Хуторяне XXV века. Эпизоды 1-20

Лев Корчажкин, 2019

Ироничные истории про жителей "глубинки" в далеком будущем, среди которых читатель обнаружит знакомых персонажей в новом качестве: Василису Премудрую, Иванушку, Вия, Кота из Лукоморья и других. В сюжетах в стиле "абсурдной фантастики" без труда угадываются параллели с днем сегодняшним. Книга в какой-то степени возрождает жанр сатиры, а в персонажах читатель без труда определит знакомые типажи повседневной и общественной жизни.Обложка нарисована петербургским дизайнером Александрой Саликовой.

БУНТ МАШИН (ТОЛЕРАНТНОСТЬ)

— Однако, как тяжко без прессы, — пробормотал старичок Прохор, поднимая глаза от вчерашней газеты, кроссворд в которой был уже разгадан и перечиркан карандашом.

— Хорошо, — сказал Батя, не отводя пристального взгляда, направленного поверх стакана с кофе на согнутую спину Ивана.

Сам Иван в это время сидел на стуле перед телевизором, повернутым к нему задней стенкой. Два ВУмника держали телевизор снизу на пяти лапках. Тремя другими они подавали Ивану инструменты, а на остальных стояли, переминаясь.

— Что хорошо? — спросила Марья Моревна, сидящая рядом с Батей.

— А то хорошо, что почтальона сегодня нет. Калитку никто не сломает.

— Давняя история, а конца не видно, — сказал Иван. — Мы им пишем, чтобы дополнительно запрограммировали почтальона на открывание калитки внутрь, а они нам отвечают, что бы мы сами свою калитку перевесили. Волокитчики. Не хотят систему координат у почтальонов модернизировать.

— Калитку перевешивать не будем, — веско сказал Батя, — как деды повесили, так пусть и висит.

Иван вытянул из внутренностей телевизора три разноцветных проводка и в задумчивости стал их рассматривать.

— Контакт оборвался, — сказал он.

— Плохо, — сказал Батя.

— Что плохо? — спросила Марья Моревна.

— Прогноз погоды на месяц не узнаем, — ответил Батя.

— А вот если бы почтальон пришел, в газете бы прочитали, — сказал старичок Прохор.

Дверь в горницу медленно раскрылась. В темном проеме, освещенном только сиреневым сиянием из кадки с живой водой, показалась согнутая фигура. Фигура пятилась задом, а руками тащила кого-то явно упирающегося.

Василиса, которая спускалась в эту минуту по лестнице и увидела под вздернутой рубашкой черную кожу вошедшего, и, может быть, даже и курчавую голову, скрытую пока от всех в горнице зелеными штанами, воскликнула:

— Джон! Кого притащил?

— Что, и вправду Джон? Что это ты в такой неудобной позе? — спросила Марья Моревна.

Джон продолжал пятиться к центру, не отпуская кого-то из рук, пыхтя и отдуваясь.

Старичок Прохор поднялся с лавки и проковылял к Джону, посмотрел через его широкую спину в прихожую.

— Он за порог цепляется, тут пнуть его надо. Только я не смогу по причине колена, — сказал он и вернулся к лавке, вертя головой за черным пятнышком в воздухе.

— Ах ты, здоровая какая! — Прохор, едва усевшись, хлопнул свернутой в трубку газетой по лавке.

Большая черная муха резво отскочила в сторону и с гулом взвилась под потолок.

Иван отпустил три разноцветных проводка, встал и обошел Джона со стороны головы.

— Пнуть, говоришь, хорошенько? — спросил он.

— Именно, пнуть, — подтвердил старичок Прохор, не отрываясь от наблюдений за мухой.

Иван пнул, что-то щелкнуло, и Джон с размаху приземлился на пятую точку аккурат посредине горницы. На живот ему упал попискивающий подметальщик.

Джон собрал лапки подметальщика в подобие букета, потом ловко перевернул его брюшком вверх и обратился к Ивану:

— Вань, дай отвертку.

— А тебе зачем? — спросил Иван, протягивая руку за спину в сторону ВУмника, чтобы передать отвертку Джону.

— Да надо немного в мозгах у этого подметальщика поковыряться. Не слушается.

Иван так и застыл с протянутой назад рукой. И все тоже подались к Джону и захлопали глазами. Даже Батя пошевелил головой, услыхав такую новость, что подметальщик да вдруг не слушается человека. Батя даже набрал воздуху, чтобы что-то сказать веское, но промолчал и только еще раз покачал головой.

— Да как же это так! — воскликнула Марья Моревна.

— Да вот так, — ответил Джон. — Мух что-то в дом поналетело. Я ему, — Джон потряс подметальщиком, — говорю, мол, прыгай и бей их. А он только глазками таращится и лапки под брюхо прячет.

— А раньше бил? — спросил Иван.

— А то как же! Прыгал до потолка и одновременно до трех сбивал. Я, правда, на окно сетку поставил. Мух не стало. Так он потом у меня на осах практиковался. Целое гнездо на чердаке извел. А однажды и до воробья добрался, но тут силенок не хватило. Из воробья, конечно, пух-перья полетели, но воробей жив остался.

— А как же теперь, откуда мухи, если сетка на окнах? — поинтересовался старичок Прохор.

— Да кто их знает? — пожал плечами Джон. — Может, через дверь. А то я еще видел, что они — мухи некоторые — сетку прогрызают. Какая-то новая популяция, здоровые такие, черные.

Джон передохнул:

— Так дашь отвертку?

Иван повернулся к ВУмнику, у которого в лапке была отвертка.

Но ВУмник и не думал вкладывать инструмент в протянутую руку Ивана. Он мелко дрожал, а лапку с отверткой прятал за спинку.

— Ты что же это? — удивился Иван и потянулся к ВУмнику.

Но тот вдруг перестал держать телевизор и бросился от Ивана под дальнюю лавку.

— Ах, ты! — воскликнул Иван, едва успев подхватить падающий телевизор.

— И с вашими тоже что-то не в порядке, — сказал Джон, поднимаясь и пересаживаясь на стул.

Своего подметальщика он по-прежнему держал за все лапки.

— Ш-ш-ш, — прошептал старичок Прохор, — поднося палец к губам. — Сейчас проведем эксперимент.

Сморщенным пальчиком он указал на полку с чайным сервизом, украшенным рисунком цветастых бабочек. Под полкой сидела большая черная муха.

— Поняла, — заворожено произнесла Василиса, — научный эксперимент.

Она сложила ладони лодочкой возле алых губок и шепотом позвала:

— Пушистик!

Из дальнего угла, от сундука Марьи Моревны раздался топоток, и в горнице показался Василисин персональный подметальщик с серебряной длинной шерсткой до самого пола, подаренный ей на свадьбу как раз Джоном. По пути он деловито собирал невидимые обычным глазом крошки и даже хотел прибрать в свой мусороприемник горстку гаечек возле стула Ивана.

— Но-но! — грозно сказал Иван, прикрывая гаечки ногой.

Серебристый подметальщик, он же"пушистик"подбежал к туфелькам Василисы и поднял на нее свои четыре глаза.

— Убей муху, — негромко скомандовала Василиса, движением головы указывая на стену с полкой.

Подметальщик повернул глаза, потом поджал под себя лапки и не тронулся с места.

— Живо! — повторила Василиса.

Подметальщик зашевелился, медленно подполз к стене под полкой, пошевелил объективами на гибких тонких штангах как бы прицеливаясь.

— Ну! — воскликнула Василиса, — смерть насекомым!

Подметальщик пискнул, подпрыгнул и всеми восемью лапками ударил по чашкам на полке. Потом приземлился и тут же начал резво собирать посыпавшиеся осколки в кучку.

Муха слетела со стены, сделала круг по горнице, присела на спинку подметальщика, который на это никак не среагировал, и снова перелетела на стену.

— Свихнулся! — воскликнула Марья Моревна.

— Они что, сегодня все не в себе? — возмутился Джон.

— А может, вспышка на солнце? — сказал старичок Прохор, доставая из кармана черные очки и поворачиваясь к окну.

— Ерунда какая-то, — подытожил Иван, аккуратно ставя телевизор на пол, — разбираться надо.

Он взял из дрогнувшей лапки второго ВУмника отвертку и направился к пушистому подметальщику. Тот пронзительно запищал и скрылся за сундуком.

— Боится, — сказал Иван, знает кошка, чье мясо съела! Прячется, значит, соображает.

— Плохо! — сказал Батя, отгоняя от стакана другую, но тоже большую черную муху.

Обе мухи взлетели, встретились под потолком и стали кружиться. Гудение от их серебряных крылышек напоминало гудение ветра в проводах.

Кто-то стукнул в дверь. Дверь скрипнула и нехотя отворилась. На пороге стоял ЭДИП — электрический доставщик информации почтовой.

— Вот те раз, просто техническая революция! — радостно воскликнул старичок Прохор, глядя в окно, из которого была видна калитка.

— Что это тебя так развеселило? — спросила Марья Моревна.

— Да калитку этот чертов почтальон в этот раз не поломал, правильно, во внутрь открыл.

— Как деды повесили, так и будет висеть, — пробасил от стола Батя, грозно посмотрев на ЭДИПа.

Василиса подошла к почтальону, взяла у него из лотка конверт и газету. Приложила дважды — по числу корреспонденций указательный палец к серебряному значку на груди автомата: лично подтвердила получение. Газету отдала старичку Прохору, а письмо отнесла Бате.

— Ну, иди уж, — сказала Марья Моревна почтальону.

ЭДИП повернулся и занес ногу над порогом.

— ЭДИП, как у тебя с комплексами? — как всегда, когда видел почтальона, спросил Иван.

Пластиковая спина с эмблемой Мирового Информационного Фонда в виде стилизованного золотого паука на секунду замерла. Верхняя часть корпуса повернулась в сторону Ивана и из динамика раздался ответ:

— Должен отнести вопрос к разряду не поддающихся осмыслению и потому уничижительному. Обязан доложить о попытке уничижения и унижения.

— Иди, докладывай! — в сердцах сказал Иван, — да поторопись, а то у нас сегодня день бесплатных пинков.

— Обязан доложить об угрозе физического воздействия, уничижения, унижения и уничтожения — повторил ЭДИП и вышел.

— Зачем ты с ним так, он же ящик безмозглый, к делу тяжелому не по своей воле приставленный, — сказала Марья Моревна.

— А затем, что я уже раз сто калитку чинил с тех пор, как его научили входить, а того, что калитки в разные стороны открываются, не запрограммировали. Раньше газеты в ящик за забором клали, а как приняли декрет об обязательном подтверждении в получении путем пальцеприлагания, так он и ломает.

— В этот раз, когда входил, не сломал, — повторил старичок Прохор.

— Теперь совсем ломать не будет, — сказал Батя, передавая письмо Василисе, — на, прочти.

Письмо было из центрального офиса почтовой компании. В нем сообщалось, что для исполнения пожеланий многочисленных домовладельцев в программу ЭДИПов добавлена опция открывания калиток во внутрь.

— Выбор направления открывания определяется самим автоматом путем моментального анализа сопротивления. Никаких дополнительных знаков, указывающих направление открывания калиток, на входе не требуется, — прочитала Василиса.

— Вот какие умельцы, — покачал головой старичок Прохор, — и в какую сторону открывать сами понимают!

— Только обидчивые какие-то, — сказал Иван, возвращаясь к телевизору.

— Тут и об этом написано, — Василиса перевернула страницу, — вот: для пополнения информации о частных предпочтениях получателей корреспонденции в целях улучшения их обслуживания в программу внесены более чувствительные настройки на интонации, тембр голоса и многие другие параметры домовладельцев.

— Ну, теперь понятно, — ответил Джон, — у кого эдиповы комплексы, а у кого ЭДИПовы программы.

Он потряс своего подметальщика за лапки, посмотрел на груду фарфоровых осколков, до сих по не убранных, и спросил:

— Что с этими бездельниками делать будем?

— И с мухами, — добавил старичок Прохор, глядя на потолок, у которого носилась уже целая туча черных больших мух.

Джон поставил своего подметальщика на пол, показал ему пальцем на мух под потолком, и скомандовал:

— Убрать!

Подметальщик прижался к полу, сложил лапки на спинке, но остался неподвижен.

— Не слушается, — удивленно произнес Джон.

— Это какой-то бунт машин, — сказал старичок Прохор, шурша газетой со своей лавки.

— Ладно с мухами, давай телевизор починим, — позвал Джона Иван, — я неисправность нашел, осталось контакты восстановить.

Джон и Иван занялись телевизором. Оставшийся возле них ВУмник старательно подавал инструменты и держал фонарик, освещая через снятые планки черное чрево аппарата.

— Зачем ему так много мозгов, если мы от него только прогноз погоды и ждем? — спросил Иван, имея в виду телевизор.

На его риторический вопрос никто отвечать не стал.

— Я понял, почему он чашки раздолбал, — сказал Джон, глядя на осколки у стены — Василиса ему во второй раз сказала убить не муху, а насекомых. Вот он на нарисованные бабочки и нацелился. Учить их надо.

— Да, у этого мозги лишние, а у тех — не хватает, — сказал Иван, засовывая отвертку в телевизор.

Бах! раздалось от стола.

— Попал! — воскликнула Марья Моревна

— Убил! — захлопала в ладоши Василиса.

Батя поднял широкую ладонь, под которой оказалась раздавленная черная муха, и наклонился к столу:

— Ну-ка, дочка, принеси лупоглаз!

Василиса резво сбегала к сундуку и вернулась. Батя прищурил один глаз, а вторым принялся рассматривать раздавленную муху.

— Готово, должен заработать, — сказал Иван, с помощью Джона возвращая телевизор на стенку, — где пульт?

Старичок Прохор, не отрываясь от газеты, вытащил пульт из кармана и протянул, не глядя, Ивану.

— Да, не будет она больше работать, — произнес Батя.

— Да не она, а он, телевизор, — поправил Батю Иван, — почему не будет? Сейчас включим.

Иван нажал на кнопку, телевизор зашипел, настраиваясь на каналы, в объемном экране замерцали звездочки и искорки.

— А я не про ящик, я про нее, — сказал Батя.

— Про муху? — спросил Иван.

— Не муха это, — произнес Батя, откладывая лупоглаз, — а хрень автоматическая назначения неизвестного.

— Да ну! — удивились Иван с Джоном, с двух сторон подходя к Бате.

Василиса тоже приподнялась со своего стула и легла грудью на стол, чтобы поближе рассмотреть черную пыль перед Батей.

Джон посмотрел в лупоглаз, потом передал его Ивану.

— Да, — согласился Иван, — ничего живого. Микросхемки на микробатарейках.

— А какие манипуляторы, как волоски, — добавил Джон.

— Изящная работа, — сказал Батя.

— Но зачем? — спросила Василиса.

— А затем, что почтальонов оскорблять не надо, и газеты вовремя получать, — прокашлял с лавки старичок Прохор. — Вот тут черным по белому написано, что и не мухи это вовсе. А в порядке эксперимента выпущены в автономный полет модернизированные уборщики хлама атмосферного мелкого. Вот как теперь пыль именовать следует — хлам атмосферный мелкий.

— Тогда все понятно, — сказал Джон, разгибаясь.

Он подошел к своему подметальщику, присел возле него и погладил по спинке:

— Ты-то сразу понял, что это не мухи, а микроавтоматы. На своих рука не поднимается.

— Так и есть, — сказал Иван, — нас еще в школе учили, что домовые автоматы имеют блокировку против команд или случайных сигналов, направленных на уничтожение других автоматов. Это из-за того, что им приходится в тесном контакте друг с другом работать без присмотра, а научить всех понимать, что другие делают — сложно для таких небольших габаритов. Так вот, чтобы не учить, решили просто запретить физический контакт. Толерантность, одним словом.

— А гудят все-таки препротивно, — пожаловалась Марья Моревна, закрывая уши ладонями.

— Сделай звук погромче, — посоветовал старичок Прохор, с любопытством глядя в телевизор.

Он поерзал на лавке, устраиваясь поудобнее, и позвал:

— Марья Моревна, иди сюда. Твоя передача — кулинарная,

— А то и правда, совсем забыла, захлопоталась! — воскликнула Марья Моревна, усаживаясь рядом с Прохором.

В телевизоре медленно поворачивался великолепный, украшенный кремом, взбитыми сливками, ягодами и чем-то еще по виду вкусноты неописуемой огромный торт. От экрана медленно поплыл аромат ванили, клубники, арбуза и цветов.

— Пахнет, как плантация фиников, — сказал Джон.

— Как земляничная поляна, — добавила Василиса.

— Как вересковая пустошь в цвету, — щегольнул эрудицией Иван.

— Моей шестидесятиградусной пахнет, — пробубнил старичок Прохор.

— Да помолчите вы! — сказала Марья Моревна, бесшумно шевеля губами, повторяя рецепт с экрана.

Тут черное облачко под потолком издало совсем уж гнусное жужжание, сгруппировалось в клин и… стремительно влетело в экран, облепив торт со всех сторон!

Запахло горелой пластмассой, что-то вспыхнуло, и экран погас. Мухи посыпались вниз. Из-под дальней лавки тут же выбежали давешние ВУмники с отвертками в лапках, а оба подметальщика бойко застучали лапками по полу.

— Пойду на свежий воздух, — сказал Иван, — пока эти тут приберутся.

Он прошел мимо бадьи со щукой, на ходу смочив ладонь и протерев холодной живой водой лоб, вышел на крыльцо.

— Черт! Чтоб его! — раздался через минуту с крыльца громкий крик.

— Случилось что? — спросил Джон, выходя следом за Иваном.

— Случилось, — сказал Иван, показывая на дорожку к забору. Калитка была сорвана и лежала так, как будто ее сильно толкнули наружу.

— Это тебе месть за ЭДИПов комплекс, — посочувствовал Джон, — надо написать в управление, чтобы сменили почтальона.

— Бесполезно писать, — сказал Иван.

— Почему?

— Да потому, что мы думаем, это бунт машин, а это перекос в мозгах!

Вечером, как обычно, сидели в саду на скамейке.

Джон достал трубочку и умело плевал через нее жеваной бумагой по мухам, попадая часто.

Старичок Прохор делал то же самое, но все время промазывал.

— Попробуй, разберись тут, какие из них настоящие, какие нет? — ворчала Марья Моревна. — Кто теперь этим автоматам ум-разум вправит.

Ум-разум автоматам вправляла щука. Вокруг бадьи в прихожей собралась челядь и, опустив объективы к полу, внимали ее неслышным наставлениям. ВУмники, подметальщики, огородники и прочие помощники поскрипывали и попискивали. Молчали только полные синеокие подавальщицы, пришедшие с кухни.

Впрочем, всем и так известно, что подавальщицы вообще не говорят — а только хороводы водят, да поют.