Яд и кровь. Книга первая. Змеиный изгой

Роксана Мирна (2024)

В раздираемом войнами и бедствиями мире Альбис старается выжить презираемый всеми одиночка. На половину — человек, на четверть — змей. И единственный кто говорит с ним — это голос, являющийся в кошмарах. Он зовет его к себе. Но кто он и что хочет? Молодому иштарийцу еще придется многое узнать о себе и своих чистокровных собратьях. Но его и так непростое путешествие омрачается гибелью этого покинутого богами мира…

Глава 4.2

К концу следующего дня они, наконец, пересекли равнину. Перед глазами стоял массивный горный хребет, который необходимо было обогнуть, чтобы попасть в соседний от Гримехельма город. Там они сменят лошадей и часть охраны, пополнят запасы питьевой воды и свежей еды, а также передадут местным властям преступников, которых везли с собой в глухой железной повозке.

Им определенно было тяжелее, чем стражникам — за время похода толстые стенки повозки накалились под солнцем так, что у сидевших в нем заключенных образовались огромные волдыри от ожогов. Из одежды на них были только старые рваные штаны, снятые с умерших заключенных, и массивные кандалы на руках и ногах. Ожесточало преступникам перевозку то, что у их транспортного средства было всего одно окошко и то под потолком, из которого в железный ящик поступал раскаленный воздух.

Один из заключенных, которого поймали за конокрадство, пытался усесться так, чтобы не соприкасаться кожей задницы с раскаленным железом. Но из-за дырок в штанах это было сделать невозможно. От его непрекращающихся дерганий цепи кандалов звенели и у"друзей"по несчастью уже болела голова.

— Ты можешь прекратить, Лобо?! — взвился на подельника другой заключенный. — От этого лязга уже в башке колокола бьют!

— Не кричи ты так, дубина безмозглая! — тихо зашипел на него третий и кивком головы указал на противоположный край повозки.

Смешно говорить, но пятнадцать мужчин, среди которых восемь рослых головорезов из самой опасной банды Эшгвара и их седовласый предводитель, конокрад Лобо с двумя его дружками, убийца и дезертиры. И все они сбились кучкой в углу, косо поглядывая дальнюю стенку с приколоченными к ней массивными цепями, сломать которые не смог бы и каменный тролль. Три цепи свисали с потолка, две — с пола, еще по две по бокам и со спины. А нужно это было все, чтобы зафиксировать иштара-убийцу в железной смирительной рубашке. Цепи были натянуты так, что бессознательное тело не шевелилось даже при покачивании повозки на ухабах.

Железный канцлер решил хорошенько подстраховаться — за короткое время отец первой погибшей уже с трезвой головой выковал эту железную рубашку. Конструкция была придумана таким образом, чтобы не дать заключенному шевелиться: перекрещенные руки убийцы плотно прилегали к телу и заведены за спину, мешая нормально дышать, воротник-ошейник с внутренними шипами плотно прилегал к шее, штыри на спине устроены так, что при любой попытке оказать сопротивление они пронзят заключенного насквозь, но не со смертельным исходом. Герцог Гроув не постеснялся приплести к работе и архиепископа, заставив того исписать железяку рунами, которые имели разное значение — от помутнения сознания до смерти в случае, если иштару удастся каким-то немыслимым образом вырваться.

Когда шайку заключенных только загоняли в повозку, первого пустили дружка конокрада — Трейси, над которым издевались все не только за его женское имя, но и за соответствующий истеричный и трусливый характер. Зная это, два стражника решили закинуть его первым внутрь, где уже подвесили спящего полуиштра. В тот момент солнце освещало повозку и воришка смог хорошенько разглядеть убийцу. Он с диким визгом попытался сбежать с повозки и готов был семенить босыми ногами не только по острым камням, но и по головам ржущих стражников. А учитывая какие были приняты меры и задействованы средства, чтобы перевезти данного заключенного, был ясно — это не просто полузмей, а самый настоящий монстр. Только от осознания того, что вместе с простыми преступниками поедет самый жестокий убийца Гримехельма, да к тому же иштариец, мужчины готовы были сами броситься под топор палача или виселицу. Посрамив своим смехом лошадей, солдаты запихали заключенных в повозку, соединив их наручники с прикованными к полу цепями. Продолжая широко улыбаться, они закрыли двери, отрезая их от солнечного света, свободы, оставляя их наедине с чудовищем.

***

Первый за все это время привал герцог позволил устроить у подножия небольшой скалы. Идти вглубь он категорически отказывался, опасаясь что враги могут поджидать их на вершине и при первом удачном случае кинуть им на головы камни. Проконтролировав обустройство лагеря, канцлер приблизился к карете, в которой сидели архиепископ и фигура. Отвратительный запах пота ударил герцогу в нос, от чего тот не удержался и прикрыл нос рукой. Архиепископ Нефельгор, обмахивая себя веером, стрелой выскочил из кареты, едва не сбив герцога своей тушей. Зло стрельнув в его сторону взглядом и мысленно махнув рукой, герцог Гроув перевел взгляд на скрытую плащом фигуру. Она продолжала безучастно сидеть на соседнем диванчике у закрытого шторами окошка.

— Я отправлю архиепископа ставить охранные заклинания по периметру лагеря и ты сможешь выйти и прогуляться на свежем воздухе.

Герцог был не уверен, слышала ли его фигура или нет. Она продолжала сидеть, повернувшись лицом к окошку.

— Прекрати вести себя как маленький ребенок! — зло зашипел мужчина. — Он — иштариец, они поголовно виноваты в том, что происходит в Альбисе: эта война со своими бессмысленными убийствами, разрушения, исчезновение магии и…

Голос Моргана Гроува был тверд, как у человека верного своим убеждениям. Он хотел сказать еще что-то, но пронзительный визг, незаглушенный даже толстыми стенками тюремной повозки, пронесся по лагерю. Замершие солдаты медленно повернули головы к направлению источника звука. Раздался еще один визг и повозка закачалась из стороны в сторону. Не растерявшись, Алейн Байяр подскочил с места и рывком приблизился к ней и отворил дверь. Открывшаяся перед ним картина шокировала — бандиты, которые грудью вставали за жизнь своего предводителя теперь выставили его вперед, прячась за его щуплым телом; другие бледными приведениями вжались в стенку повозки. Они испуганной стайкой жались друг к дружке и молча умирали со страху. И только трусливый Трейси продолжал верещать в стороне. Его даже не заткнули ни открывший двери командир Байяр, ни выглянувший из-за его плеча герцог-канцлер, ни обступившие повозку солдаты. Забравшись внутрь повозки Алейн смог заткнуть этого непроходимого тупицу, ударив эфесом меча по голове. Худощавое тело обмякло и упало на пол.

— Что здесь стряслось? — командир пнул подельника конокрада носком сапога и уставился на перепуганных преступников.

Несколько дрожащих рук указали в сторону прикованного полуиштара. Командир прищурил глаза, рассматривая избитого полузмея, но понять ничего не смог. Он вновь повернулся к преступникам, недоуменно вздернув тонкую бровь и скрестив руки на груди. Несмотря на недвусмысленную позу командира, преступники продолжали молча дрожать.

Но стоило Байяру топнуть кованым сапогом как из их ртов полилась информация как из ведра:

— Мы сидели себе здесь и никого не трогали…

— Мы даже не шевелились и не разговаривали друг с другом…

— Даже по этой духоте не жаловались вам, великодушный господин…

— Воды и еды не просили…

— Даже держали все в себе…

— Правда сейчас очень хочется…

— Но вдруг он, — дезертир сглотнул, — зашевелился…

— И стал что-то бормотать…

— Ну, Трейси и закричал…

— А вы сами знаете, благородный господин, что нервы у него слабые…

— Вот он и не выдержал…

— Мы бы тоже закричали, но от страха горло сдавило…

— А я чуть не обосрался…

— А кто уже? — елейным голосом перебил их Байяр, чувствуя в воздухе характерный запах.

Естественно никто признаваться не собирался, но это конфузное происшествие никак не касалось Байяра, только им придется добираться до конца пути в этой закрытой повозке, — ему нужен был предлог, чтобы заткнуть рты и в тишине подойти к закованному полуиштару. Но парень не подавал признаков жизни — все также в бессознании он сидел на ногах и склонил голову. Если бы он дернулся — руны бы засветились голубоватым светом.

Из-за сковывающей рубашки и сломанных ребер дышит он тяжело и хрипло. Змеиные чешуйки потускнели и словно съежились, как засохшие лепестки цветов, по бледному с кровоподтеками лицу бегали бисеринки пота, засохшие губы дрожали лишь при вдохе. Ничто не выдавало в нем пробуждение.

Все произошедшее командир доложил герцогу, который пинками погнал архиепископа расставлять магический охранный контур, руны от незваных гостей и прочее. Железный канцлер едва ли не смеялся, слушая отчет. Он был уверен что полуиштар не проснется до конца похода, а если верить словами тех заключенных — это были всего лишь вялые потуги избитого змеиного мозга.