На острие ножа

Саймон Майо, 2020

Лондонский час пик становится смертельным для семи пассажиров: женщина зарезана на рыночной площади у вокзала Юстон, мужчине нанесен смертельный удар на ступенях метро, а другого поджидали на пороге дома… Всего семь человек. Семь убийств. Для Фэйми Мэдлен – опытной журналистки агентства «АйПиСи» – эта страшная новость могла бы стать главным информационным поводом дня и захватывающей работой. Но все меняется, когда она понимает, что объединяет жертв. Каждого из них она знала лично. Эти люди – ее коллеги, журналисты из отдела расследований. Никто не может даже предположить, почему они стали мишенью для нападения. Над чем они работали, что их ждала такая страшная смерть? Странно и то, что на их столах и в их компьютерах не осталось никаких подсказок. Вскоре Фэйми начинает получать загадочные сообщения, и ей предстоит выяснить, предупреждают ли ее о следующем нападении, чтобы она смогла его остановить, или запугивают, намекая, что следующей жертвой станет она сама…

13

Обратный путь прошел легче. Три бургера с картошкой фри спасли их от голода, и когда Фэйми предложила друзьям зайти к ней пропустить по стаканчику, они согласились. Она достала бутылку джина, несколько банок с тоником и наполнила миску льдом.

Фэйми широко распахнула окна гостиной, впуская в комнату прохладный вечерний ветерок, спасавший от духоты квартиры. Она взяла ноутбук и устроилась на диване.

— Вам не нужен синоптик, чтобы знать, в какую сторону дует ветер, — произнесла она слова из записки. — О чем речь? Есть какие-то идеи? — Она посмотрела на Сэма и Томми, разливавших тоник по стаканам.

— Звучит смутно знакомо, — пробормотал Сэм. — Может быть, цитата из фильма?

Он протянул Фэйми коктейль.

— Может, из рекламы какой-то, — предположил Томми, наливая себе вторую порцию.

— Понятно, вы официально признаны бесполезными, — засмеялась Фэйми. — Посмотрим, что скажет «Гугл». — Через несколько секунд она развернула ноутбук так, чтобы всем был виден экран. — Ну, посмотрим.

Черно-белое видео. Молодой Боб Дилан в жилете стоит на обветшалой улочке, в руках у него листы белой бумаги.

— Что это? — спросил Томми.

Фэйми театрально закатила глаза.

— Что это? — спросила она. — Ты серьезно?

Томми пожал плечами.

— Это, — сказала Фэйми, — одни из самых культовых видеоклипов всех времен^[2].

— Поверю тебе на слово.

— Напомни мне, чтобы я не поручала тебе никакие репортажи, связанные с культурой! — рассмеялась Фэйми.

Они смотрели, как певец показывает листки в камеру и бросает их на асфальт. На каждом было важное слово или фраза из песни.

— А это Аллен Гинзберг, на другой стороне улицы. — Томми открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Фэйми продолжила: — А если ты спросишь, кто такой Аллен Гинзберг, уволю.

Томми вздохнул и ничего не сказал.

— Но к чему все это? Я не понимаю, — сказал Сэм.

— А вот я кое-что вспомнила! — воскликнула Фэйми. — Мой папа все время включал эту песню.

Дилан перешел ко второму куплету. Большие черные буквы. «Окружной прокурор». «Берегись». «Не важно». «На цыпочках». «Кофеиновые таблетки». «От тех». «Пожарный шланг». «На рожон». «Люди в штатском».

— Я все еще не понимаю.

— Заткнись, Томми, — прикрикнула Фэйми, поставив видео на паузу и немного отмотав назад. — Просто слушай. — Она снова запустила видео.

Когда Дилан бросил листок с надписью «Люди в штатском», он спел слова, которых они ждали: «Вам не нужен синоптик, чтобы знать, в какую сторону дует ветер». В руках у него был листок со словами «Дует ветер».

В комнате повисла тишина.

— Так и что это значит? — спросил Сэм. — Теперь мы знаем, что это строчка из песни Боба Дилана.

— Из «Подземного блюза тоски по дому», — добавила Фэйми.

— Хорошо, это строчка из «Подземного блюза тоски по дому». И?

— И… — Фэйми взмахнула руками. — И я понятия не имею, что это значит! Какая-то мысль свербит, но пока ничего толком сказать не могу. А клип отличный. Я и забыла, как люблю его песни.

Она выбрала несколько треков из плейлиста на ноутбуке, и из колонок зазвучали первые аккорды «Опутанного грустью».

— Твой мозг был одурманен Моцартом, но наконец-то вернулся к нормальной музыке, — сказал Сэм, сделав глоток.

Они сидели в тишине, приятной, хотя и грустной. Фэйми посмотрела на своих друзей: Сэм прикрыл глаза, Томми разглядывал пол. Неотвратимо приближалось время постпохоронных и алкозависимых разговоров, так что она решила начать первой:

— Сегодня был ужасный день. И вчера тоже. И позавчера. Зато бургер был отличный. И вот джин, — она взмахнула стаканом. — Поэтому я увольняюсь. Ваше здоровье! — Она снова подняла стакан.

Томми посмотрел на нее с удивлением, а Сэм нахмурился. Она улыбнулась озадаченным коллегам. На самом деле Фэйми и сама была удивлена — вовсе не эти слова она собиралась сказать. Но прозвучало отлично, так что она еще раз повторила:

— Отличный бургер и джин, и я увольняюсь.

Томми покачал головой.

— Фэмс, это бессмыслица какая-то, а не предложение. Вторая половина предложения не соответствует первой. Разве в школе журналистики вас этому не учили?

Фэйми отложила ноутбук и повернулась к друзьям.

— Может, и бессмыслица, и, может, утром я вам напишу, что беру свои слова обратно, но сейчас я абсолютно серьезна. Это имеет смысл. Во всяком случае, для меня. С меня хватит. Хватит корпоративных реструктуризаций и улучшений, которые всегда только портят положение. Хватит всего этого дерьма. Мне давно все это надоело, еще до… до необходимости влезать в эту одежду. — Она указала на траурные костюмы Сэма и Томми и свою черную юбку. — Почему это превратилось в нашу униформу?! Почему который день надо влезать в черное?! С меня хватит!

Она встала с дивана и вышла из комнаты настолько быстро, насколько позволял джин. В спальне она переоделась в джинсы и футболку и вернулась в гостиную, на ходу затягивая молнию.

— Вот. Я увольняюсь. Что скажете?

— Думаю, ты просто злишься, — заметил Томми.

— Злишься, но, кажется, говоришь серьезно, — предположил Сэм.

Фэйми ткнула пальцем ему в грудь:

— Именно, Сэм. Понятия не имею, что буду делать дальше, но точно знаю, что больше не готова провести хоть секунду жизни в ужасе. Если раньше я была просто подавлена из-за работы, то теперь я подавлена и напугана. И вот это уже слишком. Для любого из нас.

Она почувствовала удивительное, восхитительное возбуждение от собственных слов и подумала, не позвонить ли Чарли. Удивительно, как быстро поменялись роли: теперь она искала одобрения у собственного ребенка.

— Прости, что я снова за свое, Фэмс, — прервал Томми ее размышления, — но как именно бургер и джин связаны со всем этим?

Фэйми сидела на полу, скрестив ноги и поставив стакан на колено.

— Еще как связаны, Томми, еще как. После похорон мы хотели поесть и выпить. И мы получили по бургеру и коктейлю, и вкус у них был восхитительным. Вот какой должна быть жизнь!

Томми посмотрел на нее скептически.

— Бургер и джин каждый день?

Плечи Фэйми поникли.

— Это метафора, Томми, не придирайся. Я говорю о нормальной жизни, в которой так нуждаюсь. Вот и все.

— Нормальная жизнь не для тебя, — заметил Сэм. — Никто из нас ее не выдержит.

— Может быть, — кивнула Фэйми, — может быть. Но сейчас мне куда сложнее постоянно гадать, не поджидает ли за углом какой-нибудь псих с ножом.

Много часов спустя, когда Фэйми встала, чтобы закрыть окна и выпить обезболивающее, она подняла с дивана записку из конверта. Она сидела в темноте гостиной, ожидая, пока подействует таблетка, и гадая, кто и почему оставил для нее это послание. На других машинах конвертов она не заметила. В тишине ночи эта загадка казалась еще более странной и более важной, чем раньше. Она включила свет и поморщилась от его яркости. Еще раз посмотрела на листок бумаги, провела пальцами по выпуклым буквам. Кто вообще в наше время пользуется печатной машинкой?

— Вам не нужен синоптик, чтобы знать, в какую сторону дует ветер, — произнесла она вслух.

Навязчивая, но несформулированная мысль не отпускала, и Фэйми потянулась за ноутбуком. Она еще раз вбила фразу в поиск и пролистала результаты. Вот и оно. Фэйми читала быстро, водя пальцем по строчкам.

Архив данных по терактам. 1969. СИНОПТИКИ.

СИНОПТИК МЕТРО. Леворадикальная американская террористическая организация, совершившая серию взрывов в середине 1970-х. Названа по строчке «Подземного блюза тоски по дому» Боба Дилана (1965): «Вам не нужен синоптик, чтобы знать, куда дует ветер»^[3].

Сознание Фэйми быстро прояснилась, головная боль прошла благодаря приливу адреналина. Она удобнее устроилась на диване, и речи не было о возвращении в постель.

Итак, эта строка стала названием основополагающего документа, который эта террористическая группа опубликовала в 1966 году. В нем они призывали к уничтожению империализма в США и установлению мирового коммунизма. И теперь Фэйми должна была прочитать их выступления, проверить, с какими запрещенными организациями была связана их деятельность и нет ли у них последователей — огромное количество информации.

Она смотрела в окно: небо светлело, линии серых облаков были испещрены желтыми солнечными отблесками, — только Фэйми ничего из этого не замечала. Она снова посмотрела на записку. Внезапно она опять оказалась на месте редактора: оценивала, сравнивала, сопоставляла. Она покачала головой:

— И почему я даже не удивлена…

Примечания

2

Речь идет о видеоклипе на песню Боба Дилана Subterranean Homesick Blues («Подземный блюз тоски по дому») 1965 года.

3

«Синоптики» (англ. Weather Underground Organization, Weathermen) — леворадикальная боевая организация, классифицированная ЦРУ как террористическая, действовавшая в США с 1969 по 1977 год. Была основана в Мичиганском университете из радикального крыла движения «Студентов за демократическое общество», выступавшего против войны во Вьетнаме. Политическая цель группы заключалась в создании революционной партии для свержения американского империализма.