Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки

Игорь Матрёнин, 2019

В этой книге «Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки», состоящей из совершенно разных по стилю и тематике 836-ти глав, трагикомически описана странная жизнь вокалиста и автора песен реально существующей рок-группы «Алкоголь – его забавные взлёты и печальные падения, «безответное» сотрудничество с известнейшими продюсерами России и весьма популярными отечественными музыкантами, его любовные «запутки», дикие сны, магические сказки, недописанные сценарии… и просто сотни безумно смешных, грустных до боли и дичайших по нелепости зарисовок ситуаций, что происходили с ним, его друзьями и «завистниками» и прочими случайными гражданами нашей общей Отчизны и остального «иностранного» мира.

Грустно — смешно — снова грустно

Выгоняют из общаги… Эх, каких только не навидались мы «невидимых» видов в этой «прекрасной норе». Мне бы думать, где жить теперь двум великовозрастным идиотам, а я предаюсь несвоевременной ностальгии.

Наше (а, впрочем, теперь уже и не наше) неказистое, а порою и мрачное здание общажки притягивает своим инфернальным шармом всех блаженных в округе. Как-то раз, рядом со средневековой стеной нашей серой «резиденции» с очередного «непростого» утра я увидел ненормальную престарелую тетушку. Она была просто крошечной, словно какая-то гоголевская нежить, вся в чёрном, и со всклокоченной афрообразной полуседой головой. В руках она держала довольно крупный калькулятор и истово и методично колотила по клавишам, явно ничего не подсчитывая, а так просто, имитируя поведение «нормальных» людей. Было так заметно, как она очень хотела, чтобы про неё подумали, что она тоже при деле, такая же, как и мы. Это было настолько жутко, что я, признаюсь, даже не смог её пожалеть, а сразу начал старательно выбрасывать неестественную картинку из и без того забитой нелепостями башки.

Что ж, прощай, наша милая ночлежка, где-то мы теперь станем откупоривать бутылочки? Ладно, хорош уже ныть, дядька Игорян, и вспомни-ка лучше что-нибудь повеселее! А и правда, когда ты нас оставлял, Господи, без нежного участия? Всё, ладушки-ладушки, даю веселее!

Ну вот, например, ещё один крохотный персонаж, из миллиона проплывших мимо «меня-наблюдателя» всего и вся на этом свете…

Навстречу торопился бодрый румяный дядечка в хорошем костюмчике, всё у него было явно зашибись, и он браво и жизнерадостно говорил по мобильному: «Да не нужна им никакая стройка! Для них главное тендер, общение…». И вся эта штампованная офисная фигня сообщалась тоном, ну просто восторженным, он на самом деле совершенно не сокрушался отсутствием заинтересованности в пресловутой стройке, а просто упивался, что лично задействован в этом волнующем, да ещё и прибыльном, предполагающем хороший уворованный кусок, деле. Проходя мимо этого чьего-то «делового партнера», я аж заулыбался — как скучна была бы наша грубая жизнь без таких маленьких, смешных человечков.

Блин, не могу перестать гонять в башке нудную мысль, прямо как у «гончаровского» старины Обломова — ведь съезжать-то нужно… Как, куда? Сроку, мать его, неделя, палец о палец не ударяю, чтобы что-то найти, а дни неприятно тают, как равнодушный лёд в старомодном холодильнике при разморозке…

И опять какие-то не шибко весёлые «думы о былом»: рядом с метро Фрунзенская, станции просто какой-то сказочно богатой «грустным и смешным», заметил тётеньку лет около пятидесяти. Она в грациозной позе сидела на ступеньках, с ней рядом царственно расположилась, заняв своей габаритной тушкой целый гектар, огромная мохнатая седая псина. Тут же, возле её ног приютилась маленькая чашечка для подаяний. Тётенька как-то театрально поглядывала на всех и на меня тоже, улыбаясь так, как будто она дивно играла роль на престижных театральных подмостках, а не просила милостыню. На ней было длинное до пят плотное вычурное платье, она была густо накрашена и чересчур тщательно причёсана. Вид — среднее между провинциальной стареющей актрисой и городской сумасшедшей. Так и не понял, нормальная она или нет.

Возвращаюсь обратно, обтяпав меломанские свои делишки — она на том же месте под палящим солнцем, в той же артистической позе и с неизменной горделивой улыбкой. Ну что же это такое, как же всё грустно и беспросветно… А может, наоборот, всё такое трогательное и с надеждой?