Пока мы живы

Екатерина Громова, 2023

Неизвестный вирус превратил бесчисленное количество людей в зомби. По всему миру бродят омерзительные монстры, жаждущие только одного – убивать. Когда весь мир превращается в кровавую западню, наступает время испытаний на прочность духа. Героям предстоит спастись от заражения и пройти проверку на человечность. Смогут ли они сохранить не только жизнь, но и разум в череде кровавых расправ и погони?

Глава 3

Мы уже почти подъехали к выезду из города, когда увидели тело мужчины, лежащее поперек дороги. Рядом с ним спиной к нам сидела девочка лет пяти. Она так трогательно склонилась над мужчиной, что я почувствовала ком в горле. Наверное, это ее отец. Надо ей помочь. Я остановилась и заглушила двигатель.

— Почему ты опять остановилась? — спросил Дима.

— Ты не видишь, что там девочка?

— Наверняка, она посинела. Поехали, Варя.

— Давайте посмотрим? — предложила я. — Уж с ребенком-то мы справимся.

— Ненавижу детей, — пробурчал Дима.

— Твое милосердие меня удивляет, Варвара, — сказала Маратовна. — Мне кажется, мы решили уже, что всем не поможешь. Нужно спасать свою шкуру.

— Анна Маратовна, но она же еще дитя, — я показала в сторону девочки, которая все также сидела возле мертвого мужчины. — В любом случае, нужно убрать тело мужчины — оно перекрыло нам дорогу.

— Вот еще, трогать мертвяков я не собираюсь, — заявил Дима и сложил руки на груди для большей убедительности, — они могут быть заразными.

— Что ты предлагаешь? Пойти пешком?

— Проехать по нему и двигаться дальше.

— Дим, мы не можем так поступать с мертвыми людьми.

— Только не говори, что мы будем хоронить каждого встречного жмурика. Так мы доедем до твоих родителей через лет десять в лучшем случае. Да и к тому же, повторюсь, мы можем заразиться.

Когда он напомнил о моих родителях, сердце болезненно сжалось.

— Хоронить мы никого не будем. Но отодвинуть в сторону тело мужчины мы можем, — не успокаивалась я.

— Пошлите, черт возьми, — сдалась Маратовна, видя мое отчаяние. — Я только Олега с собой возьму.

Мы с Димой молча уставились на директора. Она явно не в себе. Какого еще Олега? Неужели загадочная болезнь поражает мозг, и люди начинают нести чушь?

— Что смотрите? — засмеялась Маратовна. — Олег — это топор.

Дима откровенно заржал:

— Вы назвали топор Олегом?

Я перегнулась через сидение и стукнула Диму ладошкой по ноге, призывая заткнуться. Но Маратовну это скорее позабавило, чем рассердило. Она достала Олега и скомандовала:

— Выходим, ребятки.

Мы вышли из автомобиля и медленно направились в сторону девочки, которая все так же сидела к нам спиной.

Не оставалось сомнений в том, что произошла авария: неподалеку стояла машина с выбитым лобовым стеклом. Видимо, мужчину выбросило, когда они врезались во что-то. Или в кого-то.

Приблизившись к телу, мы увидели, что мужчина лежит в луже крови. Его лицо было порезано осколками стекла, невидящие глаза открыты. Тело посинело, часто вздрагивало. «Неужели сейчас воскреснет? — подумала я. — Нужно срочно убрать девочку отсюда». Мне не нравилась идея бежать из города в неизвестность с ребенком. Но мы не могли оставить ее совершенно одну среди развалин и синих людей, жаждущих поживиться человеческой кровью. Хотя, мне в это до сих пор не верилось. А зря…

Я осторожно приближалась к девочке, сжимая в руках биту. Я не знала, смогу ли я ей воспользоваться в нужный момент, но она придавала мне силы и успокаивала.

— Малышка, у тебя все в порядке? — спросила я и тут же удивилась тупости своего вопроса: девочка одна на дороге в разгар эпидемии, возле разбитой машины и мертвого мужчины, который скорее всего был ее отцом. Как она может быть в порядке?

Девочка не отзывалась. Она склонилась над мужчиной и не обращала на нас никакого внимания. Чем ближе мы подходили, тем сильнее слышали запах гниющего тела. Тошнота вновь подступила к горлу. Я услышала тихое Димино «Черт», а затем булькающий чавкающий звук. Так дети жуют за столом. «Не может быть», — подумала я. И в этот момент страшная правда открылась для нас троих: Димины слова оказались правдой.

Мы стояли в трех шагах от девочки, когда она повернулась к нам. Синяя, с желтыми глазами, вся в крови. Она что-то жевала. Что-то красное. Кровь, смешанная с остатками еды, капала изо рта. Мы взглянули на мужчину — в животе зияла дыра, открывая внутренности.

— Она его жрет! — заорал Дима что есть мочи. — Я вам говорил! ГОВОРИЛ!!!

Было непонятно, то ли он рад, что оказался прав, то ли совсем не рад. Наверное, все вместе. Девочка медленно встала и хрипя направилась к нам. Она все еще жевала внутренности мужчины одними зубами, не смыкая губ. Меня согнуло пополам и вырвало. Дима стоял ни живой, ни мертвый. Лишь только Маратовна не утратила силу духа — размахнулась топором и всадила его острие в голову бедной девочки. Слава Богу, я этого не видела. Мой желудок извергал то немногое, что было в нем. Я вытерла рот рукавом рубашки. Меня затрясло. Я выпрямилась и посмотрела на Маратовну. Она вытащила топор из девочки, после чего та рухнула на асфальт.

— Слава Олегу! — сказал бледный Дима дрожащим голосом.

— Да, Олег молодец, — подтвердила Маратовна и посмотрела на меня.

— Варь, ты как?

— Я в шоке. Дима был прав. Они едят людей! Как это вообще возможно? Мы же не в фильме. В реальной жизни такого не бывает! Люди могут заболеть, даже гнить заживо. Но питаться внутренностями?! Они вообще мертвые или живые? Законно их убивать? Или нас посадят? А если не убьем, нас съедят? И мы станем такими же, как и они? И вообще, где полиция, военные? МЧС? Врачи?

Я что-то еще бессвязно бормотала, чувствуя, как меня охватывает дрожь и накатывает истерика. Неожиданно даже для себя самой, я начала смеяться — сначала тихо, потом все громче и громче. Слезы текли по моим щекам, а я их даже не замечала. Я начинала сходить с ума, отказываясь верить в происходящее.

И тут я почувствовала жгучую боль на левой щеке. Я ошарашенно взглянула на Маратовну и наткнулась на ее злой взгляд. Пощечина. Она влепила мне пощечину!

— Прекрати истерику, Варвара Алексеевна. Соберись! Нам нельзя раскисать.

Маратовна была права. Нельзя падать духом.

— Спасибо, — сказала я, потирая щеку. Тяжелая рука директора отрезвила меня.

— Слушайте сюда. Нам всем нужно обзавестись оружием. Необходимо быть наготове. Эта зараза никого не щадит. Даже детей. — Голос Маратовны дрогнул.

— Анна Маратовна, — сказал Дима, подходя к ней и обнимая за плечи, — вы же видите, что она не человек. Она перестала им быть. Если бы не вы, мы бы все стали ее ужином.

— Ты прав.

Она отвернулась от девочки и посмотрела на горизонт.

— Пора валить. Скоро стемнеет. Нам нужно найти ночлег.

— Я буду этой ночью с двумя женщинами сразу. Стоило пережить апокалипсис, чтобы так повезло, — пошутил Дима.

— Как тебе удается шутить в такой ситуации? — спросила я, снова вытирая губы тыльной стороной ладони. Во рту остался горький привкус. Желудок скрутило. Хотелось пить.

— Заткнитесь, — перебила его Маратовна. В наступившей тишине мы отчетливо услышали рычание. Ахррр… Мы посмотрели на девочку. Но она так и лежала с пробитой головой, вся в крови и грязи. А вот ее отец… Он поднимался. Мертвый. С дырой в животе. Надкусанные внутренности выпадали на асфальт. Что-то из них держалось и висело, будто на ниточках. Зрелище не для слабонервных. Меня снова затошнило, я почувствовала слабость и головокружение.

Без промедления Дима поднял биту, схватил ее покрепче двумя руками и направился к мужчине со словами:

— Привет, папочка!

Он медленно подошел к человеку, восставшему из мертвых, замахнулся битой и ударил его со всей дури в грудную клетку. Мужчину отбросило в сторону. Победно улыбнувшись, Дима помахал битой и сказал:

— Один — ноль в мою пользу! И трогать его не пришлось, чтобы убрать с дороги.

Пока Дима радовался, мужчина… снова встал! Двигался он очень медленно, будто испытывал нестерпимую боль. А чувствуют ли они хоть что-то, кроме голода?

— Да ну нах! — заорал Дима, выпучив глаза. — Какого хрена?

Действительно, от того удара, что Дима нанес мужчине, обычный человек больше бы не встал. Но только не этот. Синий опять поднялся и направился к нам.

— Ударь еще раз по голове, — посоветовала Маратовна. К ней стоило прислушиваться. Уж она-то была лидером сегодняшнего дня по убийству синих людей.

Второй удар оказался более действенным. Мужчина упал замертво. От его головы осталось одно название. Я старалась не смотреть на него, держась за живот, который, казалось, устроил бунт.

— Теперь точно не встанет, — удовлетворенно сказал Дима и оглянулся на машины, которые стояли на дороге и сказал: — А давайте обыщем их машину?

— Нам нужны припасы, — сказала Маратовна, — хорошая идея.

— Я генератор идей, да, Анна Маратовна? — с гордым видом спросил Дима. — Вы поднимите мне зарплату?

— Если найдешь мне таблетки от давления, я, так уж и быть, дам тебе пару тысяч.

— Постараюсь, — ответил Дима и побежал к машине. Я смотрела ему в след и думала, что Маратовна всегда выделяла его среди других работников. Он был любимчиком директора — ему прощалось и дозволялось многое. Возможно, потому что он мог развеселить эту строгую женщину, улыбающуюся не так часто, как хотелось бы.

Я направилась к автомобилю, который стоял недалеко от нас на обочине. За рулем сидел мужчина. Синий. Он даже не пытался отстегнуть ремень безопасности и выйти из машины, а просто махал руками перед собой, словно пытался поймать что-то невидимое глазу. Вот так никчемно закончилась человеческая жизнь. Безоружная, я не стала тревожить несчастного. Бита осталась у Димы. К тому же, я бы все равно не осмелилась открыть дверь и попытаться убить синего. Так что я просто развернулась и пошла к своей машине.

Ничего путного Дима не нашел. Было бы идеально найти в бардачке пистолет. В детстве в летнем лагере я заняла первое место в соревнованиях по стрельбе. Если немного потренироваться, я смогла бы убивать синих на расстоянии. Но в бардачке лежали какие-то документы и всякий хлам. В аптечке не было лекарств, зато нашлись бинты и вата. В багажнике мы нашли ветошь, чтобы Дима смог привести в порядок биту — стереть кровь и остатки мужчины, а Маратовна — очистить Олега.

Мы сели в машину в подавленном настроении: Дима больше не шутил, Маратовна молчала, я чувствовала себя разбитой и без сил.

Мы, наконец, признали реальность происходящего.

Отныне люди не умирают. Они восстают из мертвых, чтобы есть тех, кто еще жив, превращая их в себе подобных.

И так до бесконечности.

Пока не останется ни одного живого человека.

Даже нас.