Игра на грани фола

Джули Дейс, 2022

Когда на плечи Виктории Ньюман ложится очередная миссия привлечь внимание капитана противоположной команды и вытянуть из него план игры, она ничуть не сомневается в достижении цели, ведь такая задача для неё уже не в новинку.Улыбнись.Подожди.Получи.Когда Коди Максвелл получает новую форму, номер и должность капитана, он намерен показать, чья команда способна блистать из года в год. На пути не существует преград, кроме тех, которые люди сами для себя создают. Всё просто.Изучи.Подготовься.Обыграй.Игра, под названием «любовь» – даёт старт. На пьедестал победителя выходит только один, и чаще всего это разбитое сердце.

Глава 6. Вики

За семнадцать лет я не привыкла к сильным грозам и проливным дождям, господствующим в Кливленде. Я сворачиваюсь вокруг подушки и закрываю глаза, издав вопль, когда слышу новый раскат грома, за ним тёмное небо озаряет вспышка молнии. По окну ползёт зловещий скрежет, и я ощущаю себя в фильме ужасов. Кстати, никогда не мечтала о роли в данном жанре кинематографа. Не имеет значение, это что-то связанное с паранормальным или маньяками. Это табу. Я жуткая трусиха. Вот вам моя слабость. Никто и никогда не затащит меня в кино или на съемочную площадку, даже баснословный гонорар.

Накрываюсь с головой и прячусь под одеялом, как страус, сующий голову в песок при опасности. Это миф, но выражение подходит как никогда кстати.

Шарю рукой по поверхности прикроватной тумбочки, пытаясь отыскать наушники и когда нахожу, скорей подключаюсь к телефону, чтобы заглушить кошмар за окном. Но, когда пролистываю плей-лист, издаю разочарованный стон. Музыка в моём телефоне подходит для танцев, но никак не для сна. Выбираю наименьшее из зол и всё-таки включаю песню Kinda Crazy в исполнении потрясающей Селены Гомез, уже спустя несколько секунд понимаю, что покачиваю носочками ног в такт мелодии. Так приходится проститься с царством Морфея.

Отличная идея, Ньюман, так и планировалось!

Уже спустя несколько минут, щёлкаю по ночнику и разочаровываюсь пуще прежнего. Ну просто великолепно. Электричество отключилось. Такие сбои не редкое явление при сильной грозе.

Но я всегда иду напролом.

Включаю фонарик на телефоне и в час ночи — ПОВТОРЯЮ, ЧАС НОЧИ — начинаю перебирать одежду на полках в шкафу. Знаю, я сумасшедшая и сейчас песня, играющая в наушниках, именно о безумии.

Приняв позу по-турецки и в такт мелодии покачивая плечами, тихо напеваю под нос, приступая разгребать кучу барахла, половину которого отодвигаю в сторону в желании избавиться из-за ненадобности, вторую часть аккуратно складываю и возвращаю на полки. Мама будет несказанно рада, увидев ночные старания, потому что фразу: «уберись в шкафу», я слышу едва ли не ежедневно и чуть ли не с рождения. Ура, это случилось, спасибо мисс Непогода и мисс Бессонница, вы отлично сработались!

Я поднимаю глаза и тень, падающая на стену, заставляет меня завизжать так, что в стенах дома всё начинает звенеть и дребезжать. Удивительно, что мой визг не разносит в пух и прах оконные стёкла.

— Чтоб я сдохла! — восклицаю я, резко оборачиваясь. — Мама! Господи, ты напугала меня!

Примкнув к двери, она ошарашено палится на меня, приложив ладонь к сердцу.

— Это ты напугала меня!

В пороге появляется отец. Он переглядывается между нами и буркает себе под нос какое-то ручательство, вроде усраться можно. Ох, обожаю, когда он не фильтрует речь, чувствуя себя также свободно, как и на поле в обществе полудурков.

— Что случилось? — ворчит отец.

— Мама напугала меня, подкрадываясь со спины! — выдернув наушники, говорю я.

— А как я, по-твоему, должна войти в комнату? Через окно? — в свою защиту, оправдывается она.

— Но не так!

— Я постучала!

— Я в наушниках!

— И кто в этом виноват?

Я вздыхаю и принимаю её правду.

— Время два часа ночи, я пошла попить и услышала шум в твоей комнате. Постучалась, спросила, всё ли в порядке, а ты ничего не отвечала. Я же не могу спокойно пойти и лечь спать! Вдруг что-то случилось!

— Всё в порядке, — смягчаюсь я. — У меня бессонница, ты же знаешь, что я ненавижу грозу. Решила заняться чем-то.

— В два часа ночи? — отцовская бровь скептично дёргается вверх.

— Великие умы творят ночью, — иронизирую в ответ.

Он отклоняется в сторону и его шаги постепенно затихают в конце коридора.

— Виктория, ты действительно решила разобрать шкаф ночью и без света? — ровным тоном интересуется мама.

— Есть фонарик, мне достаточно.

Мама тоже хочет покинуть мою спальню, но я останавливаю её, решив подразнить:

— А если я буду с парнем или голой? Или вообще два в одном? Не вламывайся так в мою комнату.

— Ох, Боже мой! — вопит она, вылетая за порог и хлопнув дверью. Если нужно прекратить разговор с мамой, достаточно только заикнуться о парнях. Это весело, если быть откровенной. Я люблю по-доброму дразнить её.

Этим же утром я напоминаю зомби, но бодрого и активного. Всегда удивляюсь странности: если сплю с вечера и до обеда, еле отскребаю голову от подушки, но, если сон длится жалкие четыре-пять часов, поднимаюсь с торпедой в заднице.

Сегодня второй вариант и заводная штука далеко не в самом интересном месте.

Одри подталкивает плечом, поймав ритм моих шагов в коридоре.

— Я уже говорила, что рада играть Джульетту?

Я весело хохочу.

— Обмолвилась пару миллионов раз.

— Если нужно, я готова подписать контракт на фиктивные отношения, которые станут настоящими для подогрева интереса.

— Это всего лишь школьный спектакль, — улыбаюсь я.

— Но, если когда-нибудь придётся играть с этим парнем роль влюблённых, я готова согласиться прямо сейчас. У него…

В этот прекрасный момент тот самый парень появляется из-за поворота и Одри издаёт восхищенные вздохи.

— Он само совершенство!

— Да, но я пока занята и не интересуюсь его совершенством.

Её глаза сосредотачиваются на мне. В них отражается понимание.

— Ты опять ввязалась в это?

— Я не дала согласие и не отказалась. Но я.. просто посмотрела на него и ещё не до конца поняла, стоит ли.

Подруга слишком довольно улыбается, потому что придерживается мнения мамы. А сейчас сомнение в моём голосе вызывает у неё безграничную радость.

— И ты, конечно, уже познакомилась с ним.

Я ненароком улыбаюсь. Она хорошо меня знает.

— Хватит это делать, Ви! Идиоты твоего отца должны научиться выигрывать своими силами.

— Я ещё не согласилась, по крайней мере, придерживаюсь такого мнения, — напоминаю ей. — Он…

— Что?

— Думаю, он и правда хороший.

Мне приходится объяснить подруге всё с самого начала и всё это время видеть кислое лицо. Но я действительно не решила и не уверена, стоит ли.

— Он понравился мне до того, как узнала его имя, — выдыхаю я, заняв местечко в классе. — Но он не спросил мой номер и даже имя! Что со мной не так? Я привлекаю только идиотов?

— Футболисты в принципе тщеславные, самоуверенные, заносчивые идиоты с раздутым до размера вселенной эго. К твоему сведению, учёные придерживаются мнения, что вселенная бесконечна. Вот теперь улови мой намёк: они все круглые придурки.

Я наиграно оскорбляюсь, подавляя улыбку.

— Ты должна поддерживать команду, ты же из группы поддержки, Одри Амалия Брукс!

— Это не мешает мне смотреть правде в глаза.

— Везде есть исключения. Он не показался идиотом, даже дебильных шуток не было.

— Первое впечатление обманчиво.

— Говоришь как папа.

— Тут я с ним согласна, — качнув головой, говорит Одри. — Может, он знает тебя?

Я жму плечами.

— Мне так не показалось. И вообще, меня никто и никогда не видел рядом с кем-то из футболистов дальше школьного стадиона.

— И тем ни менее, он свалил.

— Думаешь, вселенная сделала мне подарок? Повернулась передом, а не задницей, как обычно?

Одри повторяет мой жест и жмёт плечами.

— Вы всё равно встретитесь на матче.

— Если команда надерет задницы другим. Ты знаешь, что мы можем встретиться только в полуфинале или финале.

За её спиной, на стул плюхается Тимоти Хэмельтон. Парень вытягивает ноги вперёд и скрещивает их в лодыжках, еще несколько секунд бегая между нами серыми — как металл — глазами. Темный и глубокий цвет оттеняет светло-серая футболка, собранная в предплечьях его подтянутых мышц. Он наклоняется вперёд и что-то шепчет на ухо Одри, которая незамедлительно вскидывает руку со сжатыми кулаком и попадает парню в нос. Я едва сдерживаю смех, когда он яростно растирает переносицу, но всё равно улыбается так, словно получил признание в любви. Его создали, чтобы усложнять ей жизнь.

— У меня нет столько средних пальцев, чтобы выразить все чувства к тебе, Хэмельтон. Исчезни.

Она продолжает смотреть на меня и возвращается к предыдущему разговору:

— Придётся знатно попотеть нашим засранцам. Пойди и скажи, что ты ради них крутила с придурками, пусть расплачиваются. Но я против очередной фикции.

Я мрачнею и затихаю, погружаясь в размышления.

Мама против этого. Моя подруга против этого. Я на половину против. А сейчас и вселенная закатила знатную истерику и топает ножками, потому что Коди-галантный-недотрога-Максвелл не спросил мой номер, а благополучно отчалил от берега. Вот же чудо!

В броне моего самолюбия возникает трещина.

Я вовсе не считаю себя плохой, но порой поступаю как законченная стерва. Да, ещё я немного капризная, но только когда дело касается идиота с дырой в голове, который не понимает прямых намёков. Не все мужчины придурки, есть и светлая сторона, просто пока на моём пути встречались лишь те, кто не отличит да от нет. Не всегда «нет» носит скрытый смысл, чаще всего это красный сигнал светофора. И он не сменится на зелёный.