Порок. Часть 2

Виталина Дэн (2024)

Туман — жесток, циничен, изворотлив. У него острый ум и лидерский потенциал. Человек — загадка. Да и человек ли вовсе? Он не видит берегов, как и ни единой границы. Границ, которых нет ни в его поступках, ни в темных глазах. И, вроде, его сердце давно очерствело, но есть еще та, единственная, рядом с которой мышечный кровеносный орган дает серьезный сбой, вынуждая отключить мозг и довериться собственным чувствам. От Автора: История не подразумевает ХЭ!!

Глава 9

Заряд батареи сдох. Мозг вырубился. Мотор в грудине забарахлил и, вот-вот обещал наебнуться. Упустил из виду, как отключило. Причем, намертво. Оклемался следующим утром под дождем, валяющимся на сырой стылой земле, и, то, только потому, что рядом осатанело заревел Фанатик.

— Мудачье малолетнее! Ублюдки чернозадые! Пошли на хуй отсюда! Сукиины дети! — дико горланил Антоха, а к концу сорвал голос.

Сонный, заторможено принял сидячее положение и, подтянув согнутые в коленях ноги к груди, молча закрыл руками голову, пока сверху ущербные пиздюки с издевательским громким хохотом закидывали нас с разъяренным охрипшим полудурком камнями, булыжниками, харкались и на чучмековском языке уничижительно выкрикивали проклятия.

Тяжелые камни достигали своей цели, сбивая в мясо тыльную сторону ладони, фаланги пальцев, руки, пробивали хребет, заставляя корчиться под непрерывным обстрелом.

Длилась эта хуйня не долго. Утырков кто-то со стороны стопорнул грозным женским голосом. Шайка подростков мигом растворилась в затхлом воздухе, погрузив нас с Фанатиком в глубокую тягостную тишину. А часики обратного отсчета тем временем продолжали тикать. Но, увы, я все еще не вкуривал, как нам с Антохой выскочить из дыры, которая с каждой минутой неминуемо приближала нас к скорбному финалу.

На закате этого дня нас все же соизволил посетить своим присутствием Аббас. Однако, уверен, что этот ишак все время был в ауле и не покидал его. Так сказать, пытался посеять смуту в прогнившей душонке и напугать. Да только, кишка тонка у петушни. Неизвестно кто кого еще вздернет.

После вчерашнего, мы с Антохой больше так и не обмолвились словом, а заслышав с Фанатиком сверху приближающиеся к нам голоса, поднялись на ноги и впервые за все время в готовности прямо посмотрели друг другу в глаза. Знали, что итог может быть разный, а вероятность того, что мы с ним выберемся из аула целыми равна нулю.

— Есть маза, как можно вырваться из села, — приглушенно сообщаю полудурку, но стоило произнести не так давно пришедшую мысль вслух, как Фанатик набычился. — Подыграешь мне и оба вернемся к своим.

— К своим? — севшим низким тоном из-за сорванных связок. — А кто твои? Наши русские? Наши, тебе никогда не были своими, — оскалившись, он хохотнул с невменяемым блеском в глазах. — Поэтому, плыви без меня. Брат! — болезненно скривившись, сделал ударение на последнем.

— Хули, ты артачишься, недоумок?! Не гони! Ты не фанатик, ты идиот, Антон! У них разговор будет короткий. Либо делаешь как я говорю, либо сдохнешь здесь, как собака!

А голоса тем временем были совсем близко.

Он брезгливо отвернул ебало, воротя от меня нос, тем самым кинув свой ответ.

— Педалить сам будешь, — с раздражением в голосе неслышно заключил и вскинул башку на прибывших по нашу душу гостей во главе которых был Хачукаев.

— Ас-саляму алейкум, Денис. Или… может быть Туман?

— Салам, Аббас, — исподлобья глядя на него задумчивого и мрачного, растянул змеиную кривую полуулыбку, так и не ответив на интересующий вопрос.

Догадывался, что чурку разрывает внутри от незнания кто я на самом деле. Туман? Тот ли Туман, который положил его братьев, сыновей, немыслимую толпу боевиков, а главное жену. Тот ли, о ком идет шепотком молва по всему Грозному, что у русских имеется неуловимый, хитрый и особо опаснейший снайпер.

— Где находятся ваши резервные базы со стрелковым оружием и взрывчаткой? Мне нужны координаты, Денис, — угрожающе припечатывает прищуром и, взглядом дает понять, что, если не скажу, то он меня уничтожит.

— Не знаю, Аббас, — недоуменно развел руками. — Я человек маленький. Такой информацией со мной никто бы не стал делиться. Это тебе к комбату надо обратится, если не выше.

— Че, ты, мне пиздишь? За лоха меня принимаешь, уебок? Мне тебе на деле показать, что с тобой будет, если не развяжешь свой язык? Мама, папа, есть? — с акцентом выплевывает и начинает скалиться. — Я для них интересное видео сниму, как ты беззубый обрубок без рук и ног будешь отсасывать у всех моих людей. А для начала, по почте им отправлю твои конечности.

— Нет, Аббас, сирота я. Никого у меня нет, — комично протяжно вздыхаю и снова пожимаю плечами, таким образом подчеркивая, что шантаж его не удался.

Хачукаев, сидя до этого на кортах, резко поднялся на ноги и задышал тяжело. Колючими черными раскосыми глазами стреляет злобно и, оскалившись, принимается на своем эскимоском изрыгать угрозы и проклятия. Внатуре, сыпал матами и, брызжа слюной, видать посылал на нас порчу.

Антон не выдержал и, глядя в его будку, ожесточенно глухо заржал, что определенно Хачукаеву выпад Фанатика не понравился. Как и мне.

— Думаешь, не сломаем тебя? — перешел на русский главарь чеченской группировки. — Туман? — пропустил мимо смех Фанатика. — Ведь, это же ты, Туман? — а после моего долгого молчания, довольно ухмыльнулся и пригладил свою длинную бороду. — Или, считаешь, что пуля тебя не достанет?

— Я не располагаю той информацией, которую ты хочешь от меня получить. Даже, при желании я тебе не могу помочь, — красиво съехал я с очередного вопроса.

— Вот оно кааак, — вскинул широкие смолянистые брови на лоб и немигающе уставился на меня, пытаясь заморозить взглядом. — Это ты убил моего брата, Денис? — не выдержал Хачукаев и склонил в ожидание голову набок.

Фанатик, только успокоившись и взяв себя в руки, снова принялся за свое — задушено давясь смехом, облокотился на земляную стенку.

Что он вытворяет, другой вопрос. Вопрос который сейчас меня мало интересовал.

— А как звать твоего, брата? Я многих убил, Аббас. Может и вспомню.

Антон, не сдержавшись, подавился смехом и согнулся напополам.

— Поднять их! — на данный момент, потеряв ко мне интерес, он взмахнул рукой и с безразличием в механическом голосе отдал указания своим бойцам.

— Начинается, — прошептал и покосился на Тоху, который мгновенно подобрался и успокоился.

— Ну, удачи… чё, — не взглянув на меня, дернул башкой, а я, прищурившись, заиграл желваками и осознал, что у него своя игра.

Плевать ему. На все. Что, в плен попал к чеченцам. Что, убьют его. Что, жизнь свою молодую так глупо похерит здесь. Что, домой не вернется. Жену не встретит, не обнимет. Жизнь не проживет. Плевать на все кроме своей матушки родины, которой дело нет до него. Чем-то сейчас он мне напомнил моего отца. Такой же включенный. Такой же фанатик до мозга костей. За родину. За близких. За власть. За победу.

Полудурок. Но, брат. Храбрый. Бесстрашный. Наглый и волевой. Глупый, правда. Но, брат. К сожалению, даже, Кот, никогда не вызывал во мне по отношению к себе такого восхищения, нежели как Антон.

Нас насильно подняли наверх. Скинули лестницу и под прицелом оружия скомандовали взбираться по ней.

Хуйня-вопрос.

Стоило мне первому взобраться, как псы Хачукаева с медвежьей хваткой набросились со всех сторон на меня и, прижав к земле, приставили лезвие ножа к правому глазу.

— Кто, убил моего брата? — с акцентом яростно повторяет Аббас, расхаживая напротив меня из стороны в сторону.

— Не знаю.

В это время, таким же образом скручивали брыкающегося и скалящегося Фанатика, но, его, в отличие от меня, прижали лицом в землю.

— Где ваши базы? Местоположение мне назови!

— Не знаю, Аббас. Не ко мне.

— Я убью тебя, сука! Если, я еще раз услышу от тебя это никчемное ничего незначащее слово"не знаю", я убью тебя! — разъяренно грозит чечен, бросившись на всех парах ко мне.

— Пожалуйста, Аббас, не надо, — с долей ехидства, без страха и сомнения.

Фанатик, тотчас заржал и словесно отсалютовал мне.

— Пошли они нахуй, Дэн! — после всего не сдает, спецом называет по имени, умалчивая кликуху. — Пусть сосут наш хуй, — ржет он громогласно, хотя голос посадил.

Значит, прет его все же не по-детски. Отчетливая ненависть через кожу и все отверстия сочится ядом.

— Скажешь, Денис! Все скажешь, если жить хочешь, — хладнокровно хмыкнул чечен и кивнул своим бойцам. — Маму родную сдашь, но расколешься.

А затем, мою башку приподняли, когда Хачукаев оказался над Фанатиком. В следующее мгновение он опустился к нему и, сверкнув в сумерках двумя лезвиями ножей, жестко ударил в район горла Антона. Наносил удар за ударом, пока Тоха захлебывался, задыхался и давился своей собственной кровью, блевотиной.

Он еще не откинулся. Он не успел отключиться. Не умер, когда довольный Аббас с широкой улыбкой отрезал двумя ножами голову Антона.

— Аллаху Акбар!

Пока, я прибывал в полной прострации и подыхал от внутренней агонии, глядя на все еще функционированое обезглавленное тело, которое било конвульсией, Хачукаев за волосы поднял вверх кровавую голову Фанатика, как какой-то трофей и громко выкрикнул в небо. Боевики, тотчас хором как попугаи повторили за ним и выпустили одиночные выстрелы в пустоту.

Чердак начал протекать. И мой потерянный взгляд отчетливо об этом говорил.

— В яму обоих. Пусть посидит. Подумает, — счастливо расхохотался, Хачукаев, довольный собой и произведенным эффектом. — Оплачет товарища. Кто мы такие, чтоб не дать возможность попрощаться, — как футбольный мяч откинул он голову Антона в ту же яму и, рывком развернувшись в сторону дальнего дома, ушел.