Сердце Гудвина

Ида Мартин (2024)

У одиннадцатиклассниц Алисы и Ксюши на носу выпускные экзамены, но когда на улице весна и воздух наполнен ожиданием любви, меньше всего хочется думать об учёбе. Девушки составляют собственный рейтинг мужской красоты, мечтают стать журналистками и подыскивают платья к выпускному. Ксюша не знает, на ком из парней остановить свой выбор, а Алисе пишет таинственный поклонник под ником Гудвин. Казалось бы, не происходит ничего необычного, вот только за пылкими признаниями в любви Алиса отчётливо ощущает надвигающуюся угрозу. Кто же такой Гудвин? Близкий друг? Одноклассник? Учитель? Ей необходимо срочно это выяснить, пока не случилось непоправимое. Однако сделать это не так-то просто, ведь любовь ослепляет, а внезапная ссора с подругой грозит обернуться трагедией.

Глава 8

Город пах зеленью. Почувствовать это в Москве редко удавалось, но сейчас повсюду косили свежую молоденькую траву, изумрудные облака первой листвы опушили кусты и деревья, на клумбах распустились тюльпаны. Сирень еще только набирала цвет, но те участки газона, где не успели пройтись косилки, были усыпаны жизнерадостными одуванчиками. Я могла бы всю жизнь сидеть вот так на качелях с Ксюшей, есть ореховое мороженое и разглядывать прохожих. В солнечный воскресный день на улицу, казалось, вышел весь район. Люди гуляли с детьми, собаками, семьями, поодиночке, мимо то и дело пролетали ребята на скейтах, самокатах или велосипедах, многие из них были из нашей школы. К парочкам нашего возраста мы присматривались особенно внимательно, а когда кого-нибудь узнавали, с любопытством обсуждали их.

— Смотри! — Ксюша ткнула меня в бок и покосилась через плечо.

Я обернулась. К нам приближались Марго, Ника и Лена Колпакова.

— Чего им надо? — прошипела Ксюша. — Почему я должна видеть их в воскресенье?

Ответить я не успела. Девчонки поравнялись с качелями.

— Приве-е-ет! — Лена широко заулыбалась, словно безумно рада неожиданной встрече.

— А что вы тут делаете? — воскликнула Ника, разве что не кинувшись нам на шею.

— Привет, — натянув такие же притворные улыбки, отозвались мы.

— Гуляем, — сказала я. — А вы?

— Тоже гуляем, — ответила Ника.

— Мы сейчас Мартова видели, — сообщила Лена, — он у себя во дворе в футбол играет.

— Очень за него рада. — Я наблюдала за выражением лица Марго, которой улыбка давалась с большим трудом.

Маргарита была черненькая, кудрявая и голубоглазая. Она начесывала свои кудряшки наподобие афро, одевалась в стиле хип-хоперши из Бруклина, а материлась как сантехник из Жулебино. Ее мама работала в «Смешных ценах» на соседней улице и жила с их водителем в его квартире, поэтому Марго постоянно водила к себе компании, а Лу даже оставляла ночевать.

— Вы чего одни? — как бы невзначай поинтересовалась Ксюша. — Где ваши парни? Паша? Лу?

— Они не смогли, — щурясь от солнца, Ника развела руками.

Из троих она, пожалуй, самая невзрачная. Рыжеватая, бледная, почти не накрашенная, безвкусно одетая и немодная. Однако Марго приходилось мириться с ее обществом, потому что Проскурин был лучшим другом Лу.

— Жаль, — сказала Ксюша, слегка раскачивая качели, — погода классная.

Разговаривать было не о чем, но они все равно стояли перед нами.

— Есть какие-нибудь мысли по поводу того, кто взломал странички? — наконец произнесла Марго.

— Вообще нет, — ответила я, — мы сами прикидывали, но ничего не придумали.

— А твой брат не знает? — Марго пытливо посмотрела на Ксюшу. — Это ведь точно кто-то из ашек. Недоделанные, блин, хакеры.

— Не знает.

— И не догадывается? — уточнила Лена.

— Послушай, — меня начал напрягать этот допрос, — мы тоже попали, поэтому можешь быть уверена, что спрашивали его с пристрастием.

— Да, вы тоже! — Марго недобро нахмурилась. — Как раз хотела предупредить. Она медленно перевела взгляд на Ксюшу. — И не думайте к Лу лезть, ясно? Замечу что-то такое, обеим волосы повыдираю.

— Что? — от возмущения Ксюша перестала дышать.

— Можешь не волноваться, — фыркнула я, — нас бэушные экземпляры не интересуют.

— Меня интересуют! — Ксюшина улыбка напоминала оскал. — Пока ты не сказала, я об этом и не думала. Но теперь как вызов получила.

Марго резко шагнула вперед.

— Я предупредила и не шучу.

Ксюша спрыгнула с качелей ей навстречу. Пришлось последовать за ней и, подхватив под локоть, увести в сторону, прежде чем произошло столкновение.

— Пока, — крикнула нам вслед Ника.

— Угрожать она мне еще будет, коза, — возмущалась Ксюша, пока мы шли в ТЦ. — Теперь нарочно возьму и отобью его у нее.

— Не дури! К чему сейчас еще и эти проблемы?

— К тому, что жить нужно сейчас. И если хочешь что-то сделать, то тоже сейчас, чтобы потом не кусать локти, что не решилась. Я хотела влюбиться в Лу, вот и влюблюсь.

— Ты же вроде пообещала мне, что не будешь с ним связываться?

— Пообещала. Но Марго меня выбесила.

В понедельник математика была третьим уроком, и я, прижавшись плечом к такой же нахохлившейся и полусонной Ксюше, пригрелась.

У доски Веня Шалаев делал доклад о ярких фигурах в мире математики. Иван Сергеевич дал это задание тем, кто хотел закрепить пятерку. Мы с Ксюшей, разумеется, в этот список не попали, поэтому не готовились и своей очереди не ждали.

Веня вещал о некоем Абрахаме де Муавре, который при помощи арифметической прогрессии вычислил дату своей смерти.

Никогда прежде слово «смерть» меня не пугало и не вызывало каких-то особенных чувств. Ну смерть и смерть, чего тут такого? С ее упоминанием сталкиваешься по сто раз на дню: на уроках литературы, истории, биологии, в интернете, кино и книгах. Необратимое прекращение жизнедеятельности организма — не более.

Однако в тот момент, когда Веня произнес это слово, я вдруг ощутила нечто похожее на удар током. Мощную болезненную вспышку тревожного беспокойства, настолько сильную, что показалось, будто еще секунда — и я отключусь. Резко вздрогнув, я откинулась на спинку стула. Меня окатил жар.

— Что случилось? — шумно вскинулась Ксюша. Убрала с моего лица густую завесу волос и потрясла за руку.

Проскурин с Лу обернулись, а математик обеспокоенно подошел к нашей парте.

— Алиса, тебе нехорошо?

— Можно выйти? — прошептала я, все еще чувствуя заложенность в ушах.

— Конечно, — Иван Сергеевич испуганно кивнул, — ты уверена, что тебе не нужна помощь?

— Я помогу! — Тут же вскочив, Ксюша быстро покидала наши с ней вещи в свой рюкзак и вытащила меня в коридор. Как только дверь класса за нами закрылась, я сползла по стене вниз. Подруга опустилась рядом на корточки.

— Что? Живот болит?

— Нет.

— А что?

— Кажется, это опять.

— Что это?

— То самое! — Я многозначительно посмотрела в ее прекрасные, густо накрашенные черной тушью миндалевидные глаза, и они со страхом распахнулись.

— То самое?

— Да. И очень сильно. Неожиданно. Как будто на кнопку нажали.

— Может, ты о чем-то таком думала?

— Вообще нет. Я просто слушала Шалаева, вот и все.

— Ты уверена, что это оно?

— А ты? Ты ничего не почувствовала? Не заметила?

— Не-а, — Ксюша помотала головой, отчего аромат ее мускусных духов окутал меня облаком, по ее собственному определению, «лунного тепла».

— Ладно. — Я протянула руку, и она помогла мне встать. — Может, и в самом деле колики или приступ гастрита. Нужно что-нибудь съесть.

Мы молча спустились на первый этаж и пошли в столовую. Там было тепло, светло и в отсутствие голодной толпы учеников даже уютно. За дальним столиком завтракала физичка.

Объяснив поварихе, что у меня случился голодный обморок и мне срочно нужно повысить сахар, Ксюша взяла нам по стакану горячего чая, две булочки с изюмом и плитку шоколада с орехами.

— Лучше? — Подруга дождалась, пока я съем половину булочки. — Ты меня так напугала, на тебе лица не было.

— Лучше, — подтвердила я, прислушиваясь, как приятно растекается по желудку горячий чай. — Но все равно неприятный осадок остался, как после дурного сна. Да ты и сама наверняка знаешь, как это бывает.

Ксюша недовольно передернула плечами и пробубнила с набитым ртом:

— Я все забыла. Напрочь. И вспоминать не собираюсь.

— Думаешь, я собиралась?

— Хорошо, — подавшись вперед, она облокотилась на стол. — Хочешь поговорить об этом?

Мы всегда нарочно использовали эту классическую псевдоэтичную фразу психологических подкатов, чтобы разрядить обстановку и посмеяться, но сейчас было не до шуток.

— Да! Хочу, потому что боюсь!

— Чего боишься?

— Что может произойти плохое.

— Что, например?

— Ты же понимаешь, что я не знаю точно. Только чувствую.

— Смерть? — произнесла Ксюша страшное слово. — Тебя же этим Веня напугал?

— Предположим.

— В этом нет ничего удивительного. Его брат застрелился и явился к тебе во сне, приглашая сыграть в ужасную игру. Он был участником группы смерти. И то, что сам Веня вызывает у тебя такие ассоциации, естественно. Тут необязательно обладать сверхспособностями, чтобы почувствовать дискомфорт.

— Дискомфорт? — Мне не понравилось, как она это сказала. — Ты говоришь, как какой-нибудь дурацкий психолог, словно у тебя самой этого не бывает!

— Потому что последнее, что мне сейчас нужно, — это повышенная тревожность и паранойя.

— Ты ведь тоже это чувствуешь, правда? — с надеждой спросила я.

Мне казалось, еще немного — и Ксюша оттает. Мы с ней обнимемся и обсудим все, как в прежние времена. До того, пока не решили, что не хотим ничего знать. Но этого не произошло.

— Первое правило никто не отменял, — сухо произнесла она.

Я задумалась. Снова приоткрывать дверь и впускать это в свою жизнь никак нельзя. А первое правило закрытых дверей гласило: «Немедленно забудь».

Все, что вспыхивало внутри тебя красной лампочкой, требовалось срочно погасить. Любыми силами выкинуть из головы, не возвращаться, не прокручивать заново переживания, не цепляться за ниточки интуитивных смыслов и не ступать на эту темную, скрытую от разума территорию.

— Давай просто проверим Веню? — предложила я, чувствуя, что уперлась в стену ее упрямства.

— Проверим на что?

— Просто проверим.

— Как Ершова и Рощина? — хитрый блеск в ее глазах тут же подкупил меня, вызвав улыбку.

— Нет, только не так. Может, позовем его в кино или просто погуляем?

— Хорошо. У меня есть идея: мы напросимся к нему в гости.

Веня был самым очаровательным мальчиком из наших двух классов. Милый, улыбчивый, добрый и абсолютно фриковый. Он красил волосы в яркие цвета, а ногти покрывал черным лаком. Носил в обоих ушах сережки, и девочки его не интересовали, впрочем, как и парни. По крайней мере, мы ничего об этом не знали. Он жил в своем геймерско-анимешном мире, увлекался косплеем, участвовал в фестивалях, имел аккаунт на «Патреоне» и даже что-то на нем зарабатывал.

Теоретически Веня мог быть в меня влюблен, но в это верилось слабо, слишком уж тщательно он поддерживал свой андрогинный образ и, казалось, любил исключительно самого себя, и то в основном на фото.

Квартира Шалаева находилась на последнем этаже шестнадцатиэтажки и напоминала студию. Его мама была интерьерным дизайнером, и поэтому каждая из трех комнат у них напоминала картинку из мебельного каталога.

— Все-таки лучше было вам сначала подготовиться, — всю дорогу от школы Веня ворчал, что фотографироваться в форме не прикольно.

— У нас будет кежуал-фотосет, — сказала я. — Как будто мы шли из школы и просто заглянули к тебе в гости.

— Да? — Веня неодобрительно вздохнул. — То есть у вас такой концепт изначально?

— Нет. — Ксюша с интересом разглядывала его комнату, остановившись возле стены, увешанной фотографиями Вени в красочных образах персонажей Геншина и Аркейна.

— Концепта никакого нет. Просто нам нужны хорошие фотки.

— Если хотите, я могу вас в кого-нибудь переодеть, — оживился он, отодвигая створку шкафа, за которой обнаружилась гардеробная, размером с половину моей комнаты.

Яркие костюмы наподобие театральных, парики, реквизит, обувь, куча коробок и пакетов.

— Вот это да! — ахнула Ксюша. — Даже у Альбины такого нет.

Ромина мама обожала наряды, и наши родители постоянно шутили, что если продать ее вещи, то на вырученные деньги можно десять лет кормить обе семьи.

— А то! — Веня довольно заулыбался. — Думаешь, я за красивые глаза деньги зарабатываю?

Но, поймав мой насмешливый взгляд, рассмеялся.

— Ну да, и за глаза тоже.

Я попыталась вообразить, что Гудвин — Веня. И что это его роль, в которую он вживается так же, как в своих косплейных героев. Представила, как по вечерам, лежа на своей бархатной бежевой софе с круглыми подлокотниками, он пишет мне игривые и многозначительные сообщения. Как мечтает обо мне и обещает стать чат-ботом.

— Возьми вон тот изумрудный платок, — донесся до меня Венин голос.

Пока я размышляла, Ксюша выбрала себе наряд — белое кружевное платье.

— Изумрудный? — насторожилась я. — Почему ты сказал «изумрудный»? Не зеленый, а именно изумрудный?

— Потому что он изумрудный! — Веня удивленно вскинул брови. — А что не так?

Мы с Ксюшей переглянулись.

— Все норм, — Ксюша взяла со стула тонкий полупрозрачный шарфик и обмотала им шею. — Мне, кстати, идет, да?

— Да, очень, — подтвердил тот, — глаза намного ярче, а кожа нежнее. Тебе нужно носить оттенки зеленого. Это твои цвета.

— А мне какой цвет пойдет? — подключилась я.

Веня задумался.

— Что скажешь насчет красного? — Я вперилась в него так пристально, что могла бы, наверное, прожечь дыру, однако он этого не заметил.

— Ты темненькая и броская, в красном будешь выглядеть эффектно. Хочешь один костюм примерить? Он, правда, мужской, но на тебя сядет классно.

Веня пошел к шкафу.

— А ты разве не помнишь меня в красном? — Я не сводила с него глаз.

Шалаев замер, задумавшись.

— Веня, — сжимая в руках белое платье, Ксюша с заговорщицким видом подалась к нему, — а кто, по-твоему, красивее — я или Алиска?

— Ну… — Парень потер подбородок. — Вы же совсем разные. Алиса похожа на розу — прекрасная, манящая, но колючая, а ты на роскошную белую лилию — изысканную, ароматную и соблазнительную. Как можно сравнивать?

— Чего это я колючая?

— Извини, если обидел. Я ничего не имел в виду. Всего лишь описывал розу.

— А если бы тебе пришлось выбрать, кого из нас ты выбрал бы? — снова озадачила его Ксюша.

— Все, Михайлова, перестань, — он неожиданно смутился, — знаю я ваши штучки. Вы всех так разводите.

— Почему сразу «разводите»? — Ксюша перестала улыбаться. — Вот это обидно сейчас прозвучало.

— Нет, я ничего не имел в виду, но в твоих словах слышится подвох.

— А почему у тебя нет девушки? — продолжила наступление я.

Веня вконец растерялся.

— Не знаю. Нет времени на это.

— Скажи честно, Шалаев, ты гей? — не дала ему опомниться Ксюша.

Веня окончательно задергался.

— А какое это имеет значение?

— Очень важное значение, — твердо сказала я, — если ты не можешь выбрать никого из нас, значит, ты гей.

Ксюша громко рассмеялась:

— Железная логика.

— Алис, перестань. — Он миролюбиво положил мне руку на плечо. — Я не гей, но выбирать никого из вас не собираюсь.

— Ну а тебе кто-то из девочек нравится? — попыталась дожать его Ксюша.

— Допустим.

— Допустим? — Я прищурилась. — Знакомая риторика.

— Что? — не понял Веня.

— Да есть у меня знакомый, который вот так же любит уходить от ответа.

— Мы будем фотографироваться или вы продолжите отпускать неуместные шуточки? — Веня наконец посмотрел мне в глаза, но ничего, кроме раздражения, я в них не прочла.

— Пожалуй, ты прав, — Ксюша аккуратно повесила платье на спинку стула. — Давай лучше в другой раз. Я подготовлюсь. Помою голову, и брови нужно подровнять.

— Хорошо! — Веня с облегчением выдохнул. — Можем организовать съемку у Матвея. Там подходящие интерьеры, и вы подберете наряды.

— У Матвея? — переспросила Ксюша.

— Вы же едете к нему на день рождения в следующую субботу? Он вроде всех звал на дачу.

— А почему мы не в курсе? — Ксюша вопросительно уставилась на меня. — Алис, ты знала?

— Нет конечно. Я сказала бы тебе.

— Бли-и-ин, — внезапно разозлилась она, — все едут к Оболенцеву на др, а мы в пролете? Ромка наверняка знает и ничего нам не сказал, гад. Все. Идем.

Она потащила меня из квартиры.

— Слушайте, — Веня нагнал нас в коридоре, — вы только не говорите Роме, что информация от меня, а то мало ли. Вдруг это секрет, а я растрепал?