Нелепая смерть. Загадочные и трагичные истории из практики патологоанатома

Мишель Уильямс, 2010

30-летняя британка, которой надоела работа в Национальной службе здравоохранения, устраивается стажером в больничный морг. В свой первый год работы она учится проводить вскрытие, определять причину смерти, общаться с убитыми горем родственниками и сомнительными гробовщиками. Автор откровенно рассказывает о себе и своей работе, сообщая порой жуткие подробности о человеческом теле. В книге подробно описано, как и с помощью чего делается вскрытие, какие правила при этом нужно соблюдать и какие ошибки допускают патологоанатомы. Автор не теряет веры в людей и продолжает ценить жизнь, ежедневно сталкиваясь с ситуациями, от которых остальные теряют дар речи. В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.

Глава 10

На следующей неделе, в среду, Эд Барберри проводил исследование тела Сэмюеля Чандлера. Неделю назад этот человек поступил в больницу — ему должны были удалить желчный пузырь. Зимой у пациента было обострение хронического бронхита, три года назад ему удалили грыжу, изредка его мучила подагра и слегка поднималось давление, но в целом он был вполне здоров. Мистер Чандлер был женат уже сорок девять лет, раньше служил чиновником, а сейчас вышел на пенсию.

Операция проводилась лапароскопическим методом и прошла нормально. Сэмюель отошел от наркоза. Хирург, мистер Уилсон, был доволен, что в ходе операции не возникло никаких технических проблем. Однако через два дня мистер Чандлер почувствовал себя неважно, а вскоре ему стало совсем плохо и его снова привезли в больницу. В его брюшной полости врачи обнаружили желчь и воспаление. Они попытались сделать промывание, мистера Чандлера поместили в реанимацию, однако через двенадцать часов он скончался.

Когда мы с Грэмом извлекли мистера Чандлера из пакета, я была поражена его состоянием. Труп раздулся от жидкости, которая сочилась наружу. Грэм заметил, что он напоминает утопленника. Тело было покрыто ярко-красной сыпью, а кожа имела коричнево-матовый оттенок. Меня удивило количество внутривенных катетеров — по одному на каждом локте и каждом запястье, один на левой щиколотке и еще один, от которого отходили шесть трубок, — на правой стороне шеи. Был установлен также мочевой катетер, трубка в носу и еще одна в горле. На животе я увидела длинную ленту пластыря и еще две небольшие наклейки под ребрами справа. Запах от тела исходил не самый приятный.

Грэм велел мне составить перечень всех катетеров и трубок, но к вскрытию пока не приступать — он решил, что Эд захочет увидеть мистера Чандлера как есть. Я сделала, что требовалось, и мы вернулись в кабинет выпить кофе. Клайв уехал в больницу на совещание, и у нас было полчаса, чтобы поболтать. Вскоре прибыл Эд. Поприветствовав нас, он направился прямиком в секционную. И почти сразу же мы услышали:

— О Господи! Неужели опять?

Когда мы вошли, Эд просматривал документы покойника. Взглянув на нас, он сообщил:

— Наша звезда хирургии опять облажался.

— Похоже на то, — рассмеялся Грэм.

— Чарли Уилсон никогда не оставит нас без работы, — пояснил мне Эд. — Хирург старой школы — умеет все, но кое-как. Хирургия уже давно шагнула вперед, и старина Чарли не поспевает за ней.

Эд обошел вокруг стола, убедился, что мой список верен, осмотрел старые хирургические шрамы, отметил отек тканей и сыпь.

— С вами будет работать Шелли, — сказал Грэм.

— Отлично, — он посмотрел на меня. — Можете приступать, а я пока переоденусь. Когда будете обрабатывать раны, не забудьте их измерить.

С этими словами Эд нас покинул. В эту минуту кто-то позвонил в дверь, и Грэм тоже ушел, поэтому начинать аутопсию мне предстояло в одиночестве.

Сделав первый центральный разрез, как меня учили Клайв и Грэм, я обнаружила нечто, что сильно меня встревожило. Через пару минут стало понятно, что беспокойство вполне обоснованно. За несколько недель работы в морге я видела массу экзотического — живот, заполненный кровью после разрыва аневризмы аорты; печень, целиком состоящую из белых раковых отложений; кисту яичника размером 18 дюймов. Но то, что я увидела в теле мистера Чандлера, било все рекорды. Обычно брюшная полость бывает чистой, но у Сэмюеля все было заполнено свернувшимся желтым гноем. Я даже отступила и отвернулась — желудок не просто жутко выглядел, но и источал чудовищное зловоние.

Вернулся Эд. Потянул носом воздух.

— Перитонит, надо полагать, — весело заявил он. — Вы позволите?

Эд встал рядом со мной. На нем были фартук, шапочка, маска, пластиковые нарукавники и перчатки.

— Кишечник можешь не извлекать, — сказал он. — Тащи все целиком.

Обычно мы сначала перевязывали кишку и вытаскивали кишечник, а затем переходили к другим органам. Но в этом жутком месиве такой способ ни к чему хорошему бы не привел.

Однако даже в таком варианте задача была нелегкой. Приходилось так глубоко зарываться в тело, что я едва сохраняла равновесие. Кроме того, я старалась избегать брызг. В конце концов мне удалось достать все, что требовалось, и Эд помог мне разложить органы на секционном столе. Он приступил к работе, а я занялась извлечением гноя из живота мистера Чандлера, параллельно борясь с рвотными позывами. Затем перешла к мозгу. Доктор Барберри громко и смешно ругался, потому что из-за воспаления стенки кишечника рвались при малейшем прикосновении. Обычно Эд управлялся со всеми внутренностями минут за десять, но тут пришлось возиться около получаса. Я взвешивала органы, как вдруг Эд воскликнул:

— Ага!

Он помахал инструментом, подзывая меня.

— Смотри, — сказал он, указывая скальпелем на печень.

Я не сразу разглядела шов, покрытый гноем.

— Видишь — он еле держится? — с этими словами он осторожно потянул пинцетом один из швов, и тот сразу же подался. — Через него желчь просочилась в желудок — и вуаля!

— И часто такое случается?

— К счастью, не очень.

— И этого нельзя было избежать?

Эд помолчал, а потом конфиденциальным тоном заявил:

— Предоставим это коронеру.