Вечные 2 – Лилит

Ракс Смирнов (2024)

Лилит всегда думала, что жизнь — это безбашенная гонка байке: грабь, пей, трахайся и мчи вперёд! Но всего одно, на первый взгляд, плевое дело за неплохую оплату — и вот ты уже не только вовлечена крупнейший правительственный переворот, но и вынуждена решать глобальные проблемы гиперпространства. Что общего между байкерами, революционерами и супергероями в мультивселенных? Что делать, если одна из них — ты? И самое главное — причем тут пространство Энион?

Глава 2 — Смолов

Вселенная 0001-A

Кромешная темнота окружала его. Темнота, полная пустоты. Ни звуков, ни образов, ни ощущений. Он больше не чувствовал никакой силы, не перемещался за пределы реальности… Ничего. Сколько Павел ни пытался максимально сконцентрировавшись, все было тщетно.

— Не выходит? — спросил Темный, облокотившись на дверь крохотной каюты, большую часть которой занимали уже опустевшие канистры.

— Абсолютно.

— Помочь?

— Хорошая попытка, но нет. Сам разберусь. К тому же, без этого, — Павел указал на большой черный футляр, который лежал рядом, — у тебя все равно ничего не выйдет.

— Как скажешь… — Темный немного замешкался. — Ты уверен, что не стоит выйти к штурвалу?

— Думаешь, автопилот собьется?

— Ну знаешь, некомфортно, что ты пустил все в прямом смысле на самотек.

— Курс прямой, река тоже. Если за несколько дней ничего не случилось, то и сейчас не произойдет. Олег вообще говорил, что даже на болотах справляется хорошо.

— Олег… Я, конечно, понимаю, что он толковый мужик, но он столько лет прожил один, может, и с ума сошел давно, а ты его словам про автопилот доверяешь.

— Все мы немного сошли с ума.

— Если бы я мог управлять этой штукой, я бы штурвал не отпускал ни на минуту. Мало ли что.

Павел встал с койки, надел противогаз и ответил:

— Ладно, успокойся. Сейчас проверю.

Он открыл дверь и вышел к штурвалу. За те несколько часов в медитации, картина и правда изменилась. На улице значительно посветлело и впереди показались первые жилые постройки города, который был главной целью путешествия.

— Ого! — удивился Павел, не ожидая, что до конца осталось совсем немного.

— Ты знаешь этот город?

— Не особо. Бывал там еще в школьные годы, когда возили на экскурсии всем классом. Но практически ничего не помню. Помню, что там Кремль белого цвета… Красивый.

— Там метро-то хоть есть?

— В центре точно было. Я помню, что там одна станция прямо под Кремлем. Наверное, туда и направлюсь. Думаю, там больше всего вероятности встретить кого-то.

— Главное, чтобы там не сидела банда «татарских султанов», которые всех чужаков убивают еще на подходе.

— Слишком дешевые стереотипы. Не будь идиотом.

Сев в капитанское кресло, Павел достал из кармана пиджака старый, пожелтевший файл для бумаг и вынул из него фотографию. На ней была изображена девушка лет двадцати пяти, с длинными русыми волосами. Павлу она чем-то напоминала Дженнифер Энистон, актрису из далекого прошлого, когда жизни актеров волновали так же, как сейчас волнуют вопросы выживания. Девушка держала на руках маленькую девочку лет пяти, в чертах лица которой было очень много от матери, но что-то и от отца, которого Павел хорошо знал. Ведь именно этот человек и попросил передать данный снимок с сообщением тем, кто на нем изображен.

— Письмо так и не читал? — спросил Темный.

— Нет, если бы Николай хотел, чтобы я его прочитал, он бы сказал.

— Выдержка у тебя, конечно, сильная. Я бы в целях безопасности все изучил.

— Хорошо, что я не ты, верно?

— Кто знает… — загадочно произнес Темный. — И как ты планируешь их там найти?

— Ну… я знаю, что одну из них зовут Мария.

— Мария? Странно что не Фатима…

— Очень смешно. Еще шутки на эту тему будут?

— Нет, остальное доступно только по подписке, — Темный улыбнулся своей мрачной улыбкой. — А вторую как звать хоть?

— Ты так спрашиваешь, как будто не помнишь слова Николая. Нам же вдвоем он все рассказал.

— Там такой хаос был в этот момент. Не до этого было. По сути, только ты следил за диалогом, а я думал о том, как выбраться из лап бандитов. Посмотри, я думаю, в письме наверняка есть что-то об этом.

— Хитрый лис ты. Нет, я не буду его читать.

— Смотри сам… И что, ты будешь бегать там по станции и спрашивать, знает ли кто-то эту Марию и ее дочку без имени?

— Николай сказал, что они жили рядом со станцией… какая-то там «Слобода», — он убрал фото обратно. — Нужно будет понять, есть ли в метро выжившие и как организованы их станции. Если эта «Слобода» не заброшена, то я думаю, опросить местных, может, смогу отыскать эту Марию. Примерно такой план.

— План без плана… короче, понятно, — проворчал Темный. — Если они вообще выжили…

— Не знаю насчет ребенка, мелковата она, чтобы выжить… в нашем метро же помнишь, чума почти всех младенцев скосила после Катастрофы… но думаю, женщина точно пережила.

— Ну, надеюсь, ты прав. Хотя мне не нравится, что мы в это вписались. Топлива назад доплыть у нас точно не хватит.

— По течению спустимся, если что. Но если в Казани есть жизнь, то я буду рад там обустроиться. В Мертвом Городе я оставаться больше не хотел.

— Нормальный вроде город, мне он очень нравился.

— Когда тебе живот вспарывают, воспоминания такие себе, знаешь ли.

— А то я не в курсе. Мне еще хуже было.

— Так, давай не будем это начинать, не хочу больше об этом думать, — Павел перевел тему. — Нам лучше решить, где мы причалим.

На правом берегу уже наблюдались руины города. Пока это были небольшие частные домики, плотно заросшие деревьями. Если придерживаться плана, то нужно заплыть в самый центр, ну или хотя бы как можно ближе к нему. Так что высаживаться на окраине не имело никакого смысла.

— Слушай, а вон там, за той башней, разве не порт? — Темный указал на возвышающиеся за деревьями останки зернохранилища, которые сейчас из-за своего состояния реально напоминали какую-то средневековую башню.

— Вполне может быть. Сейчас посмотрим.

Он открыл газ и ускорился. Обычно в таких случаях ход как раз замедляют, чтобы не сесть на мель, но после крайне опасного приключения в Ульяновске, где вдоль всей набережной вода кишела речными ящерами, повторять опыт не хотелось. Как оказалось, быстро движущаяся цель ящеров привлекает меньше всего. К тому же, после уничтожения всех плотин уровень воды в Волге стал несколько выше, и понятие мели там, где она была раньше, больше не существовало.

— Нет, речной порт нам не подходит, — произнёс Павел.

Порт выглядел крайне плачевно. Его будто бы нещадно бомбили напалмом, причём относительно недавно, не во время Катастрофы. Об этом свидетельствовало отсутствие живой растительности и свежий слой копоти и сажи на сгоревших строениях, причалах и конструкциях.

— Что-то совсем грустно всё… — Павел надеялся, что не весь город в таком состоянии. Переведя взгляд выше, он заметил белую макушку башни Кремля. Если воспоминания из детства не подводили, это должен был быть главный вход с часами. Станция метро находилась в сотне метров от этого строения. — Вон она. Наша цель… Попробуем подобраться…

— А это что там, река ещё одна впадает, что ли? — Тёмный указал прямо, где за зарослями вода явно уходила в сторону центра.

— Точно! — вдруг вспомнил Павел. — Я вспомнил! Да, тут ещё одна должна быть, Кремль прямо у воды же стоит! Не помню названия только.

— Эх ты… эм-м… Кстати, скажи мне одну вещь. Мне стало неожиданно интересно: вот найдёшь ты станцию, выживших. Как ты будешь представляться? Проводником ты больше не работаешь, разведчиком тоже. Какое прозвище будешь использовать?

Это довольно хороший вопрос. Так уж исторически сложилось, что очень многие после апокалипсиса переставали использовать свои настоящие фамилии. По крайней мере, среди сталкеров и проводников это было вполне нормальное явление. Люди хотели забыть своё прошлое, отстраниться от него. К тому же, часто прозвище очень хорошо характеризовало то, чем занимался человек, или как он выглядел. Так и появлялись всякие Олеги-Медведи, Стервятники, Искатели… Но Павел больше не хотел никаких прозвищ. Он устал от этого. Устал быть другим человеком. Теперь он свободен и снова может быть собой.

— Смолов. Это моя фамилия. Так и буду представляться. Павел Смолов.

— Интересное перестроение. Вроде как раньше ты избегал своего прошлого?

Павел снова задумался:

— Это был не я… Ты это прекрасно понимаешь. Но теперь я свободен, и ты тоже. Так что я могу снова стать тем, кого потерял на том чертовом задании с этой чертовой ракетой.

— Глубоко. Апокрифично!

Катер миновал заросли на самом повороте, и за ними оказался прямой путь, ведущий точно к нужному месту. Нужно было только немного попетлять под мостами, потому что реку пересекало несколько плотин.

Павел сначала хотел доплыть до Кремля на всех парах, как вдруг Тёмный неожиданно скомандовал:

— Сбавь ход!

— Что… — начал было Павел, но всё-таки выполнил команду. — Зачем? Ты думаешь, я не пройду тут?

— Ты молодец, спору нет, но прислушайся.

Сначала Павел не услышал ничего особенного: шум ветра, плеск воды о борта, какие-то отдалённые рычания мутантов… Хотя нет, это не биологическое рычание. Это звук двигателей! Едва заметный, до источника было достаточно далеко, намного дальше, чем до Кремля, но всё-таки это точно какой-то транспорт.

— Получается, что тут всё-таки есть жизнь… — задумчиво произнёс Тёмный.

— Получается так. Но ты прав, раньше времени привлекать внимание не следует.

Рычание мотора стало слышно отчётливее. Теперь Павел смог распознать, что транспортов несколько. И, судя по всему, это мотоциклы. Уж больно характерный звук они издавали, хотя в теории это могли бы быть и какие-то вездеходы. Так или иначе, Павел понимал, что дерзко ездить по поверхности могут позволить себе только отнюдь не простые ребята. И далеко не факт, что они окажутся дружелюбными. Поэтому оставалось только надеяться, что они катаются где-то в глубине города и не заметят идущий по реке катер.

Но не успел Павел об этом подумать, как звук резко затих.

— Вот и хорошо, значит, они приехали, куда хотели, — проговорил он свои мысли вслух. — Ты посмотри, какая красота!

Вид города с воды действительно завораживал. Чем ближе они подплывали к Кремлю, тем красивее этот вид становился: что левый, что правый берег имели плотную застройку довольно необычными сооружениями.

На левом берегу над водой возвышалось невероятных размеров строение — по всей видимости какой-то стадион. Рядом с ним стояло странное сооружение, похожее не то на летающую тарелку, не то на огромный пельмень. Его назначение оставалось загадкой, однако выглядело оно очень интересно.

На правом берегу возвышались три скелета сгоревшего дотла элитного жилья. Павел хорошо представлял, как они могли выглядеть раньше: полностью залитые стеклом и сияющие на солнце. Возможно, ночами даже присутствовала какая-то причудливая подсветка. А сейчас… они неуютно сгорбились над водой ударной волной ядерного взрыва, словно разлагающийся труп, почему-то до сих пор стоящий на ногах.

— Я надеюсь, что «Слобода» находилась не на правом берегу, — обеспокоенно произнёс Смолов.

— А звук мотора доносился разве не с этой стороны?

Павел задумался. На самом деле, он плохо распознал расположение источника. Поэтому ответил:

— Я не понял, если честно.

Когда стадион справа скрылся из виду, за ним сразу показались стены Кремля и возвышающаяся на его территории сказочная мечеть. Четыре минарета невероятных форм и голубая крыша с золотыми элементами придавали строению такой вид, будто она оказалась тут прямиком из восточных сказок про Аладдина. Удивительно, что минареты выдержали ударную волну ядерного взрыва.

— Аж дух захватывает, да? — спросил Темный.

— Есть такое.

— Как она называется?

— Что-то на восточном, не помню. Но помню, что эта мечеть была на настенных часах, которые я родителям привез. Они, наверное, до сих пор висят в нашей бывшей квартире…

— Ты помнишь их?

— Кого, родителей?

— Ну не часы же.

— Помню, все помнят. Отец работал инженером-технологом на Красном Октябре… В общем-то именно поэтому я там и оказался потом. Правда довольно быстро погиб от облучения, а судьбу матери я не знаю вовсе, мы с отцом в центре были вдвоем в тот день.

— А кем она была?

— Нотариусом. Недалеко от дома работала на Спартановке… В общем, прямо у Воронки… Хотя зачем ты спрашиваешь, ты должен знать обо мне все.

— Честно, почему-то никогда не интересовался твоим прошлым. Я тоже, своего рода, был другим пока не стал свободен. Мне простительно.

Проведя катер до плотины и пройдя под мостами, Павел тут же увидел длинную стену Кремля и современную набережную под ней. Метрах в трехстах впереди даже нашелся удобный лодочный причал. Это оказалось очень кстати. Павел заглушил мотор и аккуратно подвел катер к помосту. Затем тут же открыл справа полотно тента, защищавшего пассажирскую часть, и закинул канат на торчащий из воды столб.

— Мы на месте! — с выдохом произнес он.

— Наконец-то! Меня знатно утомила эта поездка! Какой план дальше?

— Ты оставайся на катере. Я попробую дойти до станции. Если там никого нет, вернусь,

— Да куда я денусь… Но если кто-то нападет? Я не думаю, что из меня выйдет хороший боец.

— Из тебя-то? Ха-ха, не придуряйся. Ты голову любому взорвешь.

— Это да, только ты кодовый футлярчик открой тогда, там кое-что лежит для этого необходимое.

— Обойдешься. Но ладно, есть мысль одна.

Павел спустился в каюту и достал вещь, спрятанную под койкой. Вышел наружу, положил её на пол. Внутри было около десятка противопехотных мин.

— Сделаем так же, как в Самаре. Раскидаю рядом. Если кто-то сунется, ему не понравится. Здесь довольно тихо, я буду недалеко. Думаю, услышу.

— Надеюсь… Это тоже решил в кустах спрятать, — Темный кивнул на бутылку Dom Perignon 2001-го, — может откупорим в честь прибытия?

— А, блин, забыл, что она здесь, — Смолов достал бутылку и убрал под сидение. — Не сейчас. Все-таки подарок от Олега на свадьбу с самой красивой татарочкой, которую тут встречу.

— Романтик он блин. Ладно, ты давай это… не задерживайся, мне одному не очень круто сидеть.

— О'кей!

Павел взял сумку и вылез из катера. Прислушался. Ничего, кроме звуков такого же мертвого города, из которого они пришли. Где-то совсем далеко послышался едва заметный лай псов.

— Ну конечно, куда же без вас. Надеюсь, в этом городе вы проблем не доставите, — пробубнил Павел.

Он достал карманный дозиметр. Показания на порядок выше, чем в Волгограде. С таким фоном без нормальной снаряги не побегать. На всякий случай проверил крепление фильтра у стекла. Убедившись, что все закручено надежно, прошелся по пирсу до киосков.

Нужно было учесть стратегию тех, кто заинтересуется катером, чтобы правильно раскидать мины. Если противники будут идти пешком, то скорее всего попытаются подходить к лодке осторожно, прячась за укрытиями. Они же не знают, есть ли кто-то внутри. Поэтому сначала следует раскидать мины там, где Павел спрятался бы в таком случае сам. Он установил несколько сюрпризов за углами киосков, пару штук в кустах и одну прямо между досок пирса для тех, кто подъедет внаглую на транспорте и выйдет из него только здесь.

Завершив установку защиты, Смолов вернулся к катеру, закинул пустую сумку и наполнил свой рюкзак предметами первой необходимости. Достал из одного из ящиков АК-74 и повертел оружие в руках. Держать огнестрел было крайне непривычно, Павел не стрелял уже лет пятнадцать. Раньше ему это было просто не нужно, до того, как он полностью растерял свои способности. Теперь же предстояло снова привыкать к жизни обычного человека и надеяться, что автомат использовать не придется.

Смолов ещё немного подумал и захватил упаковку батареек. Он понятия не имел, какую валюту использовать в этом городе, но в Волгограде это были именно батарейки. Кто знает, может, и тут мышление людей сработало похожим образом. Теперь можно выдвигаться.

Он подошел к борту и произнес:

— Ладно, я пошел.

Быстро пробежав по набережной до выхода, Павел оказался на дороге у самых кремлевских стен. Башня с часами, которую было заметно с воды, как и вход на станцию, находилась ровно с обратной стороны.

Он взял энергичный темп.

Дорогу перегородила груда машин. Павел обратил на них внимание: почти все стояли с разобранными двигателями, без колёс, с пустыми салонами и открытыми бензобаками. Это было странное, но характерное зрелище. Такие машины часто встречались неподалёку от станций, где кипела жизнь. Покрышки и обшивка салона шли на обогрев, детали двигателей использовались для ремонта генераторов, а топливо из баков выкачивали до последней капли. Чем больше машин было разобрано, тем больше людей обычно обитало поблизости. Но здесь вся техника выглядела заброшенной уже давно — ржавчина разъедала металл, как будто их раздербанили в первые дни после Катастрофы. Вдобавок это наводило на мысль: стоит ли вообще ориентироваться на эти следы, как на признак жизни?

Ещё один странный момент привлёк внимание Павла. Несмотря на хаос, в этой «вечной пробке», заполнившей улицу, по центру дороги тянулась идеально ровная полоса, свободная от машин. Такое впечатление, будто кто-то специально раздвинул весь металлолом к обочинам, чтобы освободить путь. Значит, здесь всё-таки продолжали ездить. На поверхности, в этом опасном мире, передвигаться на транспорте могли себе позволить только сильные или безрассудные.

Значит жизнь в этом городе скрывает массу интересного… Главное, чтобы это интересное не грохнуло в самом начале пути.

С левой стороны дороги Павел заметил величественное здание, больше похожее на роскошный дворец. Его центральная часть выглядела особенно странно: через фасад проросло гигантское искусственное дерево, вплетённое в архитектуру. Оно тянулось от пола до крыши, придавая зданию одновременно фантастический и торжественный вид. Павел никогда раньше не видел этого места, оно явно появилось незадолго до Катастрофы. Почему-то от осознания этого стало особенно тягостно. Это могло быть символом нового начала, каким-то важным местом для города, но теперь оно пустовало. Казалось, даже бетон здесь источал тоску.

Пройдя ещё метров триста, Смолов поднялся на небольшой склон и остановился. Отсюда открывался панорамный вид на северную часть города за рекой. Его догадки подтвердились: от этого района осталась лишь первая линия домов, и та была сильно обгоревшей. За ней начиналась мёртвая пустошь, идеально ровная, выжженная огнём. Барханы бетонной пыли и обломков перемешивались с серой пустотой, словно кто-то стер всё живое огромным ластиком. Здесь было особенно тихо, и этот гнетущий фон заполнял пространство так же неумолимо, как радиация.

Павел опустил взгляд к реке, потому что заметил какое-то движение.

С такого расстояния ему сложно было разобрать детали, но он понял, что от разрушенного здания с поваленной набок крышей в форме чаши едет автомобиль. И, судя по тому, что его получилось распознать аж с Кремля, это было что-то большое, вроде микроавтобуса.

Неужели катер привлек чье-то внимание?

Однако машина доехала до перекрестка и повернула в сторону пустоши.

— Какие-то странные у вас тут движения, — уже вслух сказал Павел.

Чужой, странный, почти непостижимый для него город открывал свои тайны неспешно. Здесь всё казалось незнакомым и холодным, даже не смотря что весь мир после Катастрофы был таким. Но оставаться на месте было нельзя. Нужно идти дальше.

Добравшись до башни с часами, он осмотрел площадь перед входом. Это место уже имело свой след в воспоминаниях Павла, потому что именно здесь останавливались все экскурсионные автобусы с туристами. У него даже была фотография, где ему то ли тринадцать, то ли пятнадцать лет, и он пытается изобразить, будто прислонился к этой башне спиной. Сейчас часы замерли на отметке в 17:25. Время, которое электро-магнитный импульс запечатал в момент ядерного удара.

Вдали снова затарахтели мотоциклы. Павел встряхнул головой, прогоняя лирические мысли. Времени мало, не стоило тратить его на осмотр достопримечательностей!

Он начал спуск по склону с обратной стороны Кремля. Насколько он помнил, вход на станцию возможен как через главный вестибюль, так и через подземный переход, который находился ближе всего, поэтому нет смысла идти слишком далеко, сначала стоило попробовать ближайший. Спустившись в переход, Павел тут же уперся в стальную стену с небольшой дверцей и маленьким окошком. Это не было похоже на герму, скорее всего, помещение с той стороны использовалось как буферная зона.

— Ну что же, была не была! — набрался решимости Павел и постучался.

Удивительно, но ответ последовал незамедлительно. Буквально через пять секунд после удара прикладом, окошко открылось. Через узкую щель получилось разглядеть только какой-то суперкрутой шлем на голове встречающего.

— Кто такой? — послышался голос через динамики громкой связи в шлеме.

Сначала Павел хотел сочинить какую-то историю, что он челнок или торговец, но по снаряжению обычного дозорного понял, что на этой станции работает какая-то серьезная организация, и такая наивная ложь может стоить ему жизни. Поэтому он честно ответил:

— Приветствую! Возможно, вы не поверите, но я прибыл к вам из другого города.

— Чего? Ты пока радгрибы собирал, обожрался ими, что ли?

— Не понимаю, о чем вы, я говорю абсолютно серьезно.

— Ты на себя посмотри, чушпан. Без защиты, в каких-то обносках из другого города он приехал! Ага! — дозорный повернулся назад: — Тох, иди сюда, тут какой-то клоун обдолбанный к нам нарисовался…

После этих слов окошко резко захлопнулось и послышался звук открывания засовов. Павел хотел было побежать обратно, но понял, что уже поздно. На поверхности на сотни метров вокруг только открытое пространство — если побежит, его пристрелят, как мишень в тире.

Дверь отворилась, и на улицу вышли два бойца. Их броня не уступала шлему, который удалось разглядеть в окошко. Мощная, стильно пошитая, черного цвета с красными элементами, она выглядела будто снаряжение из фантастического фильма про космические войска. На шевроне отчетливо различим красный круг, в центре которого расположился черный силуэт той самой башни с часами, мимо которой Павел только что прошел. У обоих солдат в руках были американские винтовки М4 с тепловыми прицелами.

— Ты типа турист, говоришь? Пройдем, документики твои проверим, турист. Ствол сбрасываем.

Павел послушно снял с плеча АК и оружие тут же забрали. Один из бойцов прошел через дверь, второй указал своим стволом Павлу следовать за ним. Команда была послушно выполнена.

С той стороны действительно оказалось буферное помещение пешеходного перехода, длиной примерно метров тридцать-сорок. В дальнем конце виднелась гермодверь выхода на станцию.

У этого содружества явно все хорошо. Об этом говорила не только форма бойцов, но и состояние буфера: пол украшала свежеуложенная плитка черного цвета, под потолком висел ряд стильных ламп. У самой гермы расположилась проходная рамка металлодетектора и огромный стальной шкаф. Похоже, у всех пришедших изымалось оружие.

Бойцы не довели Смолова до гермы, а лишь до середины помещения, к стальной двери, за которой оказался типичный пункт охраны. Точнее говоря, он был бы типичным в мирное время, но сейчас по-настоящему удивлял.

Огромный диспетчерский пульт с десятком мониторов, на которых показывалась картинка с разных мест поверхности вблизи всех входов. Понятно, почему дозорные открыли так быстро: чужака засекли ещё на подходе. Правее пульта — большой оружейный шкаф и обеденный стол, а левую часть помещения заняли два рабочих стола с настольными лампами, на одном из которых стоял раскрытый ноутбук.

Закрыв за собой дверь, оба бойца по очереди сняли шлемы. Под ними оказались балаклавы, так что лица разглядеть все равно не вышло. Один из них указал на стул около стены и сел за ноутбук, а второй перегородил выход своей тушей.

— Ну что, турист, рассказывай, — сказал тот, что был за компьютером. — Как звать, откуда приехал?

— Меня зовут Павел Смолов. Я прибыл к вам из Волгограда, по реке, на катере.

— Как-то ты слишком легко одет для такого путешествия, Смолов, где снаряга?

— У нас там фон невысокий. Били по ГЭС, чтобы город затопить. Поэтому нам, как вы, одеваться не нужно.

— С какой целью прибыл? — солдат начал печатать.

— Мне нужно письмо передать.

— Письмо? Об опасности? — он вдруг всполошился и пощелкал мышкой, видимо, открывая какие-то формы в системе. — Предупреждение?

— Нет, не в этом дело. Мне тут у вас нужно найти одного человека, передать ему… то есть ей, сообщение.

— Какому человеку? Верховному?

— Нет, это письмо от моего товарища жене, сам он погиб.

Бойцы переглянулись с усмешкой. Затем один из них резко захлопнул ноутбук и встал.

— Ты что, шутки пришел шутить сюда? Проплыл на лодке тысячу километров, чтобы какое-то письмо передать? Слыхал, Тох?

— Ага. Я тоже было поверил, думал, может, серьезное что.

— Да нарик это обычный с «Яшьлека», я же тебе сказал, а ты «выслушай, выслушай». Давай его в карантин отправим, пусть пооткисает немного, а у нас тут как раз пару висяков закрыть надо.

— Всем постам, всем постам! — послышался звук из снятого шлема. Судя по всему, когда он не на голове, его сигнал автоматически переходил на громкую связь. — Внимание! Код 10! Подрыв катера Цикадами на набережной. Всем быть наготове, возможна провокация станции!

Воздух тут же стал вязким. Бойцы ещё раз переглянулись, но на этот раз им было не до смеха. Павел понятия не имел, кто такие Цикады, но понял, что ситуация накалилась.

Дальше всё происходило как в замедленном кино. Павел резко схватился за ножку стула, на котором только что сидел, и, вставая, швырнул его в сторону самого крепкого бойца у двери — у того был автомат, а значит, он представлял главную угрозу. Грохот, и боец пошатнулся, ударившись спиной о дверь.

Тем временем второй, осознав, что происходит, метнулся к своему оружию, но Павел молниеносно схватил настольную лампу со стола, сорвал провод и, сделав шаг вперед, с размаху врезал противнику в челюсть. Удар оказался достаточно сильным, чтобы отправить бойца на пол, словно мешок с картошкой.

Первый уже оправился от удара стулом и поднял автомат, но Павел, не теряя времени, рванул вперед, выхватил у него оружие и вогнал приклад в лицо. Раздался хруст, сопровождаемый болезненным воплем. Противник выронил автомат, хватаясь за разбитый нос, а Павел, тяжело дыша, сделал шаг назад, поднимая ловя трофейный ствол.

Правда стрелять пока не собирался. Решил, что пока не знает, с кем имеет дело, лучше избегать лишних смертей. Поэтому он просто вырубил крепыша прикладом. Затем подбежал к пульту с мониторами и попереключал камеры. Все они показывали только поверхность, ни одной не было внутри. Это хорошо, ведь если система общая, то весь прошедший перфоманс никто не заметил. Павел ещё раз посмотрел каждую камеру, чтобы понять, что будет дальше.

На одной из них он увидел широкие въездные ворота, которые начали медленно открываться, и на улицу выскочило несколько бойцов. Непонятно, как далеко эти ворота от того места, где находился Павел, но по ширине проема он понял, что проезд предназначался для довольно крупного транспорта, и ждать, пока оттуда выскочит грузовик с армией солдат, не стоило. Времени мало, нужно спешить, чтобы добраться до катера первым.

Смолов взял навороченный черно-красный шлем, быстро осмотрел его устройство, изучая, куда вставляются фильтры. Затем он пошарился по разгрузкам валяющихся тел, сдернул оттуда сменные кассеты, нацепил шлем и побежал к выходу. В переходе его никто не встретил, гермодвери оставались закрытыми. По всей видимости, общая тревога касалась в основном группы общего реагирования, дозорных же просто проинформировали о возможной опасности.

Павел выбежал на улицу и на секунду замешкался, выбирая маршрут. Обратный путь не вариант, подъем и спуск отнимут лишнее время. Поэтому он просто побежал прямо, по новому направлению вдоль широкой дороги.

Где-то за спиной послышался тяжелый звук дизельного двигателя грузовика. Времени оборачиваться не было, Павел прибавил ходу. В динамиках шлема раздался какой-то щелчок, затем шипение, и приемник уловил новые источники вещания:

— Тринадцатый, на подходе, видим какого-то гандураса на два часа, чешет на точку, готовы встретить.

— Шелупонь обычная, скорее всего. Держитесь цели, если нужно, шуганите.

— Понял.

Смолов, уже добежал до дороги, с которой он осматривал остовы машин, когда за спиной прогремел крупнокалиберный пулемет, и в двери рядом стоящей легковушки с искрами образовалась огромная дыра. Прыжок в сторону, и по тому месту, где Павел только что стоял, промчался черный, обшитый броней «Урал», который смял остов машины, словно консервную банку. Откинув препятствие в сторону, грузовик ушел с главной дороги, спускаясь к воде. Зазвучали выстрелы из автоматов и дробовиков.

— Тринадцатый, рейдеры на точке, оказывают сопротивление.

— Даю добро на ликвидацию.

— Понял, работаем.

К перестрелке подключился тяжелый пулемет. Павел вскочил с земли и направился к месту боя. Его не покидала надежда добраться до катера. Конечно, в сообщении речь шла о подрыве, но Смолов был уверен, что на самом деле взрыв был связан с разбросанными минами, а сам катер не пострадал. И если в пылу боя никто не заметит нового участника вечеринки, то получится запрыгнуть на борт и уплыть подальше отсюда.

Павел быстро, но максимально осторожно пробежал между остовами авто, киосками и зарослями и нырнул за бетонную скамью, буквально в метре от «Урала». Из крыши торчал пулеметчик, чье внимание было сосредоточено исключительно на противниках впереди.

— Лови маслину! — послышался выкрик со стороны катера, следом за которым прозвучал едва различимый хлопок, словно кто-то резко снял пластиковую крышку с пустой стеклянной банки.

Ручной гранатомет! Павел успел спрятаться за скамью, прежде чем яркая вспышка скрыла из вида пулеметчика. Прогремел взрыв. Слишком близко… Картинка и звук на несколько секунд пропали. Павел даже не понимал, жив он или уже нет. Сознание плыло, мысли путались, и в таком состоянии он, казалось, провел вечность.

Постепенно, с ужасным звоном, звук начал возвращаться. А затем вернулась и картинка, правда, поначалу сильно размытая.

Сквозь этот визуальный фильтр контузии Павел смог распознать, как мимо него и поверженного «Урала» проносится несколько мотоциклов. Чуть позже получилось различать больше деталей. Например, то, что, невзирая на во всех смыслах размолотую в мясо башню пулеметчика, грузовик остался невредим. От полного уничтожения его спасла мощная броня, а Смолова — скамья, которую раскололо взрывом на несколько крупных частей.

— Але, прием, слышишь меня! — обратился к нему знакомый голос, но звучал не через динамики. — Вставай, у нас совсем мало времени!

Павел встряхнул головой и наконец-то полностью пришел в себя. Прямо над ним стоял Темный, активно размахивая руками.

— Пошли, бегом, они бросили один мотоцикл!

— Кто? Что? Почему не катер?

— Не успеешь! Пошли, твою ж сраку!

Павел вскочил на ноги и побежал туда, куда указал Темный. Прямо у пирса действительно валялся серый, обшитый броней круизер. Мотоцикл оказался довольно увесистым, и Павел поднял его с большим трудом. Ключи остались в замке зажигания, так что завести не составило труда.

— Умеешь, надеюсь, этой штукой управлять? — спросил Темный.

— Такой здоровой не пробовал, но вообще в детстве у деда был «ИЖ», надеюсь, тут примерно тот же принцип.

— Отлично, давай, вперед!

Они залезли на байк. Тот несколько раз дернулся и заглох. Но, не теряя времени, Павел снова завел двигатель и, быстро вспомнив, как правильно тронуться, вкрутил ручку газа. Двери «Урала» тем временем уже начали распахиваться. Видимо, бойцов внутри контузило, что дало немного времени. Когда мотоцикл уже выскочил на дорогу, за спиной прозвучали автоматные очереди. Несколько пуль просвистело совсем рядом, но все обошлось.

Рация молчала — то ли её повредило взрывом, то ли путники были уже слишком далеко. Поэтому оставалось надеяться, что получится скрыться. Куда ехать, Павел абсолютно не понимал, ведь все его воспоминания ограничивались парой достопримечательностей, и устройства города он совсем не знал. Но логика подсказывала, что двигаться следовало подальше от ядерной пустоши на севере, поэтому на развязке, ведущей на плотину, он повел мотоцикл в обратную сторону — в сторону центра.

— За нами вроде никто не гонится, — подал голос Темный.

Павел ничего не ответил. Он полностью сосредоточился на управлении байком, которым управлял не особо то и уверенно. Особенно на большой скорости чудом обходя разбитые авто. В какие-то моменты казалось, что корпус вот-вот зацепит одно из них, и мотоцикл улетит в узкий канал слева от дороги.

Они проехали так ещё около пары километров, когда стало понятно, что можно сбавить ход. Если бы даже за ними кто-то и гнался, то по такой заваленной дороге это точно не получилось бы сделать быстро.

— Неплохое знакомство с городом, скажи? — спросил Павел, обернувшись на Темного.

— Осторожнее! — только успел выкрикнуть тот, прежде чем в боковую часть мотоцикла влетел тяжелый внедорожник.

Последним, что успел увидеть Смолов, был уже знакомый красный логотип с башней вместо круглой эмблемы старого немецкого бренда.