Рождество каждый день

Милли Джонсон, 2020

Скоро Рождество. В самом сердце маленькой деревушки приютился маленький отель. Во время неожиданного снегопада он становится убежищем для шести человек. Мэри четыре года пыталась убедить своего босса Джека обратить на нее внимание, но до сих пор он видел в ней только хорошую помощницу. Изменит ли этот день что-то в их отношениях? Бридж и Люк пришли на встречу, чтобы обсудить развод. Но, внезапно оказавшись в ловушке погоды, они вспоминают всё то хорошее, что было между ними все эти годы… Чарли и Робин направлялись в роскошный отель в Шотландии, но случайная остановка вынуждает их задаться вопросом: а не найдут ли они то, что искали там, в этой маленькой гостинице на краю мира? Или, может быть, они обретут нечто большее?

Глава 9

Канун Рождества

Становится всё больше похоже на Рождество

— Дражайший Боже на небесах, — эти слова разбудили Чарли.

Робин стоял у окна в своем бесплатном халате. Он часто так делал. Даже когда они находились дома, он стоял у французских окон и наблюдал за сороками и воробьями, зябликами и ошейниковыми голубями, радовался, когда они запрыгивали на птичий стол, купались в большом каменном фонтане, стоявшем у них в саду. У Чарли в кабинете висела фотография в рамке, на которой он запечатлел Робина много лет назад в такой же позе, когда у него не было столько морщин на лбу, когда он больше улыбался, когда его заботы не задерживались так надолго.

— В чем дело?

— Помнишь, вчера вечером мы говорили, что проснемся рядом с зелеными полями и чистыми дорогами?

— Да.

— Ну, у нас не вышло. Мы проснулись в чертовой Нарнии.

Чарли поднялся с кровати и подошел к окну. Робин не шутил. Снег все еще падал мягкими хлопьями. Мрачная середина зимы.

— Что мы будем делать? — спросил Чарли.

— Ты думаешь, у нас есть выбор, Чарльз? Мы должны оставаться на месте. Может быть — надеюсь — мы поедем в Шотландию сегодня вечером или даже утром, если дороги почистят.

Это было очень большое «если», судя по этой сцене.

— Я готов позавтракать, а ты? — сказал Чарли. — Я проголодался.

— Ты ешь больше, чем голодная лошадь.

— Я мог бы приговорить один из тех пирогов с мясом.

— Холестерин, Чарли!

— Надеюсь, ни в одном из шкафов нет коробки с отрубями. Меня тошнит от одного их вида. Я съел их столько, что начинаю хрустеть при каждом движении.

Робин открыл рот, чтобы похвалить отруби, но сдался, увидев, как Чарли обиженно скривил губы.

— Тогда пойдем и найдем что-нибудь другое, что удовлетворит твой аппетит. Топ-топ, капитан, — сказал он.

Джек уже спустился и разводил огонь. В гостиной царила прохлада, потому что огромные железные радиаторы не давали достаточно тепла. Их нужно было либо прочистить, либо побить молотком.

— Доброе утро, — бодро поприветствовал его Чарли. — Хорошо спалось, а, Джек?

— Да, действительно. Как убитый, — последовал ответ.

— Ты, кажется, удивлен этим, — сказал Чарли с легким смешком.

— Я плохо сплю в чужих постелях, — объяснил Джек.

Обычно он был в отеле либо накануне, либо после встречи, и мысли крутились в его голове. Здесь он не мог добраться до телефонной линии или электронной почты; отрезанный от мира бизнеса, отрезанный от мира всего, его мозг воспользовался редкой возможностью отключить питание и отдохнул.

— А вы двое? — спросил Джек у Чарли и Робина.

— Отлично. — Чарли ответил за них обоих. — Дрыхли без задних ног.

— И душ тоже хорош, — добавил Робин. — Кто бы мог подумать, что такая маленькая головка сможет дать такой мощный напор воды? Меня будто побили.

— Да, лучше, чем я ожидал, — ответил Джек, у которого были примерно такие же мысли.

— Слава богу, ты разводишь огонь, — сказал Чарли. — Здесь не очень тепло, правда?

Робин смахнул со спинки одного из стульев покрывало и накинул его на плечи Чарли.

— Вот, это подойдет, пока пламя не разгорится.

— О, Робин, ты так суетишься, — сказал Чарли, посмеиваясь.

— Но ведь это неплохо, правда? Я бы предпочел, чтобы люди думали, что я забочусь о тебе больше, чем о твоих деньгах, — бросил Робин в ответ.

— Как скажешь.

— Как ты смеешь, Чарльз Глейзер.

— Ха. Извини, что мы поссорились у тебя на глазах, Джек.

«Это не было ссорой», — подумал Джек. Он видел ссоры между людьми, которые, вроде как, любили друг друга, но это выглядело иначе. Крики, обвинения, насилие… Нет, сегодня здесь не было ссор.

— Люк уже встал? — спросил Робин.

— Он был в душе, когда я пошла вниз.

— Ах, доброе утро, девочки. — Чарли поприветствовал Бридж и Мэри, когда они появились внизу лестницы. — Хорошо спали?

— Я — да, — ответила Мэри.

— Да, не так уж плохо, — ответила Бридж в это же время.

Мэри не стала говорить, что Бридж спала очень даже хорошо, ведь она храпела. Не слишком громко, но так, как храпят довольные отдыхом люди.

— Я собираюсь приготовить завтрак для всех, — сказал Робин, хлопая в ладоши вместе с объявлением. — Бекон, яйца, сосиски, фасоль, кофе, если найду.

— Полный английский, — заказал Чарли. — Томатный соус, толстый белый тост, намазанный маслом.

— Ты получишь то, что тебе дадут, — отозвался Робин. — Каша, если найду. Или хороший йогурт.

— Ты заботишься обо мне слишком хорошо. Притворись, что ненавидишь меня, и дай мне что-нибудь жареное, — ответил Чарли, обезоруживающе хлопая ресницами, на что Робин должным образом не обратил внимания.

— А где Люк? — спросила Бридж.

— Я здесь, — раздался голос с лестницы. Послышался звук шагов, за которым последовал сам Люк. Как обычно, с его фирменной ухмылкой.

Бридж сглотнула. Вчера у нее не было возможности посмотреть на Люка по-настоящему. Она увидела кого-то грязного, промокшего и благодарного за то, что он жив, но вот он здесь, вымытый и свежий, худой, здоровый и подтянутый, как финалист Уимблдонского турнира в мужском одиночном разряде, хотя и с торчащими во все стороны волосами безумного ученого. Он выглядел выше своих реальных метра семидесяти пяти, его плечи казались шире, чем она помнила, и как будто он постарел самым лучшим образом, словно долговязый мальчик-подросток, который наконец оформился. Ее мозг не понимал, о чем она думает, но что-то внутри восхищалось им слишком сильно, чувствовало слишком много.

— Я собираюсь готовить завтрак, — повторил Робин, пожелав Люку доброго утра. — Бекон, яйца, ну, ты знаешь, что это такое. Подойдет?

— Я вегетарианец, — ответил Люк. — Сможешь с этим управиться?

— Я подойду и помогу тебе, Робин, я тоже вегетарианка, — сказала Мэри.

— Правда? — спросил Джек.

Конечно же, у него не было причин это знать, но все же его вопрос прозвучал как болезненный щелчок по чувствительному участку кожи Мэри. «Знает ли он хоть что-нибудь обо мне, кроме моего имени?» — внезапно подумала она.

— Итак, мы все здесь, — подытожил Люк. — Не похоже, что кто-то из нас собирается куда-то ехать в ближайшее время, не так ли?

Джек зажег спичку и поднес ее к газетам, которые он разорвал и скомкал. Среди них была стопка «Новостей Мира»^[17] двадцатипятилетней давности; сальные заголовки были составлены так, чтобы заинтересовать читателя.

— Кто-нибудь проверял свои телефоны? — спросил Люк.

— Да, и ничегошеньки, — ответила Бридж.

Джек кивнул в знак согласия.

— Наземная линия тоже не работает. Я проверил, когда спустился сюда.

— Похоже, нам нужно радио Брайана, — сказал Чарли и пересек комнату, чтобы включить его. Из динамиков зазвучала песня «Становится всё больше похоже на Рождество».

— Вот только тут нет кнопки перемотки, — отозвался Джек, вставая и с гордостью осматривая свой костер, пробующий поленья.

— Беда всех, кто родился после 1980 года, в том, что они забыли, как ждать, — сказал Чарли, мягко наставляя его. — Пусть Брайан играет свою песню; ты никуда не можешь деться, так что наслаждайся восхитительным голосом Перри Комо^[18].

Перри Комо. Джек помнил, как его отец ставил пластинки Перри Комо на своем проигрывателе, всегда пропуская песню «Каким бесчувственным», потому что слова были слишком тяжелы для восприятия: кто-то с ледяным сердцем рвал отношения с партнером. Будто его мать пела это о его отце голосом Перри Комо.

— И вы слушаете радио «Би-Би-Си» Брайана. Это Брайан Бернард Косгроув, а не Британская радиовещательная корпорация. Идем к вам с холодных и морозных йоркширских болот. А это Перри Комо с песней «Становится всё больше похоже на Рождество», потому что так оно и есть, не так ли?

— Вижу, он еще не нашел свои зубы, — сказала Бридж.

— Шшш, — зашипел Люк, прижимая палец ко рту.

— Ходят слухи, что объявлено предупреждение о суровых погодных условиях. Еще больше снега на подходе. Оставайтесь дома. Я надеюсь, у вас достаточно молока и хлеба, ведь температура в этом районе зафиксирована на отметке минус десять. А значит, что снег быстро никуда не денется. А вот и Дин «маленький старый любитель вина» Мартин с песней «Пусть идет снег».

— Погода на улице в самом деле ужасная, — прорычал Джек, сверяясь с часами.

Сейчас он должен быть в «Тайнхолле», представлять свои доводы о том, почему «Чикафудзи Инкорпорейтед» и «Булочки Баттерли» должны сочетаться плодотворным браком, а затем быстро ехать обратно на рабочий обед с руководителями финансового и маркетингового отделов. Офис закроется рано, но он останется еще надолго. Он не собирается спешить домой. И никто не собирается.

— Красиво, не правда ли? — сказал Люк, заняв привычное место Робина у окна. — Живописно даже. Как открытка. Пока наши близкие знают, что мы в безопасности, и мы ничего не можем поделать с ситуацией… можно просто расслабиться.

Он чувствовал себя в состоянии сделать это, ведь ему удалось связаться с Кармен до того, как все мобильные сети рухнули и сгорели, хотя он и немного соврал, сказав, что он «всего лишь за углом» от места встречи, чтобы она не волновалась. Облегчение в ее голосе было ощутимым и согрело его до глубины души. Ее сестра и родители приехали на Рождество, так что она не металась в их большом доме одна. Она была в безопасности, под их защитой, но ему хотелось защищать ее самому.

Бридж присоединилась к нему у окна, когда позади Чарли и Джек начали свой разговор о булочках.

— Кармен знает, что с тобой все в порядке?

— Надеюсь. Я сказал ей, что почти приехал, и пообещал остаться на месте, пока не прояснится, ухудшится ли погода. Она бы не хотела, чтобы я рисковал.

— И куда, по ее мнению, ты ехал? — спросила Бридж, заинтересовавшись.

— Если ты спрашиваешь, сказал ли я ей, что еду на встречу с женой, то да, она знает.

Улыбка.

— Правда? — Бридж, казалось, удивилась этому.

— Да, правда. У нас нет проблем с доверием. — Как только Люк это произнес, он понял, что с таким же успехом мог врезать Бридж по почкам. — А ты сказала своему жениху, что встречаешься с мужем?

— Конечно сказала. Бен не видит в тебе угрозы.

— Touche^[19].

— Ничего не случится, если мы будем находиться в обществе друг друга дольше, чем планировалось. Мы — история. Древняя история, — сказала Бридж, звуча более уверенно, чем ей казалось.

— Полностью в прошлом. Корабль, севший на мель, — добавил Люк, чувствуя, что каким-то образом он соскальзывает на много лет назад, возвращается на территорию «последнего слова». Коварный ландшафт, к которому он больше не хотел приближаться. — Поэтому я рад, что нам удалось, вопреки всему, встретиться. Я подумал, будет лучше, если мы завершим все до конца года, не оставим никаких ниточек…

«…до выхода на пенсию», — мозг Бридж закончил предложение за него.

Смешно было даже думать об этом.

— Ну, я подумала точно так же. Вот почему я предложила это и…

Люк прервал ее.

— Я попросил о встрече, Бридж. До тебя.

— Не думаю, что это сделал ты. Если я проверю свой дневник, я…

— Слушай… — Люк выставил руки вперед, как будто отталкивая быстро разгорающийся спор. — Давай не будем препираться и впадать в наши проверенные и пережитые плохие привычки. Какой бы ни была правда, мы оба хотим одного и того же. Мне ничего не нужно от тебя, тебе ничего не нужно от меня, и теперь, когда… Сабрина… ушла, нам больше не о чем спорить, не так ли?

Его голос дрогнул на имени; оно все еще было окутано свежим горем.

— Да, — мягко произнесла Бридж.

Сабрина, их прекрасная собака породы бельгийский малинуа, любила их одинаково. Они делили опеку над ней, по месяцу в каждом доме. Она жила у Бридж, когда умерла во сне. Ветеринар диагностировал обширный сердечный приступ. Все произошло быстро, но это не утешало, как и то, что ей было пятнадцать. Они взяли ее из центра спасения, когда только поженились. Ужасно худая и недоверчивая, агрессивная, испуганная и уязвимая, она напоминала Люку Бридж, поэтому его и тянуло спасти ее. Она прошла с ними все это время: взлеты, падения и погружения на глубину. Когда Бридж нашла ее мертвой в своей постели, она завыла как волчица и пожалела, что Люка не было рядом. Он бы обнял ее, ведь, пускай она сильно ненавидела его, она знала: его сердце тоже разбилось бы. Сабрина, последнее звено, удерживающее их вместе, исчезло. Больно было даже сейчас, спустя месяцы. Чертовски больно.

— Так какой он? — спросил Люк, вмешавшись в ее короткую задумчивость.

— Кто?

— Твой жених. — Он кивнул на ее кольцо, на потрясающий, сверкающий бриллиант квадратной формы. Бен был не промах, подумалось Люку.

— Лучший способ описать его — это… — Бридж размышляла, перебирая в голове слова, пока не нашла подходящие. — Он… полная противоположность тебе, Люк. — Затем она повернулась к нему спиной и пошла к Чарли и Джеку, стоявшим у камина.

— В отделе колбас и бекона я нашел только это, — объявил Робин после тщательных поисков в морозилке, протягивая чудовищных размеров лоток со свининой, укрытой полистироловой упаковкой, и пачку пухлых вегетарианских сосисок «Ферма Холлибери».

— Я уверена, что и то, и то придется по вкусу, — одобрила Мэри, которая взбивала яйца.

— Интересно, останемся ли мы здесь до завтра, — сказал Робин, доставая две сковородки. — Какие у тебя планы на Рождество, милая?

— Вообще-то, в этом году вышло забавно, — ответила Мэри. — Обычно мы проводим его все вместе у мамы, но в этом году ее подруга увезла ее на Канары. Один из моих братьев отдыхает в Австралии с приятелями, другой проводит Рождество со своей девушкой и ее родителями, а у моей сестры полный дом, так как семья ее мужа приехала из Ирландии. Они очень милые люди, но я не хотела большого и шумного Рождества, поэтому собиралась встретить его тихо, в одиночестве.

Она поймала сочувственный взгляд Робина.

— Нет, правда, я этого и хотела. Я купила много вкусностей, собиралась завалиться с рождественскими фильмами и как следует отдохнуть. Я не против собственного общества. Мои братья и сестра уже выросли, когда я родилась, так что я вроде как единственный ребенок… но с братьями и сестрой. Понимаешь, я появилась у мамы и папы поздно. Такой климактерический сюрприз. Мама сказала, что ее яичники предприняли последнюю попытку стать полезными, и в результате получилась я. Мой брат Шон называет меня «ошибкой».

— Как это жестоко с его стороны, — заметил Робин.

Мэри хихикнула.

— Он шутит. Нас четверо, и мы очень близки. Мы часто подкалываем друг друга, но все это по-доброму и весело. Они — просто кучка комиков, как и я.

— У тебя нет возлюбленного? — Робин наклонил к ней голову.

Она действительно была красивой: симпатичное лицо в форме сердечка, безупречный кремовый цвет кожи с легким оттенком розового на скулах и прекрасные зелено-голубые глаза. И больше всего привлекало в ней то, что она явно не осознавала, насколько привлекательна.

— Нет, — ответила Мэри с невольным вздохом.

— Мужчины, должно быть, слепы, — сказал Робин.

Мэри отмахнулась. Конечно, она пользовалась успехом у мужчин. Кто-то из отдела маркетинга сказал, что будет как Флинн, если представится возможность, а другой, из финансового отдела, заигрывал с ней. Но ни один из них не заставил ее сердцебиение участиться ни на йоту. К тому же ее семья была бы в ярости, если бы она согласилась на меньшее, чем стоила. Шон постоянно читал ей лекции о ее возможной личной жизни; он взял на себя обязанности их отца. Шон даже напоминал его, с его ярко-голубыми глазами и «носом Паджетта», который Мэри удалось не унаследовать. К тому же ее сердце уже было занято. Она прикипела к Джеку Баттерли с тех пор, как пришла к нему на работу. Шон называл его «парнем из Ипанемы», потому что тот был высоким, загорелым (ну, с оливковой кожей), длинным и красивым, и он совершенно не обращал внимания на то, что Мэри сидит и вздыхает о нем, когда он проходит мимо. Она заслужила настоящего мужчину, который вздыхал бы по ней, сказал ей Шон. Мэри понимала это, но ее сердце продолжало надеяться на изменение статус-кво, учащая ритм каждый раз, когда чувствовало присутствие Джека рядом.

— Красивый браслет, — заметил Робин, проведя пальцем по левому запястью Мэри. — Очень хорошо выполнен.

— А, это? — переспросила Мэри, скромно пожав плечами. Они с Чарли торгуют бриллиантами, и он считает, что ее маленький глупый браслет ручной работы достоин комментариев? — Это просто вещь, которую мне однажды подарил друг.

— Он тебе идет. Изящный, — сказал Робин. — Дай мне посмотреть.

Мэри подняла руку ближе к его глазам, чтобы он мог получше рассмотреть. Браслет состоял из голубого шнура, серебряных бусин и семи маленьких деревянных блоков, на каждом из которых была написана буква: «П.М.К.Т.Б.Н.Д.»

— По-уэльски это значает «Мэри»? — пошутил Робин.

Мэри улыбнулась.

— Это означает «Позвони Мне, Когда Тебе Будет Нужен Друг». Приятельница прислала мне его, когда умер мой отец. Она сказала, что это разрешение звонить ей, когда мне нужно будет поболтать, и если я буду носить его, то это будет напоминанием, что она рядом в любое время дня и ночи.

— Как мило и заботливо с ее стороны. Когда ты потеряла его, дорогая?

— Два года назад, — ответила Мэри. — Я очень часто ей звонила. У меня была моя семья, с которой я могла поговорить, но иногда мне помогало просто поделиться с кем-то другим, кто уже прошел через это. Я о потере близкого человека.

— Да, это именно то, что тебе нужно, — сказал Робин и улыбнулся ей в ответ.

— Удивительно, что он еще не упал с моего запястья.

— Нежное, но сильное. — Робин подозревал, что Мэри очень похожа на свой браслет. — Удивительно, как крепко держатся некоторые вещи, которые, по мнению других, сломаются при малейшем давлении. Как Чарли и я. Сколько было сплетен «это не продлится долго», когда мы стали парой. Все эти сучки довольно быстро вылезли на поверхность, скажу я тебе.

— Как долго вы с Чарли вместе? — спросила она.

— Слишком долго, черт его возьми, — сказал он, заставив ее рассмеяться. Было слишком очевидно, что он не это имел в виду. — Тридцать два года. Поженились три года назад. Мы были первыми гомосексуалистами, обвенчавшимися в нашей деревенской церкви. Это вызвало большой переполох. Там, где мы живем, очень старая Англия. Они все еще сжигали ведьм до прошлого года.

Мэри усмехнулась на это.

— Да, многие считали, что я охочусь за деньгами Чарли. Жиголо без сердца, ничтожный шофер, положивший глаз на золотого гуся. — Робин покачал головой с явным отвращением. — Нам было приятно доказать, что они ошибались.

— Тридцать два года — долгий срок, чтобы оставаться с кем-то, если ты его не любишь, — согласилась Мэри.

— Именно так. Но я все равно не решался принять его предложение руки и сердца даже после стольких лет.

— Что заставило тебя передумать?

— Чарли — очень милый человек, — сказал Робин, понимая, что не ответил на вопрос прямо. — Всегда добрый, искренний в своих чувствах, в своем времени, в своей мудрости. Твоя семья кажется очень милой, хотя ты сказала мне о них всего пару фраз.

— Мои мама и папа были хорошими людьми со своими ценностями. Они много работали и старались воспитывать нас правильно. И у папы всегда находились мудрые мысли для каждого из нас. Он называл их «книгой мудрости Роя Паджетта». Он говорил мне какую-нибудь жемчужину оттуда, которая помогала мне справиться с проблемой.

— О Боже, он напоминает мне Чарли, — рассмеялся Робин. — Тот иногда похож на чертова Далай-ламу своими высказываниями.

— Я росла в любви, мне повезло.

— Это хорошо.

— И мы никогда не боялись разговаривать друг с другом. Не все семьи так делают. Мама и папа были не из очень любящих семей, поэтому они знали, как важно произносить слова, и всегда говорили их нам.

Робин слегка пожал плечами:

— Иногда говорить слова труднее, чем должно быть.

— Джек… — начала Мэри, но тут же осеклась. Она не имела права сплетничать о нем. Даже перед тем, кто, возможно, никогда больше не вспомнит о них, когда снег сойдет, и они отправятся в путь.

— Продолжай, ты же говорила, — подтолкнул ее Робин, а затем прошептал: — Обещаю, то, что происходит на кухне, останется на кухне.

Мэри улыбнулась.

— Отец Джека Редж действительно любил его, и было видно, как он им гордится, но я не думаю, что он когда-либо говорил ему об этом.

— О, почему ты так думаешь?

— Джек всегда был таким целеустремленным, и я уверена, он просто хотел, чтобы отец обратил на него внимание. Даже сейчас, когда Реджа уже нет в живых, он как будто все еще пытается заставить отца признать его старания… — В ее голове прозвучал сигнал, что нужно замолчать. Она слишком много говорит, и Робин может счесть ее всезнайкой. — Конечно, я могу ошибаться, — сказала она, решив покончить с этой темой.

Офисные сплетни гласили, что когда жена Реджа ушла от него, он закрылся и больше не проявлял чувства или, по крайней мере, делал это так, будто не хотел показаться мягким и уязвимым, чтобы никто не смог его ранить.

— Но ты ведь знаешь, что не ошибаешься, не так ли? — сказал Робин. Мэри была проницательна не по годам, это он легко заметил.

Мэри вздохнула и вылила взбитые яйца на сковороду с маслом.

— Я просто думаю, что важно произносить слова, особенно тем людям, которые больше всего нуждаются в них.

— Ты действительно думаешь, что они так важны? — спросил Робин, заинтересовавшись. — Разве недостаточно показывать, а не рассказывать?

— Да, думаю. Мой папа не любил нежничать, но он мог сказать, что любит меня, а также показать мне — и это много значило. Я думаю, Джек мог бы быть немного проще к себе, если бы услышал добрые слова от Реджа. Он не остановится, пока не завоюет мир, но никогда не услышит то, за чем гонится.

Прозвучало еще одно внутреннее предупреждение. Она уже достаточно сказала о Джеке.

— Может, мне открыть пару банок сливовых помидоров?

— Давай, почему бы и нет.

Слова Мэри перевернулись в голове Робина так же уверенно, как сосиски на сковороде.

Пиршество на завтрак в канун Рождества Робина и Мэри, как назвал его Чарли, прошло на ура. Джек и Люк сдвинули столы вместе, чтобы получился один большой, и поставили вокруг него шесть стульев для всех присутствующих. На заднем плане радио Брайана в перерывах между своими бессвязными бреднями играло ряд песен из ушедшей эпохи, существовавшей задолго до наступления тысячелетия.

— Я не помню, когда в последний раз ел такое вкусное масло, к тому же на прекрасном толстом белом тосте, — заявил Чарли, радостно вытирая теплые капли с подбородка. — Когда Робин готовит тосты — всегда коричневые, — он соскабливает излишки. И он покупает этот маргарин, который должен снижать уровень холестерина.

— Доказано, что это продлевает жизнь, — наставительно сказал Робин.

— Доказано, что это удлиняет жизнь, — ответил Чарли.

— Каждая мелочь помогает. — Робин откусил свой тост, словно вымещая на нем свою досаду.

— Мой дед прожил всю жизнь, питаясь красным мясом, готовя его на сале, выпивая сверх меры и куря как паровоз, — вставил Люк.

— Вот так вот, Робин, — сказал Чарли. — Доказательство того, что жизнь — это лотерея.

— И сколько же ему было лет, когда он умер? — спросил Робин.

— Двадцать два, — расхохотался Люк. — Извините, это была шутка. На самом деле он так не делал.

— Как смешно, — прокомментировала Бридж, бросив на него презрительный взгляд.

— Я просто пытаюсь сохранить позитивный настрой, — сказал Люк, его тон был игривым. — Мы застряли здесь вместе, возможно, на какое-то время, так что мы могли бы… остудить пыл, если вы простите за каламбур.

На другой стороне комнаты радио Брайана передавало обновленную сводку погоды.

— Не обманывайтесь мелкими хлопьями, после обеда ожидается более сильный снег. Похоже, в этом году нас ждет белое Рождество.

Примечания

17

Британский таблоид, издавался с 1843 по 2011 года.

18

Американский певец и телезвезда итальянского происхождения 1940-1950-х годов.

19

Уложен на лопатки (фр.).