Я никому не скажу

Светлана Пономарева, 2023

Катя учится в университете, получает одни «пятерки» и не дает родителям повода для беспокойства. Девушка одинока. Она не может забыть свою первую любовь – Андрея Громова. Он был самым красивым, добрым и популярным парнем в их школе, одинаково талантливым как в учебе, так и в спорте. Когда они снова случайно сталкиваются, Катя с ужасом осознает, что от прежнего Андрея ничего не осталось – теперь он постоянно язвит, устраивает драки и окончательно забил на учебу. Но что сделало его таким? Сможет ли Катя принять эти изменения, и попытаться помочь ему справиться с болью? Или их отношения изначально обречены? Светлана Пономарёва – автор книг для детей и подростков. Родилась и живет в Омске. В соавторстве с Николаем Пономарёвым является победителем и финалистом двух сезонов Международных конкурсов имени Сергея Михалкова на лучшее произведение для подростков. Нина Кинёва – родилась и живет в Улан-Удэ, по специальности педагог-психолог. Книга «Я никому не скажу» – первая в их совместном творчестве.

Он

Разумеется, ее звали Катя. Иначе и быть не могло. Потому что глаза круглые. Любой с детского сада знает: кукла с круглыми глазами — это Катя. Тупенько, но симпатично. Неважно, что прочла в жизни три книжки — букварь, синюю и третью, зато глаза! Тут я себя одернул: все-таки в библиотеку ходит, и не в сельскую, а в универе, значит, могла прочитать даже пять книг, а то и вообще десять. Ей бы какую-нибудь по психологии прочесть, где черным по белому написано: не лезь к спящему человеку. Но нельзя требовать от людей невозможного.

Вечером ко мне домой приволокся Водовоз. С порога занудил:

— Ты в своем свинарнике убираться не пробовал? Хотя бы иногда.

— Закрой рот или стартуй отсюда, — предложил я ему на выбор.

Разумеется, он никуда не делся, а деловито расчистил себе место на диване и принялся рассказывать, как звал Ирку за город, но она отказалась.

— Кончай за ней бегать, у тебя ничего не получится.

— Откуда ты знаешь…

— Водовозов, зачем тебе это? Хочешь, я тебе сейчас девку найду, а завтра утром пошлешь ее подальше с чистой совестью?

— О боже, — закатил глаза Витенька, — о чем говорить с человеком, который любовь видел только в кино?

— Это ты зря. Я такие фильмы не смотрю.

Нет, когда-то я, разумеется, верил в любовь. Как чуть раньше — в Деда Мороза, Бабу-ягу и еще кучу всякой чепухи. Верил, ждал и думал, что у меня-то уж точно будет. Любовь, не Баба-яга. Только не случилось. А глядя на Водовозова, можно сказать, что и повезло. Уж больно он мучился.

— Громов, давай нажремся? — предложил Водовоз.

Предложение было неожиданное — все-таки Витек предпочитал выпивать в более культурной компании, но, видимо, сегодня Ирка окончательно расшатала его психику.

— Давай, — согласился я. — Только у меня нечего. Дай денег — схожу куплю.

— Сходим, — поправил меня Водовоз, — знаю я тебя, купишь какую-нибудь дрянь.

— Жрут именно дрянь, — просветил я его. — Решил нажраться — нажирайся.

Но он все равно потащился со мной. На улице было мерзко — начался дождь, смешанный со снегом. Валилось все это с неба, мокрое и противное, хлюпало под ногами. В магазине у самого дома мне алкоголь не продавали. Да, вот так вышло, всем продавали, а мне нет. И Водовозу теперь тоже — нет. Видели его со мной. Хотя я их вполне понимал. Но из-за этого сейчас пришлось идти к остановке.

Водовоз зашел в магазин, а я ждал его на крыльце. Ждал долго, потому что Витек что попало не ел. На часть продуктов у него была аллергия, а часть он считал едой ниже своего достоинства. Поэтому копался он там сто лет, за это время у меня успели промокнуть кроссовки и уши замерзли, несмотря на то что я предусмотрительно напялил капюшон. Ненавижу осень. Когда мы отходили в сторону двора, мне показалось, что вижу кого-то знакомого. Краем глаза. Внимания обращать не стал — хотелось уже вернуться в тепло.

Во дворе выяснилось, что я не ошибся, — меня громко окликнули. Я повернулся.

— Ты долго будешь еще телиться, студент?

«Эти» были втроем. Одного из них я знал — он тоже тогда играл с нами. А потом еще несколько раз спрашивал про долг. Хотя я ему ясно сказал, что верну, но не сразу, а частями. Не было у меня сразу таких денег. Двое других были мне незнакомы.

— Я же сказал, как смогу — отдам.

— Студенты нынче пошли, — презрительно процедил один из незнакомых, — бедные. И тупые. Не понимают, что долги обрастают процентами.

Водовоз стоял у меня за спиной, и я прикинул, что, если они вдруг полезут драться, мы вполне справимся.

— Ладно, отличник, давай свой пакет за проценты.

Пакет был у Водовоза, и, чтобы он не успел прогнуться и отдать наше добро, я сразу послал всех троих, с максимальной точностью указав адрес. Идите, мол, и вернитесь с улыбкой и магнитиками. А лучше оставайтесь там. После этого мне ожидаемо сказали о моей борзости и ожидаемо дали в морду. Ну, в общем, первые начали, а я в таких ситуациях за себя не отвечаю. Непонятно только, почему они все втроем кинулись на меня. Водовозов их не заинтересовал, что ли? Я с большим удовольствием треснул одному в челюсть, а другого пнул так, что у него хрустнуло колено. А не надо пытаться отобрать у людей то, что они купили себе.

Потом перед моим носом что-то блеснуло. Не будь во дворе фонаря, я бы и не увидел этот нож. Но я заметил и схватился за лезвие. Всегда лучше порезать руки, чем дождаться, пока лезвие окажется у тебя в животе. Боль была такая, что потемнело в глазах и затошнило. Но нож я выдернул и уже с ним в руке свалился в грязь. Кто-то рядом дурным голосом заорал:

— Пожар! Помогите! Пожар!

Я вскочил. Где пожар? Какой?

Парни тут же разбежались, а я увидел, как из-за дерева выходит эта самая кукла Катя.

— Где… пожар?

— Меня папа так орать научил, — доложила Катя, — если кричать «убивают», никто не высунется. А так…

Я огляделся. Водовоза не было.

— А твой друг сразу убежал.

Что ж, от Витька можно было ожидать. Я прижал порезанную руку к животу, меня трясло. Не то от боли, не то от воплей этой дуры. Надо было прогнать ее, но мне пришла в голову другая идея:

— У тебя деньги есть?

Она поспешно закивала:

— Есть, и аптека на остановке. У тебя кровь. Давай я схожу за йодом. Надо руку обработать.

— Вон видишь магазин? Купи бутылку водки.

— Зачем? — удивилась Катя.

— Ты что, думаешь, тебе чистый спирт продадут в аптеке? Ненавижу йод.

— А, да, я понимаю. Да, я сейчас.

Я доковылял до лавочки у магазина, думал, придется ждать, но Катя вернулась почти мгновенно. Я открыл бутылку, плеснул на ладонь. Порез был глубокий, и защипало так, что я чуть сознание не потерял. Пожалуй, надо было использовать водку не для дезинфекции, а для анестезии. Я сделал несколько глотков. Глаза Кати из круглых стали квадратными.

— Один — один, — сказал я, — я тебя спас, ты меня спасла. Можешь проваливать.

Она повернулась, чтобы уйти.

— Стой. Твой папа — кретин. Никогда не кричи «пожар», ты понятия не имеешь, что это такое. Теперь иди.