Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки

Игорь Матрёнин, 2019

В этой книге «Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки», состоящей из совершенно разных по стилю и тематике 836-ти глав, трагикомически описана странная жизнь вокалиста и автора песен реально существующей рок-группы «Алкоголь – его забавные взлёты и печальные падения, «безответное» сотрудничество с известнейшими продюсерами России и весьма популярными отечественными музыкантами, его любовные «запутки», дикие сны, магические сказки, недописанные сценарии… и просто сотни безумно смешных, грустных до боли и дичайших по нелепости зарисовок ситуаций, что происходили с ним, его друзьями и «завистниками» и прочими случайными гражданами нашей общей Отчизны и остального «иностранного» мира.

Я — за книжки!

Пусть даже сберегательные. Газет я не читаю и не читал никогда. Только музыкальные журналы, да и то очень выборочно — лишь те, где про музыкальные новости, а не про то, что Элтон Джон гей, тем более что это давно уже не то что не новость, а даже не шутка, над которой и ухмыльнётся-то разве что только «Бог Металла», «очень пластичный» Роб Халфорд.

Когда я был ещё школьником, в наши глупые советские времена была такая нелепая, но почётная общественная нагрузка, как «политинформатор». Дичь, надо сказать, первостатейная!

По субботам первым уроком обязательно проводилась эта вот самая «политинформация». Все нормальные, разумные детишки практически до состояния некоей благодати были рады этому «ненастоящему» уроку, где можно было не бояться, что вызовут, отчитают и накажут. Собственно, спросить «за политику», конечно, могли, но последствий в виде оценок ниже трёх баллов и прочих неприятностей никогда не случалось.

Но вот я, несчастный, снова попал в ловушку своей сугубо положительной внешности! Ну такое лицо у меня, понимаете, пардон, за неприличное слово, «интеллигентное»! «Сразу видно — мальчик начитанный, в курсе политической ситуации, всё может грамотно изложить и даже направить тёмных одноклассников в нужное, советское русло» — так высказалась наша властная «классная» Эра Моисеевна прилюдно, чем пригвоздила мою, и так нестабильную репутацию к позорному столбу.

Итак, я — политинформатор! Повторяю, я не читал газет никогда! А теперь представьте, какую несусветную чушь мне приходилось нести, чтобы хоть как-то спастись от постыдного разоблачения. Я плёл совершеннейшие небылицы, отчаянно фантазируя, жонглируя фактами, что слышал случайно по радио, и, оперируя непроверенными слухами, кои вполголоса высказывались на кухне моими отважными родителями и их друзьями-полудиссидентами. К третьему «занятию» до «классной» таки дошло, что мальчик-то «в неадеквате», а может и вреден, и даже опасен! С ответственной должности я был тихонько снят и незаметно задвинут подальше за вольности по части «нетривиальных» высказываний. Я же был, ну вот, совершенно не против!

Точно так же с упорством мычащих идиотов меня назначали председателем совета отряда и ещё каким-то «тотальным ответственным за политвопросы» в славные комсомольские годы. Я успешно «заваливал» всю работу, и класс занимал стабильные последние места в соревнованиях, конкурсах и смотрах. Меня снова «убирали с объекта», гадая, как же это случилось, ведь «мальчонка-то вроде наш, правильный, посмотрите, глаза какие умненькие!». Словом, я был для НИХ удивительной и неразъяснимой загадкой…

А помнит ли кто-нибудь ещё из нас, не вымерших пока динозавров «Совдепии», такого замечательного крупненького дядьку Чарльза Хайдера, который в «проклятой Америке» против чего-то там протестовал, ну и для привлечения к своей бородатой персоне не ел года аж три? Ну, три не три, а всем было ясно и понятно, что не может человек, пускай даже американский профессор, уж совсем-то не кушать столько времени. Стало быть, втихаря прикармливался!

Но поддержка и сострадание советского народа не знала границ, и со всех уголков необъятной нашей Родины присылались «голодающему» тонны вязанных перчаточек, тёплых носочков и прочей чепухи. Представляете, он мог менять носки с варежками каждый день по нескольку раз, эдаким щёголем, а всё равно за всю жизнь не перемерял бы и половины!

Итак, еле идёт какое-то жуткое глобальное собрание — полный актовый зал равнодушных и унылых комсомольцев, их «пламенных» лицемерных вожаков и очень серьёзных учителей с фальшивой скорбью в глазах. Вот уж поднят наиважнейший и актуальнейший вопрос о судьбе народного героя СССР — Чарльза Хайдера, и нервный директор школы гневно вызывает меня, которого эти ненормальные мазохисты на этот раз избрали ответственным «по политике», да ещё аж по всей школе.

Я не делал ничего. Совсем. Уже полгода с момента торжественного назначения. И вот я подле мрачной трибуны и грозного президиума и лицом к лицу к огромному залу собравшихся «сочувствующих».

Пётр Алексеевич, наш суровейший директор в праведном пафосе восклицает: «Как же так, Матрёнин, человек умирает, а ты, ответственный за политработу, ничегошеньки не предпринял?! Давай, ответь нам всем, перед лицом своих товарищей, ответь, что ты сделал, чтобы помочь человеку?!

Все школы, все, как один, уже выслали и перчаточки, и носочки, а некоторые даже кухонные доски с выжженными на них рисунками о мире во всем мире! А что сделал ты?! Ты подвёл всех нас, всю школу!! Подвёл!!!».

На поддержку старшего экзекутора истерично подскакивает стервозная очкастая училка, вечная КСП-шница, молодящаяся старая дева, что мучила нас методично и каждый год в трудовом лагере своим вечным сусальным «милая моя, солнышко лесное», и истово вопит: «Ты хоть понимаешь, что человек умирает?!!».

Только моя железная воля помогла мне не провалиться на этом самом паркетном полу в Преисподнюю, где, как выходило, мне и самое место за моё преступное бездушие. Как я тогда «уболтал» разъярённых моих обличителей, уже не помню, но камнями побит не был, и одежды мои не порвали на тщедушном тельце. А почти упитанный мистер Хайдер, между тем, вскорости преспокойненько голодовку-то прекратил. Вот так… И наши чистосердечные носочки с перчаточками, боюсь, до него, сердешного, дойти не успели… Кто их теперь донашивает?

А доложил я эту стародавнюю «телегу» лишь только для того, чтобы не без хвастовства отчитаться об очередном своем лингвистическом хулиганстве. Как и было сказано, газет я и в руки не беру, но! Я вынужден порой ездить на диких наших маршрутках, которые просто ненавижу за изматывающее «передавание» мелочи, которая так и норовит с подлым звоном вывалиться из рук, за ржавые двери, что фик откроешь, за позорное проползание к выходу, согнувшись, как в катакомбах, и за проклятый «рашен попс’энд’шансон», в который так поголовно влюблены все водилы.

И ещё! Там читают газеты! И стоит только чуть сместить голову от спасительной книги, за которую прячется перепуганное сознание, как ты натыкаешься на кошмарные заголовки, вроде: «Потомственная ясновидящая Эльвира» или «Дочери олигарха оказались трансвеститами».

Ну и вот, благоволите, снова крайне странная «объява»: «Поздравления — почтой». И естественно, в голову лезет привычный бред: «А чего ж почтой-то? Поздравления — деньгами!». По-моему, так как-то свежее и ярче! А главное практичней и правдоподобней! В общем, газетам — ноу! А книжкам — йес! Пусть хотя бы и сберегательным!