Ссылка на Деда Мороза

Ольга Солнцева, 2022

Действие этой небольшой повести происходит в наше время и продолжается всего один день. Немолодой сын навещает мать и посвящает ее в свой план – записать поздравление от имени Деда Мороза и разместить его в сети. В тексте немало отсылок от настоящего к прошлому, благодаря чему перед читателем раскрывается весь жизненный путь режиссера Шабашникова. Повесть заставляет задуматься о непростых взаимосвязях времен, родственников и поколений. Реальность и виртуальность, сознание и подсознание героя закручиваются в причудливый и местами пугающий морозный узор. Кому же адресована ссылка на Деда Мороза и о чем будет ответное послание? Новое произведение Ольги Солнцевой будет интересно прежде всего читателям 50+, память которых хранит множество гиперссылок на черты ушедшей эпохи.

1

Вагон был полупустой, и Игорь Кириллович Шабашников без труда нашел свободное место у окна. Перед тем, как сесть, он расстегнул свою дубленку и аккуратно снял шапку-ушанку с козырьком. Этот головной убор, чем-то похожий на генеральский, придавал его не слишком мужественному лицу некоторую собранность и даже суровость. По натуре Игорь Кириллович был человеком очень мягким и ранимым, и чтобы скрывать эти качества от знакомых и особенно незнакомых, он еще в ранней молодости отпустил полоску усов. На его одутловатом лице поблескивали лекторские очки. Неглубокие морщины выдавали возраст 50+.

— Свободно?

Молодой человек, который задал вопрос, хотел сеть рядом с ним.

Игорь Кириллович кивнул в ответ, отметив про себя, что парень был как-то излишне худощав. Тот сел рядом, вставил в уши пробки наушников и уставился в свой смартфон.

Чуткий на запахи, Шабашников уловил, что от попутчика пахло чем-то церковным. Может, свечами, а может, ладаном. Он осторожно оглядел его. Так, ничего особенного. Малахольный, в тонкой черной куртке, джинсах и поношенных кроссовках, — словом совершенно обыкновенный юноша, каких в каждой электричке встретишь не меньше десятка.

«Наверное, студент,» — определил про себя внимательный пассажир и отвернулся к окну.

За пятнадцать лет работы в вузе он насмотрелся на таких неприметных юношей, и они его мало интересовали.

За окном пробегали заснеженные дома, склады и бетонные заборы. Игорь Кириллович закрыл глаза и хотел спокойно подремать до своей станции, но манящий запах будоражил его чуткое обоняние. У парня, к тому же, были какие-то странные татуировки на руках. Он как будто был в перчатках, но с отрезанными пальцами.

Шабашников покосился на них и не удержался от вопроса.

— Извините, — произнес он и легонько толкнул соседа левым локтем. — А что обозначают ваши татуировки?

Парень встрепенулся, с досадливым удивлением посмотрел на попутчика в потрепанной дубленке и вытащил из уха правый наушник:

— Вы что-то спросили?

Игорь Кириллович кашлянул, прочистив горло, и повторил свой вопрос.

Субтильный юноша окинул его бессмысленным взглядом и пожал плечами:

— Мне нравится.

— Мне тоже, — искренне признался бывший лектор. — Что-то в них есть, в этих татуировках.

— Это крылья Серафимов, — разъяснил юноша, как на экзамене. — Я эту татуировку сам придумал. Она даже есть в испанском каталоге.

Очевидно, последняя фраза должна была убедить любопытного мужика с шапкой в руках, что он имеет дело с представителем особой породы.

Несколько секунд мужчины обменивались выжидательными взглядами, но вскоре отвели глаза друг от друга, чтобы не нарваться на скандал. В пригородных электричках не принято разглядывать соседей, а тем более, задавать им личные вопросы. Разукрашенный юноша снова погрузился в свой «Тик-ток», а пожилой препод — в полудрему. Но теперь, кроме запаха, ему не давали покоя еще и странные узоры на руках соседа.

«Ну надо же! — Думал он, мысленно возвращаясь к ним. — Шестикрылый Серафим на рассвете мне явился. И почему они такие сегодня?»

Последний вопрос был адресован, разумеется, не высшим силам, а молодым людям. Он их совершенно не понимал, хотя долгое время общался с ними дело каждый день. Ему вдруг представилось, что его собственный сын приходит домой, обезображенный синими наколками. И как бы он на это отреагировал?

«Сынок, а чего это у тебя изображено? Из каталога взял? Из испанского? Да ты, паразит, представляешь, что эти художества теперь не вытравить ничем?»

Впрочем, все это были досужие фантазии. Никакого сына у Игоря Кирилловича никогда не было. Конечно, чисто гипотетически, он быть мог, но так и не появился, поэтому нашему герою не следовало бы и думать о нем. Шабашников это хорошо понимал, но ничего не мог с собой поделать. Даже досужие мысли о возможном наследнике причиняли ему необъяснимую боль где-то в районе горла. Сначала она была еле заметна, но в последний год стала просто невыносимой.

Электричка въехала в пределы мегаполиса, и народу прибавилось. Многие пассажиры были в масках — этой дани новой нормальности. Татуированный сосед, который был без модного аксессуара, встал со скамьи и направился к выходу. Обладатель поношенной дубленки и цигейкового картуза посмотрел ему вслед, но уже без всякого сожаления.

Впрочем, внимание нашего героя уже минут пять привлекала совсем другая попутчица. Он сидел к ней спиной, но эта дама уже успела надоесть ему своей болтовней по телефону. Громким контральто она информировала некоего абонента, а заодно и весь вагон, о личной жизни и производственных проблемах. Ее речь была пересыпана малопонятными словами, выражениями и аббревиатурами.

— А выписку из ЕГРН нам опять запороли. Я к Мариночке три раза ходила, но она меня до сих пор мурыжит с кадастром. Поэтажный план ей, понимаешь, не нравится! Я ей конверт сунула, только тогда дело сдвинулось с мертвой точки. Представляешь? — делилась она наболевшим.

«Риэлторша, наверное, — подумал сквозь дрему Шабашников. — Такие умеют забалтывать.»

— Ну ладно, я тебя заболтала, — точно прочитала его мысли бойкая дамочка. — А к Новому году вы уже готовитесь? Ты уже подарки выбрал?

Собеседник, очевидно, что-то промямлил на другом конце, и риэлторша перешла в контратаку:

— Ты мне напиши на электронку. Я сейчас заявки собираю на поздравление от Деда Мороза. Я тебе гугл-форму вышлю, заполнишь. Ну, кого поздравлять, что говорить в поздравлении. У меня сын эти поздравления записывает. У нас уже многие записались. Напишешь?

Игорь Кириллович открыл глаза и обернулся к источнику раздражения. Крашеная брюнетка лет сорока пяти была совсем не похожа на Снегурочку. Непропорциональные брови и губы указывали, что дама в тренде.

Абонент на другом конце, очевидно, запросил пояснений по поводу столь неожиданного предложения, и бизнес-леди вновь застрочила:

— Это такой новый формат. Ну, пандемия, ты все сам понимаешь. А люди все равно хотят праздника. И у нас отработанная схема. Как только поздравление готово, я сразу высылаю ссылку заказчику от имени Дела Мороза. И дублирую ее твоему человечку. Он под бой курантов сам кликнет Дедушку Мороза. Ну что, скинешь адрес-то? Все подробности в гугл-форме.

На этом приватно-деловой разговор наконец-то закончился. Игорь Кириллович вздохнул с облегчением. Он уже собрался двинуться на выход и надел свою цигейковую шапку, как вдруг подумал: «А что, если мне тоже заказать?»

Это был бесенок изобретательности, который временами подначивал его на всякие штуковины. Через пару секунд ангел сомнения уже гнал его прочь: «Да ерунда это все! Не будет она никакую ссылку кликать!».

Эти двое — ангел и бес — были его верными спутниками, а может, и двумя сторонами его непростой личности. Их перепалка окончилась тем, что Игорь Кириллович поправил свою представительную шапку, застегнул дубленку на все пуговицы и двинулся к накрашенной брюнетке в синем пальто.

— Извините, — произнес он своим бархатным баритоном как можно любезнее. — Я случайно услышал ваш разговор.

Женщина презрительно шевельнула подведенными бровями:

— Ну и чё?

— Ну, в смысле, — замямлил Шабашников. — Меня заинтересовала эта услуга — ссылка на Деда Мороза.

Бизнес-леди взмахнула ресницами и поглядела на него, как коза на новые ворота. Пауза явно затягивалась, и ангел сомнения уже подталкивал Игоря Кирилловича прочь из вагона: «На чужой корпоратив со своим заказом не ходят. Не позорься и вали отсюда.» Черт помалкивал, и Шабашникову пришлось отказаться от своей затеи.

— Извините, — снова произнес он, вежливо кивая, и побыстрее двинулся на выход.

— Ну ваще, — донеслось до него со спины. — Охренели уже.

В тамбуре он вздрогнул, как песик, которого кинули в холодную воду, еще раз болезненно сглотнул и стал терпеливо ждать своей станции.

Уже подходя к вестибюлю метро, Шабашников еще раз вспомнил о странной услуге, которую навязывала по телефону бестактная бабенка, но теперь и бесенок, и ангел были заодно:

— А ведь недурна идейка!

— Отличная! В тренде!

«Но почему, собственно, я должен кому-то платить за ссылку на Деда Мороза?» — резонно подумал он сам, и натянув на усы заношенную маску, приложил карточку к желтому кругляшку на турникете.

2

По образованию Игорь Кириллович Шабашников был режиссером-документалистом. Снимая свою первую короткометражку о комсомольцах-строителях, он и представить не мог, как разрастется его родной город. С каждым годом стройкомплекс вгрызался в него с удвоенным аппетитом, перемалывая жилые, но неперспективные кварталы в нагромождение стеклянно-бетонных ульев. Места, где раньше люди собирались, чтобы попеть песни, почитать стихи и посмотреть новые фильмы, закрывались одно за другим.

Новые электробусы цвета индиго поражали современным дизайном, но самым распространенным видом транспорта с некоторых пор стал подержанный велосипед — эта рабочая лошадка армии курьеров. Безмолвные работники эпохи коммуникаций доставляли обитателям домов и человейников все необходимое для дальнейшего существования. Доставщики были сдержанно улыбчивы, как инопланетяне, осваивающие незнакомую цивилизацию мирным путем. Правда, их гортанная речь слышалась уже на каждом шагу, а по телевизору все чаще сообщали об их жестоких разборках. Желтизна и зелень их униформы вкупе с синевой электробусов разбавляли серость городского пространства.

Приезжая к матери из своего пятиэтажного захолустья, Шабашников каждый раз удивлялся расчеловечиванию этого мегаполиса, устремленного в будущее. О просторном и светлом городе его детства ему теперь напоминали лишь те немногие дома, в которых доживали свой век его ровесники. Впрочем, многие его однокашники уже давно перебрались из родительских квартир: кто поудачливее — в новые ЖК с панорамными окнами, кто похозяйственнее — в собственные коттеджи, ну а те, кто погнались за мечтой — в дальние страны.

Бывшая жена Игоря Кирилловича тоже уехала в Эстляндию. Жила она там в коттедже или в небоскребе — этого Шабашников не знал. Он вообще ничего не знал ни о ней, ни о дочери. Он даже не понял сначала, что она сбежала от него в порыве эмоций. Это было почти тридцать лет тому назад, когда автобусы были желтыми, по проспекту еще ходили троллейбусы, а армия курьеров была совсем малочисленной и состояла из местной молодежи.

Он хорошо помнил, как провожал свою Светку-Светика с дочуркой Крисей на Эстляндский вокзал. Это помпезное здание, похожее на сливочный торт, вскоре после их отъезда закрыли на ремонт. Очевидно, этот бесконечный ремонт и затеяли для того, чтобы он не приходил туда больше вспоминать тот дождливый день и травить себе душу.

Дул порывистый ветер, и жена все беспокоилась, что дочка замерзнет. Там, где им предстояло провести отпуск, холодный морской ветер дул постоянно, но это ее совершенно не беспокоило. Они зашли в зал ожидания и, ничего не говоря друг другу, сели на деревянные кресла.

— Ты знаешь, какой фильм тут снимали? — наконец спросил он.

— Нет, — ответила она.

— «Вокзал для двоих». Мы тогда еще в школе учились. Я на премьеру с родителями в «Россию» ходил.

— Ты всегда будешь ходить с родителями, — ответила она как-то особенно обидно. — Сначала с родителями, а потом за родителями. Ты, Шабашников, никогда не повзрослеешь, а сразу состаришься.

Как главный герой мелодрамы, Игорь понимал, что он виноват, и поэтому расставание неизбежно. Но в отличие от персонажа Басилашвили, был уверен, что его любимая женщина сама вернется к нему. Она сказала, что пробудет у родителей не больше трех недель.

Чтобы не продолжать неприятный разговор, он встал и пошел в буфет купить им чего-нибудь в дорогу. Кроме жвачек и чипсов из съестного там были только тульские пряники, которые стоили, как национальные сувениры.

Светка, у которой были такие же аккуратные кудряшки, как у симпатичной буфетчицы из кино, картинно поджимала подкрашенные губки. По большому счету, виноватой должна была чувствовать себя именно она, но он, естественно, не стал ей об этом говорить. Объявили посадку на их поезд, и он закинул на плечо две ее сумки. Супруга шла за ним и катила коляску с задремавшей Крисей.

Они завезли коляску в купейный вагон, и он поцеловал сначала жену, потом проснувшуюся дочку. «Приезжайте поскорее!», — крикнул он уже на перроне и замахал руками, но ему никто не ответил. Он тогда не испытывал особенной грусти. Наоборот, ему даже нравилось, что его любовь такая самостоятельная и путешествует с ребенком без него.

По какой-то причине любовь передумала возвращаться и сдала обратные билеты. А может, она даже и брать их не стала. Этих подробностей Шабашников, естественно, не знал. Она просто не приехала через три недели, как обещала.

Когда он понял, что жена не вернется, то снова отправился на этот сливочно-киношный вокзал, чтобы купить билет на ближайший поезд. Но на ближайший рейс все билеты были проданы, и он купил на субботу. А на следующий день, в пятницу, ему позвонил давний приятель. Тот за два года вырос до большого начальника в одном региональном телецентре и теперь подбирал команду.

— Старик, — сказал он. — У нас есть вакансия, но на работе надо быть в понедельник. Успеешь?

Шабашников взял полчаса на раздумье.

— Ну и куда ты намылился? — спросила мать, когда он сообщил ей о возникшей дилемме. — Напиши ей, объясни ситуацию, а сам бери билет на самолет. Жене твоей надоело, что ее муж уже год безработный. Адрес-то ты своей супруги помнишь?

К своему стыду, он его никогда и не знал. То есть он, конечно, знал, что ее отец служил в Эстляндии еще в Советской Армии и жил там в военном городке. Он один раз даже гостил на даче, которую хозяйственный родственник построил на берегу залива. Там был сосновый лес и потрясающая черника. Еще в центре поселка был маленький рынок, где продавали невероятно вкусную сметану. Ему, конечно, надо было заранее узнать у Светланы почтовый адрес с индексом и телефон родственников — так, на всякий случай. Но у него в тот день все так перепуталось в голове, что он даже не успел подумать о мерах предосторожности.

— Я очень соскучилась по родителям, — объявила она. — Маму через неделю кладут в больницу. У отца проблемы с видом на жительство. Дачу вообще могут отнять. Я побуду с ними, чтобы хоть как-то поддержать, да и Крисе полезно подышать морским воздухом. Мы уезжаем завтра в семь утра.

Очевидно, проблемы как-то разрешились, раз его жена продлила визу. А может быть, наоборот, возникли новые, в решении которых он был уже не помощник. Так или иначе, Шабашников понял, что ехать в Эстляндию и даже писать туда ему совершенно не имело смысла. Он решил сначала «поднять бабла», как тогда говорили, сдал билет на запад и купил на восток.

Полтора года в сибирском городе серьезно расширили его представления о своем времени и своей стране. Он снял сотню репортажей и отпустил бородку, встречался по очереди с тремя сотрудницами, но не снимал с правой руки золотое кольцо. Из впечатлительного творческого работника Игорь превратился в матерого журналюгу — эдакого провинциального папарацци, который больше не гнушался выдавать черное за белое. Его даже представили к премии за серию удачных коммерческих репортажей.

Воспоминания о Светке-беглянке, также как и желание ее вернуть, становились все более блеклыми. Ангел осмотрительности нашептывал ему, что надо поскорее забыть неудачную любовь и уйти с головой в работу.

Но судьба распорядилась иначе. Однажды мать позвонила ему и сказала, что ему пришло на почту заказное из Эстляндии. Недолго думая, он взял билет домой и отпуск на две недели.

Электронные письма тогда только входили в моду. У него уже была электронка, но еще не было своего компьютера. Содержание заказного письма потрясло его не меньше бегства супруги. В нем был официальный документ и адрес, по которому он мог задать вопросы ее адвокату по электронной почте.

С тех пор прошло почти тридцать лет. Дочь давно выросла. Именно ее, Кристину Игоревну Шабашникову, он хотел поздравить с Новым годом с помощью ссыльного Деда Мороза.

Конец ознакомительного фрагмента.