Египтянин. Путь воина

Жюльетт Сапфо, 2019

Ренси мог стать величайшим скульптором своей эпохи, но судьба и боги Египта уготовили ему иной путь. Любовь к дочери фараона изменила жизнь юного скульптора, заставив его отложить молоток и зубило и взяться за меч и копьё. Тем, кто лишил его счастья быть с любимой, не избежать его гнева. Сумеет ли Ренси справиться с тяжёлыми испытаниями и довести свою месть до конца? Или борьба с могущественным противником может стоить ему жизни?

8

А на следующий день поднялся страшный ветер — ураган пролетел над всем городом, разрушил пёстрый навес на площади, залил потоками воды улицы, сорвал гирлянды цветов с крыш домов и храмов.

Депет, уже взобравшись на подмостки, громко окликнул Ренси, зовя его к себе. Оказалось, оштукатуренная часть стены пострадала от потоков воды, смешанной с песком и илом. Теперь они должны были работать быстрее прежнего: наложенную штукатурку следовало со стены сбить и заменить свежей. Спустя какое-то время Депет уже размешивал минеральные краски в горшочках с водой, а Ренси, отжав пальцами кисть, начал роспись.

Чем дальше продвигалась работа, тем больше радовался Ренси: любая часть фрески, просыхая, приобретала именно те цветовые оттенки, какие он замыслил в своём воображении. Депет, затаив дыхание, наблюдал, как стену наполняют один за другим замечательные фрагменты: финиковые пальмы, два жирафа, лакомящиеся плодами; прямоугольный пруд с рыбами, над которым порхают птицы, и цветущие у берега лотосы.

— Даже не знаю, который из твоих талантов удивительнее: ваятеля или живописца, — наконец с восторгом сказал он. — Какую красоту создаёт твоя кисть, сколько новизны в рисунке и красках! Так больше никто не умеет…

Ренси, держа в руках миску с красками, продолжал молча рисовать. Он был сосредоточен и не заметил, как во дворе в сопровождении свиты и носильщиков опахал появился Нехо. Рядом с номархом семенил, стараясь от него не отставать, упитанный коротышка, с обритой наголо головой, в ослепительно-белом одеянии с жёлтыми полосами по краям.

— Меня зовут Сенмин, я жрец великой богини Нейт — покровительницы нашего города, — важно выпятив круглый живот, представился коротышка после того, как Нехо через слугу приказал Ренси спуститься с подмосток. — С завтрашнего дня ты, мастер Ренси, будешь работать над изваянием богини в мастерской при храме. Этой огромной чести удостаиваются лишь лучшие ваятели царства, а для тебя этот заказ может стать самым значительным заказом в жизни. Высекать портреты родственников фараона или «двойников» самого фараона это, несомненно, весьма почётный труд, но ваять статую богини — этого нужно ещё заслужить.

У Ренси от волнения заколотилось сердце. Изваяние богини Нейт, матери всех солнечных божеств, той, рождение которой непостижимо, той, о которой говорят: «Она всё бывшее, настоящее и грядущее»! Мыслимо ли, чтобы жрецы богини выбрали его, Ренси? И за какие заслуги? За портрет принца Танутамона? Или за все его работы, что рассеялись по стране, словно песчинки, осев в многочисленных храмах и гробницах высоких вельмож?

Как ни был Ренси польщён неожиданным заказом, но он нашёл в себе силы ровным и твёрдым голосом ответить:

— Благодарю за оказанную мне высокую честь, но я не могу принять это предложение. Я должен закончить роспись.

В разговор немедленно вмешался Нехо:

— Роспись может подождать! А город и его жители не могут. Боги послали бурю в наказание за то, что у изваяния богини-покровительницы Саиса какой-то варвар отбил корону. Храму нужна новая статуя, а людям — спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Я освобождаю тебя от своего заказа. Когда закончишь ваять статую богини Нейт, вновь возьмёшься за роспись.

Нехо выдержал паузу и прибавил с язвительной усмешкой:

— Если, конечно, её к тому времени не закончит Депет.

С усилием преодолев внезапную сухость в горле, Ренси произнёс с сомнением:

— Не знаю, хватит ли у меня сил изваять статую, в которой соединилось бы одновременно мужское и женское начало: ведь госпожу Нейт принято считать «отцом отцов и матерью матерей»…

Вместо номарха ему ответил жрец:

— Об этом придётся думать тебе самому, мастер Ренси. И не столько как ваятелю, сколько как смиренному и богобоязненному сыну Та Кемет.