорджи. Ради него я старалась изо всех сил, шаг за шагом преодолевая себя, чтобы вернуться к нормальной жизни и подарить сыну всю любовь, которую он заслуживает. Даже несмотря на то, что в груди зияла огромная дыра, именно ради него я находила в себе силы двигаться вперёд.

Потом в моей жизни появился мужчина, ставший моим хорошим другом. Тим был первым, с кем я смогла находиться в одном пространстве и даже общаться. Постепенно он разрушил стену, которую я выстроила вокруг себя. Он был рядом в самые тяжёлые моменты, когда меня накрывали панические атаки, помогал с Джорджи, но никогда не давал повода его бояться. Хотя поначалу, я его не подпускала.

Спустя три года я начала носить одежду, подчёркивающую мою фигуру, и стала спокойнее реагировать на мужчин, которые пытались заговорить со мной. Я всё ещё не отвечала взаимностью, но больше не убегала в страхе, ловя панические атаки за углом супермаркета.

С Тимом мы сблизились настолько, что я почувствовала, как начинаю влюбляться. Я знала, что он чувствует то же самое, но этого было недостаточно. Моё тело словно каменело, стоило мне ощутить тепло его рук. Страх овладевал мной, пронизывая до костей. Каждый раз, когда в голове мелькала мысль: “Вот сейчас я смогу, вот сейчас подпущу его ближе”, паническая атака накрывала меня волной, и я снова отталкивала его.

Он терпеливо ждал, молчал, всё понимал. Но после того как я сказала, что уезжаю, то услышала боль в его голосе. Он не позволил себе раскрыться перед той, кто так и не смогла впустить его в своё сердце.

— Милый, пожалуйста, нам нужно поторопиться, — сказала я, быстро собирая портфельчик Джорджи и украдкой поглядывая на сына, который с задумчивым видом ковырялся в тарелке с кашей. — Тебе не понравилась каша?

— Я просто не хочу кушать, — твёрдо ответил Джорджи, нахмурив брови.

Я вздохнула, обдумывая, как можно было бы поднять ему настроение с самого утра.

— Может быть, тогда яблочко и злаковый батончик по пути? — предложила я с лёгкой улыбкой.

Он задумался на мгновение, затем кивнул с таким серьёзным видом, что я не смогла сдержать улыбку.

По дороге в садик Джорджи, оживлённый и без следа утренней хмурости, с восторгом делился рассказами о новых друзьях и о группе по рисованию, его радость казалась настолько заразительной, что я невольно улыбнулась. Он жевал яблоко, а глаза его сияли, когда он говорил о своих рисунках — сегодня он обязательно их заберёт и покажет мне. Я почувствовала тепло разливающуюся по всему телу от того, как сильно он увлечён своим новым хобби.

Я гордилась им. Моё сердце трепетало от радости, что его тянет к творчеству, что садик настолько хороший, что смог вдохновить моего маленького сына. Я понимала, что все мои усилия не были напрасны, и что каждый день, каждая мелочь, ради которой я так усердно работаю, — это для него. Я должна работать ещё больше, ещё усерднее, чтобы у Джорджи было всё, о чём он мечтает.

— Всё, дорогой, до вечера. Люблю тебя, — поцеловав Джорджи в макушку, я улыбнулась, провожая его взглядом. Он радостно шагал с маленьким портфельчиком в руке, весело махая мне на прощание.

— И я тебя, мам!

Сегодня поездка до офиса заняла меньше времени. Удивительно, но на дорогах оказалось совсем немного машин. Добравшись вовремя, я сразу села за компьютер, решив немного поработать перед выездом. Закончила всё за полчаса, отстранилась от монитора и устало потерла переносицу. Как бы мне ни нравилась моя работа, к концу недели усталость наваливается, словно снежный ком. Открыв глаза, я посмотрела на фото Джорджи, стоящее в рамке на моём столе. Его улыбка всегда будет моим стимулом, что бы ни случилось, какой бы тяжёлой ни казалась жизнь.

Взгляд невольно скользнул на другое фото — родителей. Ещё немного, и исполнится пять лет с того дня, как их не стало. Пять долгих лет. Я снова в этом городе, и на этот раз смогу поехать к их могилам в годовщину. Каждую год в этот день я чувствую себя ужасной дочерью, как будто подвела их. Слёзы, словно раскалённые угли, подступили к глазам и, не в силах больше сдерживаться, обожгли мои щёки, оставляя за собой жгучий след отчаяния.

Я до сих пор могу почувствовать тепло, которое наполняло меня, когда я возвращалась домой и видела, как мама с улыбкой выходит мне навстречу. Её объятия… такие тёплые, мягкие. Я тонула в них, чувствуя, что все проблемы, весь мир с его тяжестью, оставались где-то там, за порогом. Эти объятия были моим убежищем, моим надёжным щитом. Как же мне не хватает этого.

Стук в дверь неожиданно прервал мои мысли. Я торопливо смахнула слёзы, стараясь скрыть следы своей минутной слабости. Дверь приоткрылась, и на пороге появилась фигура в идеально сидящем коричневом костюме. Ворот рубашки был слегка расстёгнут, галстук отсутствовал, а на шее виднелась тонкая цепочка с маленьким кольцом. Я подняла глаза на гостя, пытаясь взять себя в руки.

— Доброе утро.

Майкл Бэдфорд вошёл в кабинет, его движения были уверенными, а улыбка — яркой и непринуждённой. Волосы, как всегда, небрежно спадали на лоб, а глаза блестели, будто он только что посмотрел на яркий солнечный свет. В руках он держал два стакана кофе, один из которых неспешно протянул мне.

— Доброе… Это мне? — удивлённо подняв глаза на стакан, спросила я.

— Да, для отличного начала дня, — его улыбка на мгновение теряет уверенность, становясь чуть мягче. — Всё в порядке? — Мистер Бэдфорд внимательно всматривается в моё лицо, явно замечая следы слёз.

— Спасибо за кофе, но не стоило, — стараюсь спокойно ответить, убрав волнение из голоса. — Со мной всё хорошо.

— Я загрузил вас слишком большим объёмом работы? — в его голосе сквозит напряжение, взгляд будто пронизывает меня насквозь, словно он пытается прочитать мои мысли. Лицо становится более сосредоточенным, губы складываются в тонкую линию, выделяя острые скулы.

— Нет, всё в порядке. Я люблю свою работу, — отвечаю, надеясь увести разговор от ненужных расспросов.

— Так что тогда? Что случилось? — его настойчивость заставляет меня напрячься. Лицо Мистера Бедфорда то выражает тревогу, то остывает до бесстрастного холода, словно он ведёт внутреннюю борьбу. — Вас кто-то обидел? — вдруг спрашивает он, и, словно сожалея о своих словах, закрывает глаза, явно мысленно ругая себя за этот вопрос.

— Я в порядке! — чуть резче, чем хотелось бы, произношу я, но сразу же стараюсь смягчить тон. — Это была минутная слабость. Мне жаль, что вы застали меня в таком состоянии. Я бы предпочла не объяснять это сейчас — не самое подходящее время и место. Если вас не затруднит, давайте закроем эту тему? — стараюсь как можно спокойнее объяснить, желая поскорее завершить разговор.

Мистер Бэдфорд коротко кивает, принимая мою просьбу, и больше не поднимает эту тему.

— Готовы? — спрашивает он после короткой паузы.

— Да, я доделала несколько моментов, которые мы обсуждали вчера. Можете взглянуть, — отвечаю, отодвигаясь на стуле, чтобы он мог подойти к монитору.

— Конечно, — Мистер Бэдфорд обходит стол и, не воспользовавшись предложенным местом, становится позади меня, прислонившись к спинке моего кресла. Он наклоняется ближе, чтобы рассмотреть детали макета, и я вновь ощущаю его приятный, едва уловимый аромат, который сразу привлекает моё внимание. Я не могла точно определить, какие ноты скрываются в этом аромате, но казалось, что это терпкий зелёный чай и мята. Хотя, впрочем, это не имело значения. Одно я знала точно: он пахнет просто потрясающе.

— Вот здесь, — говорит он, — очень даже здорово придумано. Я видел такой подход только у одного человека за всю свою жизнь.

Он заглядывает мне через плечо, улыбаясь, я вижу его отражение в мониторе. Но через долю секунды он резко отворачивается, возвращая взгляд на экран. На мгновение закрыв глаза и сделав глубокий вдох, на его лице появляется гримаса боли, а улыбка исчезает, оставляя его вновь холодным и отстранённым. Я тоже делаю еще один глубокий вдох, и его аромат — смесь духов, лосьона и его собственного запаха — создаёт невероятную гармонию. Я закрываю глаза, чтобы в полной мере насладиться этим запахом, который обволакивает меня и пробуждает внизу живота странные ощущения, которых я никогда не испытывала раньше.

От неожиданности я распахиваю глаза и пытаюсь сосредоточиться на эскизе, но его запах не оставляет меня в покое. Он заполняет пространство вокруг, заставляя меня чувствовать себя потерянной. Внезапно я ощущаю, как моё тело напрягается и начинает дрожать. Не в силах справиться с эмоциями, я резко встаю и оказываюсь лицом к лицу с ним.

В его глазах я вижу смущение и внутреннюю борьбу, но он не отступает, продолжая смотреть на меня. Его дыхание мягко касается моего лица, а взгляд беспокойно блуждает по моим чертам, словно в поисках ответов. По телу прокатывается волна мурашек, заставляя мышцы напрячься. Кажется, ещё немного, и я не смогу справиться с дрожью. Мой взгляд невольно задерживается на гладкой коже, а дыхание становится всё прерывистее.

Осознание происходящего накрывает внезапно, и я быстро отстраняюсь, отступая к окну. Нервно втягиваю воздух, моё тело дрожит, и я мну руки, стараясь скрыть своё состояние. Он остаётся стоять спиной ко мне, но я вижу, как его плечи вздымаются от глубоких вздохов.

— Я подожду вас у лифта. Собирайтесь, будем выезжать, — наконец произносит он, не оборачиваясь, и выходит из кабинета.

— Чёрт! — вырывается у меня, когда дверь за ним закрывается. Я резко выдыхаю, чувствуя, как сердце колотится. — Что это вообще было?!

Моё дыхание сбивается, эмоции накатывают, и я уже не понимаю, на что злюсь больше: на него, на себя, или на всю эту ситуацию. Я сжимаю челюсти и лихорадочно собираю вещи со стола, швыряя их в сумку, словно пытаюсь выплеснуть на них всё накопившееся раздражение.

У лифта меня ждёт Мистер Бедфорд. Его лицо бесстрастно, словно ничего не случилось. Он с серьёзным видом говорит по телефону, но по нахмуренным бровям видно, что разговор его явно раздражает. Чем ближе я подхожу, тем громче становятся обрывки фраз, которые успеваю уловить.

— Я ещё раз тебе говорю, мы не будем подписывать эту сделку. Эти поставщики ненадёжны. Мистер Ферид тщательно всё проверил и обнаружил множество несоответствий в договоре, не говоря уже о многочисленных долгах и сорванных сроках.

Его голос звучит остро и холодно, он с трудом сдерживает злость.

— Я не понимаю, почему ты так настаиваешь на этом. Это начинает выглядеть подозрительно, будто ты сам каким-то образом связан с этими схемами, Алек.

Он потирает лоб, словно стараясь унять головную боль, затем его взгляд останавливается на мне. Наши глаза встречаются, и его лицо моментально смягчается. Он делает глубокий вдох и заканчивает разговор резким тоном:

— Завтра обсудим.

Телефон исчезает в его кармане, а на лице вновь появляется привычная маска спокойствия, хотя в глазах всё ещё видны остатки раздражения, которое он едва успел скрыть. Дверь лифта открывается с громким звонком, и, пропуская меня вперёд, Мистер Бэдфорд заходит внутрь, молча нажимая на кнопку.

— Всё в порядке? — неожиданно даже для себя спрашиваю я, до конца не понимая, зачем вообще это сделала.

— Да! — коротко, почти резко, бросает он, но затем, будто осознав свою резкость, смягчается. Его голос становится спокойнее, теплее. — Семейные дела… Это всегда непросто.

— Понимаю, — отвечаю я, поджимая губы, чтобы не сказать что-то лишнее.

— Надеюсь, что нет, — вдруг добавляет он, его лицо напрягается, словно эти слова вырвались сами по себе, против его воли. — Такое врагу не пожелаешь, а уж вам тем более.

Я удивлённо моргаю, ощущая, как этот разговор заходит на опасную территорию, но мой язык, словно живущий собственной жизнью, продолжает говорить.

— Плохое случается, и, если судить по моему опыту, самые ужасные вещи происходят именно по вине семьи.

“Ого, вот это я разоткровенничалась,” — думаю я и сдержанно улыбаюсь.

Он ловит мой взгляд и, к моему удивлению, отвечает мне такой же короткой, но понимающей усмешкой, словно полностью согласен с каждым словом.

— Не могу не согласиться, — негромко замечает он, его глаза пробегают по моему лицу. — Могу спросить, что натворила ваша семья? — в его голосе звучит осторожность, а взгляд, хоть и украдкой, говорит о неподдельном интересе.

— Это очень долгая и совершенно неинтересная история, — произношу я максимально бесстрастно и, как только дверь лифта открывается, быстро выхожу. Однако его интерес лишь усилился, и похоже он не планирует так легко отпускать этот разговор.

— Мы не торопимся. Я правда хочу послушать, — его голос вдруг становится таким мягким, каким я его ещё никогда не слышала. От удивления я оборачиваюсь, и в этот момент он налетает на меня. Его рука мгновенно обхватывает мою талию, не давая мне упасть. Я чувствую, как его грудь поднимается от глубокого вздоха, и теплота его тела вместе с волной аромата окутывают меня. Мои ноги становятся ватными, и я ощущаю, как всё тело вдруг теряет поддержку. Дрожь пробегает по коже, и я едва сдерживаю панику.

Резким движением я вырываюсь из его объятий и отступаю на шаг.

— Вы в порядке? — испуганно смотрит он на меня, его глаза отражают мою панику, которая начинает постепенно отступать, как только я увеличиваю дистанцию. — Я не хотел вас напугать, — с нотками сожаления в голосе добавляет он.

— Я в порядке, — отвечаю я, чувствуя, как мой голос предательски дрожит.

— Хорошо, — сдержанно кивает он и жестом показывает мне идти вперёд, сразу же следуя за мной. Он делает вид, что не заметил моей паники, и за это я ему благодарна. Я стараюсь остановить хаотичные мысли в своей голове, пообещав себе вернуться к ним позже, когда буду наедине с собой.

У главного входа в здание нас ожидает припаркованный автомобиль с водителем. Мистер Бэдфорд открывает для меня дверь и терпеливо ждет, пока я сяду внутрь, затем обходя машину с другой стороны, садится рядом. Автомобиль сразу наполняется его ароматом, и я задерживаю дыхание, чтобы не погружаться в него снова.

— Нам ехать полтора часа. Какую музыку предпочитаете? — спрашивает водитель, глядя на меня в зеркало заднего вида.

— На ваш вкус, — смущенно отвечаю я, украдкой посмотрев на Мистера Бэдфорда.

— Я бы предпочёл тишину, если вы не возражаете, — отвечает он, пристально смотря на меня.

Я сдержанно киваю. Сейчас мне нужно побыть в тишине. Майкл, кажется, собирается что-то сказать, но потом снова замолкает, и я внезапно осознаю, что впервые в своих мыслях назвала его Майклом.

— Задавайте вопрос, — произношу вслух, достаточно уверенно, как будто всего минуту назад я не стояла, задыхаясь от паники, лишь от его близости.

— Вопрос? — в его глазах мелькает интерес.

— Вы явно хотите меня о чём-то спросить. Я это вижу, — пожимаю плечами, стараясь выглядеть невозмутимо.

— Вы проницательны, — хмыкает он, улыбаясь своей белоснежной улыбкой. В его глазах появляется искорка любопытства.

— Если я задам личный вопрос, вы ответите? — внимательно изучает мою реакцию, словно пытается проникнуть в мои мысли.

— Не могу дать ответ, пока не услышу сам вопрос, — на выдохе произношу я, чувствуя, как напряжение нарастает.

— Здраво, — кивает он. — Как погибли ваши родители? — без промедления задает вопрос.

От удивления я открываю рот, но сразу закрываю его, как рыба, выброшенная на берег.

— Почему вы решили, что их нет в живых? — спрашиваю я, не скрывая удивления.

— Ваш взгляд, — продолжает он, — всегда печальный и наполненный отчаянием, когда вы смотрите на фото родителей. Но стоит вам перевести взгляд на фото сына, и всё сразу меняется, — говорит он мягко. — В вашем взгляде появляется гордость и безграничное обожание.

— Вы следите за мной? — изумлённо спрашиваю я, не веря, что он мог заметить такие детали.

— Это сложно не делать, — отвечает он, и его лицо становится отрешённым, словно он прилагает все усилия, чтобы сдерживать свои эмоции.

Я только цокаю в ответ.

— Они погибли в автокатастрофе, — решаю сказать честно, чувствуя, как тяжесть воспоминаний снова обрушивается на меня.

— Мне жаль, — выдыхает он, и в его голосе звучит искреннее сочувствие.

— Это было давно, пять лет назад, — говорю я, переводя взгляд на окно. — Мне трудно говорить об этом, сколько бы времени ни прошло.

— Сколько бы времени ни прошло, — соглашается он, — это всё равно остаётся болью.

Я киваю в ответ, глубоко вздыхая.

— Моя мать погибла в автокатастрофе, когда мне было 23. По сей день это тяжело вспоминать, — неожиданно открывается он, и в голосе ощущается неподдельная боль.

— Мне жаль, — говорю я, поворачиваясь к нему и заглядывая в его голубые глаза, полные глубокой печали и грусти. — Я не знала, простите.

— Вы и не должны были знать. Тут не о чем извиняться, — отвечает он, вскидывая бровь, но в его голосе слышится нотка сожаления.

— А ваш отец? Он жив? — спрашиваю я, замечая, как его лицо искажается в гримасе отвращения. Разговор о его отце, кажется, вызывает у него сильное раздражение.

— Да, с ним всё в порядке, — коротко отвечает он, явно давая понять, что не хочет углубляться в эту тему. — Кроме родителей, есть ли у вас ещё родные? — неожиданно продолжает Мистер Бэдфорд, его тон остаётся настойчивым.

— Сестра и сын, — отвечаю я автоматически, чувствуя, как его интерес усиливается.

— Как его зовут? — спрашивает он, и его внимание сосредоточено на моем лице.

— Сына? — уточняю я, и он кивает. — Джорджи, — произношу его имя, и на моём лице появляется тёплая улыбка.

— Сколько ему лет? — продолжает он, не сводя с меня взгляда.

— Четыре, но ведёт себя так, словно ему 34. Такой важный! — улыбаюсь, вспоминая его манеры. В ответ на моё замечание Майкл смеётся, и его смех согревает атмосферу. Я осознаю, что снова назвала его в мыслях по имени, и понимаю, что нужно прекратить это.

— А его отец? — спрашивает он, не отрывая взгляда от меня. Его брови сходятся, оставляя глубокую складку, и кажется, что он замирает в ожидании ответа. Я стараюсь сохранять нейтральное выражение лица, хотя эта тема меня уже порядком утомила.

— Извините, но это вас не касается, — отвечаю без эмоций, хотя на самом деле слова произносятся почти автоматически. Я слишком часто сталкивалась с этим вопросом, чтобы сейчас теряться. В ответ на мой холодный ответ Майкл тяжело выдыхает, его раздражение становится очевидным, но я делаю вид, что мне всё равно. Откидываюсь на спинку сидения, прикрываю глаза, чтобы дать понять, что беседа завершена.

— Мы на месте, — голос водителя прерывает моё состояние полудремы. Мистер Бэдфорд выходит из машины, и я, не дав ему открыть мне дверь, быстро следую за ним. Мне не ясно, почему я так поступаю, но, увидев, как он качает головой, я чувствую маленькую победу. Как будто я устанавливаю правила игры, а не его властная натура.

Мистер Бэдфорд бросает на меня короткий взгляд, но ничего не говорит.

Нам навстречу выходит симпатичный светловолосый парень в простой майке и джинсах. Его глаза сияют, когда он видит нас, а широкая улыбка открывает ряд белоснежных зубов. Лицо молодого человека покрыто лёгким загаром и усыпано бесчисленными веснушками, придавая ему обаяния и непосредственности.

Он быстро подходит к Мистеру Бэдфорду, пожимает руку и обнимает его. В этот момент мой взгляд падает на его плечо, где виднеется массивная татуировка. Она начинается с предплечья, переплетая линии огня и колючие ветви лозы, и уходит под майку, скрывая основную часть рисунка. На мгновение мне кажется, что среди этих сложных узоров я различаю очертания букв, которые под определённым углом складываются в имя: “Майкл”. Я расширяю глаза и несколько секунд не могу отвести взгляд.

— Привет, как доехали? — спрашивает парень.

— Всё хорошо, — отвечает Мистер Бэдфорд, улыбаясь своему другу.

— Кто это с тобой? — парень бесцеремонно скользнул взглядом по мне, оценивая с ног до головы, словно я товар на витрине.

— Теодор, знакомься, это Мисс Эванс. Она дизайнер, чья идея понравилась тебе больше всего. В дальнейшем она будет курировать твой проект, — Мистер Бэдфорд и заказчик уставились на меня, ожидая реакции.

— Добрый день, приятно познакомиться. Можно просто Адель, — говорю я, немного растерявшись, но всё же протягиваю руку.

— Ого, такая красотка, да еще и талант! Будем знакомы, — Теодор улыбнулся во все свои белоснежные зубы, сжимая мою руку чуть дольше, чем следовало. Его самоуверенное подмигивание заставило меня нервно отдернуть руку, словно от удара током.

— Ну что, пошли все вместе в дом? Мне уже не терпится поскорее начать! — Теодор потер руки и похлопал Мистера Бэдфорда по плечу, явно полный энтузиазма.

Все вместе двинулись в сторону дома. Теодор что-то оживленно рассказывал Мистеру Бэдфорду, тот улыбался, поддакивая, а я шагала чуть позади, мысленно проклиная себя за то, что выбрала эти туфли. Каждая ступенька казалась испытанием.

— Адель, ну как вам дом? — Теодор вдруг остановился и, разведя руками, закружился в центре просторного помещения, словно ребенок, оказавшийся в огромной игровой комнате.

— Великолепный. Но будет ещё лучше, когда мы закончим, — сказала я, чувствуя на себе одобрительный взгляд Мистера Бэдфорда.

— Не сомневаюсь! Я знаю, что ваша компания обычно не берется за такие маленькие проекты, но я просто не мог доверить это никому другому. Этот дом для меня слишком важен, а так же второй проект, дом моих родителей, — Теодор посмотрел на Мистера Бэдфорда с искренностью в глазах, а его улыбка стала теплее.

— Всё в порядке, — ответил он. — Это приятное разнообразие для нас.

Его улыбка осветила лицо, и я на мгновение застыла, поймав себя на том, что просто пялюсь на своего начальника. Встряхнув головой, я пришла в себя и, быстро оглядевшись, постаралась сосредоточиться на деле. Открыв планшет с чертежами и запустив визуализацию, я заняла стол, оставленный рабочими. Начала объяснять Теодору свои идеи, показывая изображения, которые я заранее подготовила. Я активно жестикулировала, перемещаясь от одной стены к другой.

Мистер Бэдфорд не спускал с нас глаз. Я ощущала его внимательный взгляд, но старалась сосредоточиться на работе. Всё должно было быть идеально.

Телефонный звонок заставил Мистера Бедфорда временно отойти, дабы не мешать моему представлению. Он вежливо улыбнулся, извинился и, с сосредоточенным видом поднеся телефон к уху, покинул дом.

Я сделала короткую паузу, набираясь сил, прежде чем продолжить разговор с Теодором.

— Это прекрасно. Я уже не могу дождаться, когда всё будет готово и я смогу здесь жить. Этот дом — моя мечта, — сказал он, подходя ко мне так близко, что я почувствовала его дыхание. Сердце забилось сильнее, а паника начала разливаться по венам, заполняя каждую клетку. Я быстро отступила, пытаясь восстановить дыхание, и продолжила ходить по помещению, увлекая его за собой.

— Да, понимаю. Это замечательно — иметь своё место, где можно расслабиться и ни о чём не думать, — сказала я, держа его на расстоянии.

— Абсолютно с вами согласен, — ответил он, снова подходя ближе, в его голосе проскользнуло что-то настораживающее. — Единственное, чего не хватает этому дому, так это женщины, — его голос стал ниже, и каждый шаг приближал его ко мне.

Паника усилилась, охватывая разум, но я подавила её и, стараясь сохранить самообладание, быстрым шагом направилась в следующее помещение. Внутренний инстинкт твердил, что нужно уйти как можно дальше.

Я зашла в будущую ванную комнату, стараясь сфокусироваться на чертежах. Теодор не отставал, его присутствие ощущалось почти физически. Подойдя к окну, я указала на чертёж и начала объяснять, что ванная комната будет расположена именно здесь, пытаясь держать разговор исключительно в рабочем русле.

— Эту прекрасную возможность, как окно в ванной, нельзя игнорировать, особенно с таким видом! — с энтузиазмом добавила я. — Представьте себе, как это расслабляюще: лежать в ванне и смотреть на этот успокаивающий лесной пейзаж. В любое время года! — чуть ли не воскликнула я, чувствуя, как вдохновение переполняет меня. Я всегда мечтала о такой ванной комнате, где вид за окном становится частью интерьера.

— Абсолютно с вами согласен, — раздался голос Теодора, и прежде чем я успела осознать, он подошёл ко мне вплотную. — Было бы ещё лучше, если бы в такой ванной лежала прекрасная женщина, — сказал он с ухмылкой. Теодор подошел настолько близко, что я почувствовала его дыхание, которое касалось моих волос. Моё тело застыло, словно окаменело, а дыхание сбилось, будто кто-то перекрыл мне доступ к воздуху. Паника подступала с каждой секундой, когда его рука, скользнув по моей талии, прижала меня сильнее к его торсу, а вторая рука легко прошлась по моим волосам. Я оказалась зажата между окном и этим человеком, который позволял себе лишнее, нагло вторгаясь в моё пространство.

— Убери от меня свои руки, придурок! — закричала я, разъярённая, словно бык на арене. Мой голос дрожал от нахлынувших эмоций, а дыхание стало частым и рваным. Внутри меня поднималась волна ярости и страха, которую я с трудом сдерживала. Теодор, вскинув руки, отступил назад, словно не ожидал такой реакции, и в его глазах было выражение, как будто не он нахально пересёк черту, а я слишком бурно отреагировала.

В этот момент в дверном проёме появился Мистер Бэдфорд. Его лицо выражало панику и смятение, он метался взглядом между мной и своим другом, не понимая, что происходит, но явно осознавая, что ситуация вышла из-под контроля.

— Что здесь происходит? — голос Мистера Бэдфорда звучал напряжённо, и он сделал шаг ко мне, но, не дойдя, замер.

— Да ничего особенного, я просто неверно понял намёки, — ухмыльнулся Теодор, устремив на меня наглый взгляд.

— Намёки? — моё сердце забилось быстрее, ярость стремительно поднималась в груди. — Вы, невероятный наглец! Если для вас это нормально, то для меня — нет! Вам никогда не приходило в голову, что стоит включать мозги и использовать их, прежде чем что-то делать? Просто болван! — я выпалила всё на одном дыхании, не сумев сдержать гнев, и Теодор замер в ступоре, округлив глаза и беспомощно открывая и закрывая рот.

Мне было всё равно, даже если это означало потерю проекта — я не собиралась терпеть подобное. Срываясь с места, я выбежала из дома и, не оглядываясь, побежала, куда глаза глядят. В голове царил хаос, а ноги сами несли меня вперёд, как будто тело двигалось на автомате. Каблуки то и дело цеплялись за неровности, заставляя меня спотыкаться, но я не останавливалась. Мне нужно было сбежать — от этого дома, от случившегося, от мыслей.

— Чёртовы каблуки! — яростно выкрикнула я в пустоту. Добежав до обрыва, замерла, не дойдя до края. Холодный ветер обжигал лицо, и, как только я остановилась, все чувства, что до этого были подавлены, накатили вновь. Страх, беспомощность, отчаяние — они снова захватили меня. Казалось, что я никогда не смогу быть по-настоящему защищённой. Это чувство уязвимости разрывало меня на части. И если я не в силах защитить себя, как смогу защитить своего сына? Эта мысль тянула вниз, словно камень на душе, и каждая капля страха превращалась в вопрос без ответа.

Дыхание постепенно восстанавливалось, но с губ сорвался истерический смех, смешанный с горькими слезами, которые покатились по щекам. Я так отчаянно хотела почувствовать, что меня кто-то может защитить, как когда-то это делал папа. Если бы он был здесь, он бы не позволил всему этому случиться. Он всегда оберегал меня, до той самой ночи.

Тихие, аккуратные шаги заставили меня обернуться.

— Не пугайтесь, пожалуйста! Это я, — робко сказал Мистер Бэдфорд, осторожно приближаясь ко мне. — Вы в порядке? — в его глазах я увидела тревогу, и прежде чем успела ответить, он остановился на небольшом расстоянии и продолжил. — Мне действительно жаль, что он так поступил. Он не имел права даже приближаться к вам, — его взгляд выражал искреннее раскаяние, словно именно он перешёл черту, а не его друг.

— Я в порядке, — ответила я, внимательно наблюдая за ним.

— Понимаю, мои слова могут показаться вам неуместными в данный момент. Однако, мне кажется, я должна попытаться объяснить. Когда я потерял мать, я тяжело переживал этот момент и, честно говоря, оказался на грани. Тогда я и встретил Теодора. Он был в таком же разбитом состоянии, как и я. Его жена ушла от него к его старшему брату, и это сломало его. Он очень её любил и потерял всякое доверие к женщинам и, в целом, к людям. Мы оба переживали сильную боль, которая постепенно превратила нас в тех, кого хороший психолог бы назвал “гедонистами-бесстыдниками”. Мы полностью утратили чувство стыда, считая, что нам больше нечего терять. Мы жили на грани, не задумываясь о последствиях: спали с кем попало, пили без остановки, практически не ели, курили и употребляли вещи, которые точно не стоило бы. И, конечно, стыда не было вовсе. Правда, иногда чувствовали одиночество, но не так сильно, чтобы заставить себя измениться. Казалось, что рядом есть соратник, который будто бы понимает тебя лучше всех, но на самом деле мы просто отражали друг друга. Его отношение к женщинам это, конечно, не оправдывает. Я лишь хочу дать вам понять, что он сломленный человек, у которого внутри пустота. Мы несколько лет прожигали наши жизни в этой безысходности и ярости. Мне удалось остановиться и не потерять себя, а ему — нет. Я просто хочу, чтобы вы знали, что заслуживаете лучшего отношения. Всё, что произошло, — это полностью его вина.

Мистер Бэдфорд сделал ещё шаг вперёд и замолчал. По моему телу пробежала дрожь, и я не была уверена, вызвана ли она холодным ветром или его откровением.

— Вам холодно? — медленно снимая пиджак, он застыл, протягивая его мне, словно не решаясь подойти еще ближе, чтобы не спугнуть меня, как дикого зверя.

— Я в порядке, не стоит, — покачала я головой в ответ на его предложение. — Спасибо, что поделились, эти слова не были пропущены мимо ушей, — я сочувственно посмотрела ему в глаза. Я на собственном опыте узнала, что значит быть сломленным.

— Я бы хотел иначе все исправить, — произнес он виновато, не отрывая взгляда от меня.

— Это не ваша вина, просто такое случается в нашем мире, — пожав плечами, ответила я, и в этот момент капля дождя упала мне на щеку. — Начинается дождь, нужно возвращаться. Надеюсь, все, что я наговорила, не принесет вам проблем. Я не стану извиняться перед ним, но вам я не хотела причинить неудобства, — добавила я, подходя ближе к нему.

— Об этом точно не стоит беспокоиться, вы были полностью правы, — с искренней улыбкой произнес Мистер Бэдфорд, наблюдая за мной.

— Ещё бы! — рассмеялась я, вспомнив, с каким пылом тогда высказалась. Мистер Бэдфорд моментально подхватил мой смех и согласно кивнул.

Мы направились обратно к машине, но внезапно дождь хлынул, словно из ведра. Вода, разрывая небо, лилась с такой силой, что я мгновенно промокла до нитки. Я старалась двигаться быстрее, пробираясь по лужам, несмотря на промокшие ноги, которые скользили по мелким камням. Холодные капли дождевой воды, стремительно стекающие по телу и одежде, заставляли меня вздрагивать, покрывая кожу мурашками. Дом был уже совсем близко, и я ощущала, как холод проникает в каждую клеточку, как руки и ноги становятся ледяными.

Дойдя до крыльца, я наконец укрылась под крышей. Мистер Бэдфорд последовал за мной, промокший так же, как и я. Я задрожала — мокрая рубашка прилипла к телу, а порывы ветра лишь усиливали холод, добавляя еще больше дискомфорта.

Он бросил на меня быстрый взгляд и, не раздумывая, снова снял свой пиджак, несмотря на то, что и сам был насквозь мокрый.

— Вам, наверное, стоит надеть пиджак, — аккуратно предложил он, слегка смутившись, и снова посмотрел на меня.

— Не стоит, я потерплю, — попыталась я снова отмахнуться, хотя меня уже била дрожь.

— Дело в том, что дождь… — он замялся, подбирая слова. — Намочил вашу одежду и… — его голос стих, и он смущенно замолчал, не зная, как продолжить.

Я взглянула на него с недоумением, но затем опустила глаза на свою рубашку. Белая блузка, насквозь мокрая, прилипла к телу и стала почти прозрачной, обнажая всё, что находилось под ней.

— О боже мой! — я резко прикрыла себя руками, почувствовав, как щеки вспыхнули. Молча, я лишь слегка кивнула на пиджак, который он продолжал держать в руках.

Мистер Бэдфорд подошел ближе и аккуратно накинул его на мои плечи.

— Он мокрый, может быть сразу не очень приятно, — мягко произнес он. Его дыхание обожгло мои щеки, оставляя ощущение тепла. Я подняла голову и встретила его встревоженный взгляд. В этот момент моё тело не содрогнулось от страха, хотя он был так близко. Вместо этого внутри что-то встрепенулось. Мы стояли лицом к лицу, буквально в паре сантиметров друг от друга. Я слышала его ускоренное дыхание, и, хотя это было так близко, я не чувствовала потребности отодвинуться.

Мокрые волосы беспорядочно спадали на лоб. Капли дождя текли по его щекам и медленно скользили по губам. Я продолжала смотреть ему в глаза, не отводя взгляда, желая остановить этот момент. Аромат его тела окутал меня, и мир вокруг словно расплылся. Мы стояли так близко, что я знала — еще немного, и он станет ещё ближе.

Я застыла, но это был не страх. Его взгляд метался по моему лицу, задерживаясь на губах всё дольше, заставляя кровь приливать к щекам. Я видела, как его светло-голубые глаза постепенно затягивает дымкой, превращая их в насыщенный синий — точно как грозовое небо над нами. Он не прикасался ко мне, но я чувствовала его присутствие так остро, будто каждый дюйм моего тела был окружён им. Лёгкие сжались, желудок скрутило в тугой узел, а сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди. Мы стояли настолько близко, что, казалось, воздух между нами вибрировал.

— Майкл, ты здесь! Я уже начал переживать! — резко раздался голос Теодора, когда он открыл дверь и вышел на веранду.

Я тут же отстранилась от Майкла и уставилась на землю под ногами, чувствуя, как щеки пылают, будто обожжённые.

— Да, — едва сдерживая раздражение, рыкнул Майкл, отступая на шаг назад.

Повисло неловкое молчание.

— Адель, я должен извиниться, — неожиданно для меня прервал затянувшуюся паузу Теодор. — Я повёл себя неправильно, и мне нет оправдания. Надеюсь, вы найдёте в себе силы простить меня и продолжите работу над моими проектами. Обещаю, такое больше не повторится.

Я не знала, что ответить. Мой взгляд на мгновение метнулся к Мистеру Бедфорду, который только слегка пожал плечами, давая понять, что решение полностью за мной. Это заставило меня почувствовать себя немного легче, ведь, несмотря на важность проекта, он не давил на меня. Собравшись с мыслями, я посмотрела на Теодора и кивнула в знак согласия. Его тело сразу расслабилось, и он с явным облегчением заулыбался.

— Думаю, нам пора в машину. На сегодня хватит, — сказал мистер Бедфорд, его взгляд мягко упал на меня. Он жестом подозвал водителя с зонтом и предложил мне идти вперёд. Сам он попрощался с Теодором и последовал за нами.

Оставшийся день в офисе пролетел незаметно. Усталость постепенно накатывала, но, несмотря на это, я чувствовала странное облегчение — неделя наконец подходила к концу. Впереди были выходные, и я осознавала, что пережила эти сумасшедшие дни, несмотря на все их сложности.

Вспомнив об обещании Кейт, я набрала Ану, чтобы обсудить завтрашний вечер. Мы почти сразу договорились, что она заберёт Джорджи к себе. Я не любила оставлять сына даже на несколько часов, но с Аной всё было иначе. Она не просто моя сестра — ей я могла доверять так, как никому другому.