Как Манька Сорванец душу дьяволу продавала

Магдалина Шасть (2024)

От ненависти до любви всего один шаг, а от любви до ненависти и того короче. Жил пригожий и неженатый Петька Рукавица, не тужил, менял девчат, озорничал и над всеми смеялся и вдруг… встретил свою погибель. Манька. Что с ней не так? Любит или ненавидит? Ненавидит или любит? И отчего под взглядом её голубых глаз сердце в его груди останавливается?

Глава 9. Досадная мелочь

Долго упрашивать Маньку не пришлось: убегать — значит, быстро. Всего пару минут она провела в укромном месте, в кустах, а потом дала дёру. Легко перемахнув через невысокую ограду машинного двора, она бросилась бежать, плутая, словно лиса, почуявшая за собой погоню. Нет, не от людей спасалась лихая пацанка, и не от уголовного дела, которое ей давно светило, и даже не от людских пересудов и злословья — девушка бежала от самой себя и своих нежданно нахлынувших, прорвавших плотину недоверия, ретивых и плохо понятных чувств. И убежать не могла.

Губы горели. Манька провела по ним языком и звонко рассмеялась. Как же это оказывается приятно: целоваться. А какие у Петьки губы!

Размечтавшись, она запуталась в собственных брючинах и растянулась в траве, боднув носом ветвистый куст ароматной полыни. Повинуясь настроению, подниматься Маня не стала, а лишь откатилась в самую гущу бурьяна, разросшегося вдоль тропинки, и притихла там, воодушевлённая и счастливая, вдыхая в себя кружащие голову благовония тёплой июньской ночи.

Петя. Сердце в груди мелодично выстукивало его имя. Петя. Как могла бесприютная сиротка Манька Волкова не любить красивого и умного Петю Рукавицу? Как могла называть его червивым помидором и ругать? Как же трогателен и нежен он был с бестолковой и неопытной Маней. Другой посмеялся бы, что в свои двадцать лет она целоваться не умеет, а Петя всё понял. Не шутил, не насмехался, не отталкивал. Просто извинился! Не просто так глупышка Зиночка в Петьку Рукавицу влюбилась.

Мысль о Зиночке вызвала неприятное отрезвляющее чувство, и Манька поспешила её отогнать. Да, Зинаиде не повезло, но такова жизнь. Последнее время обиженная Зина стала Маню избегать, и так было проще для всех.

От воспоминания о первом поцелуе в животе разлилось приятное тепло и нежность.

А сама-то, сама. Это ж надо было брякнуть: «Ничего не боюсь», и как только храбрости хватило? Взяла и сама Петьку поцеловала. По-взрослому. Манька скрестила руки, обнимая себя за талию. Какое чудо, какое невероятное происшествие: всего несколько минут назад её обнимал настоящий мужчина! Самый красивый парень всего Советского союза, да чего там стесняться, всего мира! Девушка посмотрела на небо, усыпанное сияющими звёздами, и счастливо улыбнулась.

Правда, не от чистого сердца целовал…

Повеяло болотной тиной. Манька присела и принюхалась. Да, точно, воняет. Она неуклюже поднялась, затыкая нос рукавом, и неспешно поковыляла в сторону своего дома в гордом одиночестве. В глубоких карманах бойко позвякивали ворованные запчасти.

В ту ночь спала Манька Сорванец плохо, без конца ворочалась и слабо стонала — снилась ей всякая разная ерундовина с крайне неприятным подтекстом, а под самое утро приснился дед-покойник.

— Неправильно ты живёшь, Маня, — пожурил её покойный родственник, осуждающе склоняя голову, — Хоть бы в церковь сходила, помолилась, а то водишь дружбу со всякими, как бы чего плохого с тобой не стряслось.

Конец ознакомительного фрагмента.